ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"

Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика. Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея. Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.

Сегодня четверг, 31 октября, 2024 год

атя отлично помнит, как началась вся эта история. Она началась с того, что Катя поссорилась со своим хорошим другом Ларри. Это большой секрет и ты Кего никому не рассказывай, но дело в том, что Катя в Ларри была немножечко влюблена. А если говорить совсем честно, то он ей очень-очень нравился. Ларри был очень спортивный мальчик, что никого не удивляло, ведь его папа был астронавт. Об этом все знали, и все Ларри очень за это уважали. К Кате Ларри относился очень хорошо, но для него она была такой же девочкой, как и все другие. Для Кати Ларри был особенным, он был ее героем, лучше его не было ни одного мальчика в классе. Да что там в классе — лучше его не было мальчика во всей школе! Да что там в школе — лучше его не было мальчика во всем мире. Про Катину тайну знал только ее папа. Он очень сочувствовал Кате, и однажды они даже ездили туда, где жила семья Ларри. Это был очень красивый дом, папа все восхищался районом и восклицал: ах, какое красивое место, как бы я хотел тут жить! А Катя очень боялась, что Ларри выйдет на улицу и увидит, как их машина проезжает мимо, увидит в машине Катю, и она говорила папе: «Папа, скорей, скорей, а то Ларри выйдет на улицу и нас увидит». «Да уже так темно, — говорил папа, — что тут не только тебя в машине, но и машину-то не увидишь». Было не только темно, но и пустынно, на улицах не было ни души. С одной стороны, Катя была очень расстроена, что она так и не видела Ларри, с другой, она была очень довольна, что он так никогда и не узнает о ее любопытстве. Папа обещал никому не говорить об их тайной поездке. Самое интересное, что на следующий день Катя с папой поехали в далекий магазин, и вдруг Катя закричала: «Папа, папа, смотри, вон Ларри играет в футбол!» Действительно, какие-то мальчики играли в европейский футбол прямо на улице. Проблема заключалась в том, что все мальчики были похожи один на другого почти как две капли воды. «А кто же из них Ларри?» — спросил папа. «А вот этот, видишь, в желтой майке…» «А-а, вижу», — сказала папа. «Ну как, как он тебе?» — спросила Катя. «Н-ну, что… здорово, очень хорошо бегает… Видно сразу, что спортсмен…» «Я же тебе говорила!», — счастливая воскликнула Катя…

И вот этот самый Ларри, которого Катя так любила, которым так восхищалась, очень ее обидел. Он так сильно ее обидел, что она убежала в туалетную комнату и там немножко поплакала. Ты спросишь меня: да что же такое случилось? Почему Катя убежала и даже немножко поплакала? Да потому, что Ларри назвал ее «биг фут»! У Кати, действительно, почему-то были довольно большие ступни ног. Папа и мама говорили, что это от роста. «Ты очень быстро растешь, так бывает. Но ты не волнуйся, это временно. У тебя не будет такая большая нога, скорее всего, друг мой, ты будешь довольно высокой девочкой. Это очень даже замечательно». Конечно, Кате приятно было слышать, что она станет высокой девочкой. Это хорошо. Но почему сейчас, пока она никакая не высокая, а самая нормальная девочка, очень обыкновенного роста, почему она должна страдать? У всех ноги как ноги, а ей покупают туфли уже не в детском, а во взрослом отделе. И что самое ужасное, Ларри назвал Катю «большой ногой» в разговоре с ее подружкой Мияко. Мияко очень любила Катю и рассердилась на Ларри. Она сказала Кате, что Ларри «дурачок» и «глупый спортсмен». «Ты что, ему так и сказала, — спросила Катя, — что он дурачок и глупый спортсмен?» «Нет, — сказала Мияко, — это я тебе говорю, а ему… нет, ну как можно такое сказать! Я, знаешь, — так растерялась… Никак от него не ожидала…». Катя ничего не сказала Мияко, но, конечно же, немножко на нее обиделась. Мияко могла и заступиться за свою подружку. Но, с другой стороны, Кате очень понравилось, как точно Мияко выразилась об этом заносчивом и глупом мальчишке… «Так и есть, — подумала Катя, — глупый спортсмен и дурачок…». Слезы навернулись ей на глаза, и она побежала в туалетную комнату, чтобы никто не видел, как она плачет…

Наконец школьный день подошел к концу, и Катя стала ждать, когда приедет мама и заберет ее из школы. А мама все не приезжала. И тогда Катя решила идти домой сама, тем более, что дом был совсем недалеко от школы, дорога была очень простая: надо было идти прямо и прямо, никуда не сворачивая, к тому же и погода была прекрасная. «Мама все равно поедет этим путем и увидит меня из машины», — подумала Катя. И вот она пошла домой, пошла медленно, потому что солнышко светило тепло и приятно, на улице было много деревьев, а возле самых домов были разбиты красивые цветочные клумбы. Катя очень любила на эти клумбы смотреть. И вот возле одного дома она увидела женщину, в руках у которой были большие садовые ножницы, она ими орудовала очень ловко, обрезая кусты роз.

