В «Лексиконе русской литературы ХХ века», изданном в Германии, читаем:
    ЖДАНОВ Иван Федорович, поэт (16.1.1948). Был одиннадцатым ребенком в крестьянской семье, раскулаченной и насильственно переселенной в Алтайский край. В 1960 Жданов с родителями переехал в предместье Барнаула, и в 16 лет начал работать слесарем. Время учебы в Московском университете (ф-т журналистики) совпало с концом либеральной оттепели. Жданов (как и две трети студентов его курса...) был исключен из университета и продолжал учебу в педагогическом институте в Барнауле...
    ЕРЁМЕНКО Александр Викторович, поэт (25.10.1950, Гоношиха, Алтай). Ерёменко служил в военно-морском флоте, работал на стройках Дальнего Востока, был моряком и кочегаром. В 1975 был принят на заочное отделение Литературного института, которое, однако, не окончил...
    Об А.Парщикове, а также о М.Эпштейне, в этом справочнике
    отдельной статьи почему-то нет. Но мы-то знаем:
    ПАРЩИКОВ Алексей Максимович, поэт (1954, пос. Ольга, под Владивостоком). Закончил среднюю школу в Донецке* , учился в Ставрополе, затем в Киеве в сельскохозяйственной академии. Был дворником, фотографом, земледельцем. Закончил Литературный институт в Москве. Учился в аспирантуре Стэнфордского университета (США)... Живет в Кёльне.
    ЭПШТЕЙН Михаил Наумович, философ, культуролог, теоретик литературы, литературный критик, поэт (1950). С 1990 живет в США. Создатель ИнтеЛнета. Основатель и редактор журнала «Symposion», сооснователь и соредактор сетевого журнета «Веер будущностей». Автор проектов «Книга книг», «Дар слова». Профессор университета Эмори (Атланта). Автор около 350 книг и статей, переведенных на 12 языков...
    А вот об А.Монастыренко в «Лексиконе…» нет даже упоминаний.
    Полагая необходимым восполнить этот досадный пробел, редакция «ДП»
    обратилась к Александру Григорьевичу лично.

«УБЕЙ МЕНЯ.
Я ТВОЙ ФОТОЛЮБИТЕЛЬ…»

    «Кто он – Монастыренко?» -
    - вопрос этот, как теперь выясняется, далеко не праздный, весьма живо интересует не только немецкого корреспондента «Дикого поля» (см. №1, с.222), но и самого А.Монастыренко. Таким образом, когда их уже трое… volens-nolens надо держать ответ. – Но кто же третье лицо? – заметит пытливый читатель. Отвечаем: третье лицо будет опять же А.Монастыренко, но уже в третьем лице.
    И кем только ни доводилось рекомендоваться ему по жизни: от воздухоплавателя-естествоиспытателя и режиссера массовых действ до – дальше, согласитесь, уже некуда – отставного сельского учителя. Кстати сказать, вопрос сей, остающийся и сегодня открытым, весьма осложнился в результате глупой рождественской, с литературным уклоном, шутки, которую разыграли со своим учителем его неблагодарные ученики, водрузив на дымарь школьный бюст Н.В.Гоголя. Наглотавшись угара, этот поклонник «Вечеров на хуторе…» вывалился во двор, грохнув дверью, в результате чего вышеупомянутый бюст, предательски скатившись по крыше, клюнул А.Монастыренко своим выдающимся носом в самый центр самосознания. И вы теперь интересуетесь знать, кто он такой?..

А. Монастыренко - историк

Проще всего было бы ответить на запрос Германии строчкой из 12-го сонета А.Еременко («О, Господи, я твой случайный зритель»), которую мы вынесли в название данного автодосье. Фотолюбитель, господа! (Со скромным ударением в последнем слове на последнем слоге.) «Окуриваю серными парами, обмакиваю в огненные смолы и снадобьями разными травлю, пока изображенье позитивным, каким ему и быть должно, не станет». Так представлял себе фотопроцесс в позапрошлом веке Ибсен, а его современник Льюис Кэрролл объявил даже, что «отныне фотография свела сочинительство романов к почти механической работе». И в этом смысле А.Монастыренко, если угодно, - сочинитель, постоянно пытающийся вербализовать свои слайд-фильмы и визуализировать свои сочинения. Не удивительно, что из этих попыток «по определению» почти ничего не выходит, особенно в печати, и особенно в иных «высокодуховных» изданиях. Такова – увы – прискорбная специфика жанра. В конце концов, и упомянутого Л.Кэрролла как мастера фотографии должным образом не знают ни фотографы, ни сочинители, а ведь «Алиса», в сущности, есть только несколько распространенная дарственная надпись на фотографии одной несовершеннолетней девочки. Слава Богу, бюст Гоголя оказался не бронзовым, и вот А.Монастыренко (надо же все-таки подавать какие-то признаки жизни) выступает вновь… «Выбранными местами из переписки…» с культовыми персонами 70-80-х гг., ну прямо Гоголем, и, если кому-то из читателей «Дикого поля» выбор этот покажется несколько тенденциозным, то придется, отбросив третье лицо, прямо заявить, перефразируя не новый и не русский анекдот: должен же я иметь хоть какое-то удовольствие с этих похорон, господа…

Мадрид. Февруарий тридцатый.

А. Монастыренко на фоне Мадрида