Розы были очень большие, такие большие, что Катя таких огромных роз никогда раньше не видела. «Как странно», — подумала Катя, — я столько раз проезжала по этой улице, смотрела на эти дома из машины, проходила по этим улицам пешком вместе с папой, а никогда не замечала этих необыкновенных роз». Она, конечно, сразу же вспомнила сказку Андерсена «Снежная королева». Там у бабушки росли прекрасные розы, и их хотел купить злой и противный Советник, но бабушка эти розы не хотела продавать ни за что… «Но эти розы гораздо больше, — подумала Катя. — Это необыкновенные розы." И вдруг она услышала мягкий и приятный голос: «Тебе, девочка, наверное, очень нравятся эти цветы, не правда ли?» «Правда», — сказала Катя. «Да, — сказала женщина, — это необыкновенные розы. Между прочим, — сказала женщина, — у меня в доме растут еще более удивительные цветы. Если у тебя есть свободная ми- нутка, ты можешь зайти в дом и на них посмотреть» — «Женщина эта кажется очень доброй, — подумала Катя, — но ведь я ее совсем не знаю. Если я зайду к ней в дом, может случиться что-нибудь неприятное». «О, у меня сколько угодно времени, — сказала Катя, — я иду домой из школы и, конечно, с удовольствием зайду к вам в дом и посмотрю на ваши цветы». «А если в это время мама будет проезжать по улице?», — подумала Катя, но уже входила в дом к женщине, тщательно вытерев ноги у самого порога. «Ничего, ничего, входи, Катя, смелей. Я сама бегаю туда-сюда, так что так и так полы придется хорошенько помыть. «А где же ваши цветы?» — хотела спросить Катя, войдя в дом. Никаких цветов она не видела, зато за компьютером сидел лысый пожилой человек и очень быстро стучал по клавишам ки- борда, так внимательно глядя на экран компьютера, как будто там летала какая-то муха, которую он хотел убить своим серьезным взглядом. «И откуда эта женщина знает, что меня зовут Катя? Я ведь ей не представлялась». «А, Катюша, — воскликнул лысый человек и, оторвавшись от компьютера, посмотрел на Катю. — Заходи, заходи! А мы тебя ждем!» «Меня?», — спросила Катя с удивлением. «Ну да, тебя! Ведь у тебя сегодня не очень хорошее настроение, не правда ли?.." Но прежде чем Катя успела хоть что-нибудь подумать, женщина сказала очень быстро: «Ах, Шарль, ты, как всегда, в своем репертуаре. Не пугай бедную девочку своим провиденьем». Катя вообще ничего не поняла. Она не поняла, что значит «в своем репертуаре» и что значит «провиденье». А Шарль ей сказал: «Провиденье, душа моя, это прозрение. Когда ты видишь нечто, что другие не видят. Вот, например, тебя сегодня обидел Ларри и ты думаешь, что об этом знают только два человека в мире: ты и Мияко. А на самом деле — нас три человека: ты, Мияко и я». «Нас четыре, — сказала Катя, — Вы, я, Мияко и Ларри…» «О нет, на это ты не надейся. Он даже не понимает, как сильно обидел тебя, сказав Мияко такую глупость про твои ноги. У тебя красивые прекрасные ноги, а если ступни чуть великоваты, то это совершеннейшая ерунда, это пустяк, который со временем, во-первых, исчезнет, а, во-вторых, мы можем устранить его буквально немедленно». «Ах, Шарль, ну что ты такое говоришь!» — воскликнула женщина. «Бедная девочка понадеется на твой талант, но ведь не всегда же это у тебя получается…» На слове «это» женщина сделала особое ударение. «А что такое „устранить“?» — спросила Катя старенького Шарля, который ей нравился все больше и больше. «Это значит сделать так, что твоя оча- ровательная нога станет еще очаровательней. Я скажу раз- два-три, и твои ступни вместе с туфлями сразу уменьшатся в размерах, и глупый Ларри не будет над тобой смеяться». Кате хотелось сказать, что Ларри не глупый, а очень умный и красивый мальчик, но она подумала: «Вот так тебе, глупый мальчишка. Такой умный человек, как Шарль, называет тебя „глупым“». Шарль почему-то весело рассмеялся.

«Н-да, но почему же ты не задаешь мне свои вопросы? На первый твой вопрос ответить очень просто. Ты не поняла, что значат слова моей очаровательной супруги «Ах, Шарль, ты как всегда в своем репертуаре." Это значит, что я и на этот раз сделал что то, что делаю очень часто, например, удивил тебя тем, что знаю о твоем приключении. Ты ведь очень удивилась, не правда ли?» «Очень», — сказала Катя. Второй твой вопрос буквально написан у тебя на лице: «А где же те прекрасные цветы, которые мне хотела показать ваша жена… Разве я не прав? Ведь ты хотела задать мне именно этот вопрос, не так ли, дитя мое? И, более того, у тебя на лице написан еще один вопрос: „А как зовут вашу жену, она такая милая, такая прекрасная, добрая женщина“… Катя только открыла рот и с восхищением смотрела на этого человека, который, почему то, уже не казался ей таким старым, как в самом начале, когда она только вошла в этот дом. „Ах, Катенька, ты только не удивляйся, к моему Шарлю надо привыкнуть. Он добрейший и милейший человек, но совершеннейший чудак. Меня зовут Жанна. При- сядь на диван, чувствуй себя как дома. Да, я совсем забыла…“ „Нет, нет, — воскликнул Шарль. — Только не вздумай говорить ей о цветах! Я сам скажу. Садись, садись, Катюша, Жанна права, нечего стоять. Что касается цветов, душа моя, то они здесь, прямо перед тобой, они вокруг тебя. Только ты их не видишь, они невидимы. Все зависит от твоей фантазии. Вот что ты сейчас вообразишь, то ты и увидишь перед собой. Включи свое воображение, фантазируй смело и уверенно!“ Не успел Шарль договорить, как Катя увидела перед собой большую белую вазу, в которой стояли какие-то необыкновенные цветы. У них были большие синие листья со сверкающими золотыми прожилка- ми, а над этими листьями мягко шевелились темно- красные лепестки — широкие, мягкие и нежные. „Какие красивые цветы! — подумала Катя, — но, между их лепестками… пустота… Как они держатся, на чем? Они, кажется, меняют свою форму. Я никогда не видела таких цветов…“ Катя увидела другую вазу, она была нежно-лилового цвета и в ней стояло высокое растение тоже довольно необычной формы… Оно напоминало пальму, но у этой пальмы кончик каждого длинного листа светился нежным светом, то розовым, то желтоватым… А листья были не зелеными, а голубыми, ствол же пальмы был совершенно черным, а по нему как бы пробегали тонкие темно-красные искры… „Но как это все красиво!“, — воскликнула Катя, а Шарль и Жанна только улыбались. „Дитя мое, — сказал Шарль. — Эти цветы действительно прекрасны. Они нам очень нравятся. У тебя богатое воображение!“ И тут Катя заметила, что Шарль уже был каким-то другим. Куда делась его лысина? У него была густая черная шевелюра, а над добрыми его глазами нависли густые черные брови. „Однако, милая Катя, перейдем к делу. Ведь у нас не так уж и много време- ни. А что если мама проедет на своей машине это место? Ведь она будет очень сердиться, что не застала тебя в школе… На работе она сказала своей начальнице, что должна забрать тебя из школы, что скоро вернется. А тебя в школе нет, на улице тебя нет… Нам надо спешить, у нас очень много работы“. „А как же мама?“ — вдруг испугалась Катя. „Она еще не выехала, не волнуйся. Честно говоря, я сделал так, что она забыла про тебя, потому что у нее тоже очень много работы, а нам это очень даже и хорошо. Ты должна мне помочь…“ „Я? Помочь?“ — с удивлением спросила Катя. „О, да, друг мой! Помочь. Дело в том, что я пишу новую сказку. И у меня возникли некоторые трудности с сюжетом“. „С сюжетом? А что это такое?“ — спросила Катя. „А это все то, что происходит, что случается с героями. Понимаешь, я начал писать сказку об одной очень доброй и симпатичной девочке. Она очень любила своего отца“. И Шарль как-то грустно замолчал, о чем-то задумавшись. „А мать? Она любила свою маму?“ „Маму? Ну конечно! И очень. Только мама ее умерла, когда девочка эта была совсем маленькой. И папа был этой девочке не только отцом, но как бы и матерью. Он выслушивал ее истории, отвечал на ее бесчисленные вопросы, он делал ей игрушки и даже помогал вышивать платья для кукол. У него были большие грубые руки, ведь он работал дровосеком, колол и пилил дрова, но это были золотые руки. В его больших пальцах тоненькая иголка выделывала просто чудеса, и куклам его счастливой дочки завидовали все соседские девчонки… Тебе нравится моя сказка?“ „Очень, — сказала Катя. — Но Шарль, а куда делись ваши прекрасные черные волосы, которые были у вас на голове минуту назад…“ „Не знаю, а что, это были черные волосы?“ И Жанна и Шарль весело засмеялись… „Шарль, я тебя умоляю, — воскликнула Жанна, влюбленно глядя на своего дорогого супруга, с головы которого опускались на широкие молодые плечи золотистые кудрявые волосы, — оставь свои штучки хоть на время. Иначе Катя испугается и убежит от нас, а я хочу, чтобы она к нам приходила в гости как можно чаще“. „А я могу придти к вам с папой и мамой?“ — спросила Катя. „Ну конечно! Мы будем очень рады с ними познакомиться. Однако, вернемся к сказке. Итак, отец девочки задумал жениться. Ему хотелось, чтобы рядом с ним жила прекрасная мудрая женщина, которая была бы его дочке матерью, а ему — подругой. И чтобы эта женщина своей красотой и своей добротой напоминала ему его первую жену, а дочке ее милую и добрую мать…“ При этих словах на глазах у Жанны выступили слезы. „Ах, какая это грустная история, Шарль…“ „Да-да, очень грустная. Дело в том, что он женился, но женщина оказалась… Но ты знаешь, у меня нет сил описать тебе эту злую и неприятную особу… Она въехала в дом дровосека и привела с собой двух своих дочек. Они были такие балованые, такие капризные, что…“ Тут Шарль опять замолчал и глубоко задумался, не закончив своей фразы… „Одним словом, такое вот прекрасное начало, а что дальше — ничего не вижу, ничего не знаю. Мне нужна твоя помощь, Катенька…“ „Но как я могу вам помочь? — воскликнула Катя. — Я никогда не сочиняла сказок. Мы должны позвать моего папу…“ „Папу? Ни в коем случае!“ — воскликнул Шарль. Папу мы звать не будем. На свете есть только один самый знаменитый сказочник — Шарль, которого ты видишь сейчас перед своими глазами. И только этот самый Шарль может закончить сказку, которую начал сочинять… Но ему очень нужна помощь…» «И как же я могу вам помочь?» «Очень просто. Ты должна войти в мою сказку!» И вдруг Катя услышала какой-то таинственный шепот: «Ты должна войти в сказку Шарля! Шарль — великий сказочник, ты должна помочь ему, Катя». Катя с изумлением поняла, что это шептали те самые цветы, которые она создала своим воображением. Цветы качались из стороны в сторону, их широкие листья колыхались, их нежные лепестки напоминали волосы на головах невидимых людей, которые как бы слегка наклонялись, стараясь убедить Катю помочь знаменитому писателю… «Подумай о бедной девочке, Катя…», — воскликнул Шарль. «Вы хотите, чтобы я была ее подружкой?» «Лучше, лучше, душа моя! Я хочу, чтобы ты была ею… Катенька, представь себе, что у этой девочки будет твое богатое воображение, что у нее будет твоя красота, твой ум, твой такой прекрасный характер, ведь ты девочка добрая, справедливая, рассудительная… Одним словом, решай сейчас же, немедленно: можешь ли ты войти в мою сказку? Хватит ли у тебя смелости жить в совершенно новых обстоятельствах?» «Но как же моя мама? Ведь она должна забрать меня из школы!» Воскликнула Катя. «Ах, не волнуйся, в сказке время будет совсем другое. Тебе не о чем беспокоиться, душа моя. Зато когда ты вырастешь, когда ты будешь взрослой, ты будешь вспоминать свои прекрасные приключения, и это сделает тебя счастливой навсегда. Спеши, друг мой, тебя ждут очень интересные приключения». И опять Катя услышала: «Спеши, спеши, тебя ждут интересные приключения»… «Ну хорошо, — сказала Катя. — Предположим, я войду в сказку. А как я из нее выйду? Я буду там, а вы здесь…» «Но-но! Даже не волнуйся. Я всегда буду с тобой, я всегда буду рядом. Что ты, смеешься? Как я могу оставить тебя одну. Надеюсь, ты понимаешь, что сказка — это очень серьезно… Это иногда даже опасно. Там действуют не только добрые и прекрасные существа. Там могут оказаться всякие злодеи, и злодеи очень страшные. Что ты, Катенька. Я всегда буду с тобой и, поверь, обязательно выведу тебя из сказки. Но, понимаешь, мне нужно, чтобы там был человек свободный, чтобы он жил своим умом, был независимый, смелый… Я буду с тобой, но, повторяю, ты должна жить своим умом. Это очень важно, потому что в этом случае у нас получится отличное приключение…» «Господин Шарль, — сказала Катя. — Я не хочу быть грубой, но скажу вам честно, мне кажется, что где-то когда-то я уже что-то слышала про девочку, отец которой женился на злой женщине с двумя не очень симпатичными дочками. У этой девочки была очень маленькая ножка…» «Ну вот видишь! А у тебя как раз наоборот — довольно большая «ножка», так что про эту девочку с маленькой ножкой ты просто забудь…

Мало ли кто что когда написал… Стой, мне кажется, что твоя мама скоро будет проезжать мимо нашего дома. Ты же не хочешь, чтобы она на тебя потом ворчала, если не застанет тебя в школе или не увидит, как ты идешь по улице?» «Нет, не хочу», — сказала Катя, а сама подумала: «А как же моя сказка?» Но сама уже выходила из дома. И что же?

Катя была в совершенном изумлении. Она вышла из дома, но никакой улицы не увидела, никаких машин, никаких домов вокруг… Это был какой-то довольно пыльный задний двор. Чуть правее от крыльца у самого забора в большой луже лежала свинья и громко хрюкала. Рядом с ней что-то клевали две курицы, а на другой стороне заднего двора, прямо напротив крыльца, было деревянное строение, из которого раздавалось мычание коровы… Катя подумала, что она ошиблась дверью и вышла на задний двор того дома, где жили Шарль и Жанна, ведь Шарль такой рассеянный, он мог и не заметить, что Катя ошиблась дверью, она повернулась к дому и с изумлением увидела, что это какой-то другой дом. Дверь была открыта и женщина, совсем непохожая на Жанну, с очень сердитым лицом, некрасивая, воскликнула: «Ну что? Что ты стоишь, как пень? Забыла, что тебе надо делать?» «Где-то я эту женщину видела, — подумала Катя, — но где?» «Я иду, я иду, мэм, — услышала она свой собственный голос». «Ну то то, а то мнется на крыльце, будто не знает, чего хочет. Вон, свинья хрюкает, как сумасшедшая, никто ее не покормит». «Ага, значит, я должна покормить свинью», — подумала Катя. «Но почему? И где моя мама?» «Зо-олушка, Зо- олушка!» — услышала она крик из окна. «Золушка?» — подумала Катя. — Я что — Золушка?» «Ну что стоишь, как приклеенная к крыльцу, слышишь, дочка тебя зовет. Беги к ней, а потом сразу корми свинью». В это время опять замычала корова. Но Катя уже бежала по лестнице наверх, на второй этаж: «А потом корове сена надбавишь, вот корова неповоротливая!» «Это она обо мне? — подумала Катя и только сейчас заметила, что на ней было какое-то совсем другое платье, не очень даже и чистое, а поверх был передник уж совсем какой-то грязный. Она вбежала в комнату, где на высокой очень белой кровати лежала девочка, очень похожая на свою мамашу. Девочка смотрела на Золушку точно такими же глазами, как и ее мамочка. «Ну где ты там болтаешься, я устала тебя звать. Я хочу помыться, где таз с водой?» «Я сейчас, — сказала Катя. — Сначала надо свинью покормить, дать корове сена, а потом я принесу таз с водой». «Ты что, с ума сошла, уродина? Я буду ждать, когда ты всех свиней и всех коров перекормишь? Я что тебе, свинья или корова? Фу, какая ты грязная, от твоего передника чем-то воняет, отойди от меня, биг фут!» При этих словах Катя невольно посмотрела на свои ноги и увидела, что она обута в какие-то огромные деревянные туфли. Они были выточены из сплошного куска дерева, их заостренные носки поднимались кверху. В общем то, они были очень удобные, иначе Катя бы давно обратила внимание на такую странную обувь, они были легкие, хотя на вид казались довольно тяжелыми. Мама говорила, что такие туфли называются сабо, и Кате они очень нравились, когда она видела их в магазине, но мама говорила, что лучше их не покупать: они только увеличат твою ногу. И верно: Катина нога в этих самых сабо казалась особенно большой. И вдруг она услышала другой голос: «Золушка! Зо-олушка-а!» Ну беги, что, не слышишь, как тебя зовут… Катя выбежала из комнаты и услышала, как громко стучат по полу ее деревянные башмаки… Этот второй голос раздавался из соседней двери. Только Катя собралась вбежать в комнату, как услышала мужской очень тихий ласковый голос: «Катюша, иди сюда». Она оглянулась и увидела человека с большой бородой, густыми седыми волосами. «Шарль!» — воскликнула Катя. Но человек испуганно посмотрел вокруг и приложил палец к губам: «Душа моя, не называй меня так. Иначе нам обоим будет плохо.

Запомни, здесь, в этой сказке, я твой папа. Называй меня «папа». И Катя весело засмеялась. Ей вдруг стало легко и хорошо. «Душа моя, пойдем, я тебе кое-что покажу». «Что ты, папа, — сказала Катя. — Мне надо принести воду для сестры, она должна помыться, я не знаю, что хочет вторая сестра, вон, слышишь, она кричит, мне надо покормить свинью и покормить корову…» «Бедная моя девочка. Когда твоя мать была жива, разве у тебя была такая жизнь? Не беспокойся, успеют они и помыться, и поесть, я хочу тебе кое-что показать». И они по лестнице начали спускаться в подвал. «Конечно, у тебя много работы, моя бедная девочка, — говорил отец, пока Катя стучала по ступенькам своими большими деревянными башмаками, — и мне часто бывает тебя очень жаль, но ты посмотри на своих сестер… Какие они балованые, капризные, глупые… Поверь, они вырастут и будут очень несчастны… Они не умеют быть счастливыми… А у тебя будет счастливая интересная жизнь…» «Карл, Карл! — вдруг послышался голос его жены. — Куда запропастилась эта несносная девчонка. Вся работа стоит, дочки не могут встать и идти завтракать…» «Ой, я побегу… — сказала Катя испуганно». «Не бойся, обойдется. «Дочки не могут встать»… «Сами могут и встать, и помыться и приготовить себе завтрак…» К этому времени они спустились в подвал и уже открывали тяжелую старую дверь, которая не то от тяжести, не то от старо- сти тяжело скрипела и вздыхала. Катю удивило, что в комнате, где они оказались, были довольно высокие сводчатые потолки, в этой комнате вкусно пахло свежим деревом, недаром на полу то там, то здесь валялись рыжие курчавые стружки, пахло кожей… На столе Катя увидела очень красивые туфли. «Какие красивые туфли!» — воскликнула Катя. «Тебе нравится? Я очень рад. Это я стачал для тебя». — «Ты сделал это сам?» — «Ну, а кто же? Ты так меня спрашиваешь, будто не знаешь, что меня зовут мастер золотые руки…» — «А мой настоящий папа, не из сказки, ничего такого делать не умеет, — подумала Катя, — но я все равно его очень люблю»… «Я никогда не видела ничего более красивого!» — «Да, душа моя, — сказал папа, — это мой подарок тебе на день рожде- ния». — «Но, папочка, — сказала Катя, — они же будут мне малы…» — «Ни одной секунды! Даже и не думай об этом…» — «Ой, папа, а что это такое?» — «Как что, Катенька. Я сто раз тебе говорил, что это ракета». — «Ах, да, извини, я совсем забыла». — «Ах, ну как же ты могла забыть… Что-то ты стала у меня такая забывчивая. Вот ты забыла, а потом вдруг вспомнишь, где не положено, и проболтаешься…» — «Нет-нет, я не проболтаюсь!» — сказала Катя, а сама подумала: «А что тут такого? Почему это секрет, что мой папа сделал ракету?» И только она это подумала, как наверху в доме послышался какой-то шум и громкие мужские голоса. «Что это?» — спросила Катя. Она увидела лицо своего нового «папы» и испугалась еще больше. Лицо было совершенно бледное от испуга. «Это гвардия короля. Я же тебе говорил, что в нашем королевстве строго запрещены всякая там алхимия, колдовство, космология… Когда я испытывал ракету прошлый раз, в лесу, на поляне, видимо, кто-то это видел и сообщил королевской полиции… Теперь все пропало». В дверь начали громко колотить и в комнату вошли два гвардейца. В руке у одного был большой свиток белой бумаги. Солдат развернул этот свиток и начал читать: «Именем моего собственного величества, Короля нашего Великого Волшебного царства Фридриха Сто Пятого, за изобретение, совершенное по наущению дьявола и за испытание по тому же дьявольскому наущению колдовской огненной машины, улетающей в небо, постановляю: бывшего главного дровосека при дворе Моего Королевского Величества Карла Августа Шарля Перро объявить черным магом и волшебником. Повелеваю отвести его в королевскую тюрьму, с тем, чтобы по истечении трех дней казнить злого преступника на центральной городской площади. Король Фридрих Джордж Август Сто Тридцать Четвертый». Солдаты подошли к бедному дровосеку и приказали ему заложить руки за спину. Один из них подошел к столу, на котором стояла белая красивая ракета, и протянул к ней руку, чтобы взять ее, но Карл закричал: «Умоляю, только не берите мою ракету. Оставьте ее здесь!» Солдат даже не обратил внимание на эти крики, взял ракету, сунул ее подмышку. «Успокойся, старик.

Теперь твоя песенка спета, какая разница, где эта твоя игрушка будет валяться: тут, на этом грязном столе, или в королевском сарае». «Какой сарай! — воскликнул солдат, который завязывал бедному Карлу руки на спине. — Еретика повесим, а эту дрянь сожжем. Ишь чего выдумал. Говорят, ты утверждал, будто люди могут полететь на луну. Тьфу, какой дурак.« — «Да почему же „дурак“?» — спросил Карл. «Где это видано, чтобы человек полетел на луну? Как тебе в голову могла придти такая глупая мысль?» — «Но что же в ней глупого?» — спросил старый Карл. «Да неужели ты не видишь, что луна такая маленькая, на ней муха не поместится. И где это ты видел человека, который может летать? Мы что, летучие мыши, по- твоему? Тьфу, какой еретик». — «А что такое еретик?» — подумала Катя. «Не смейте так разговаривать с моим отцом! — воскликнула она. — Он самый замечательный человек на свете!» Она увидела, как Карл благодарно взглянул на нее, на глазах у него блеснули слезы. Солдат же, под мышкой у которого была ракета, испуганно посмотрел на Катю и сказал: «Т-сс, замолчи, глупая девчонка. Иначе мы арестуем и тебя. Ты что, хочешь угодить в тюрьму?» И солдаты вывели Карла из комнаты. «Но как он похож на Шарля!» — подумала Катя. Она бросилась вверх по лестнице, которая вела из подвала на первый этаж дома. Карла вели через двор к большим деревянным воротам. И солдаты, и Карл проходили как раз мимо лужи, в которой лежала большая свинья. Свинья, будто поняв, что происходит что-то очень страшное, перестала хрюкать и лежала очень тихо. Карл обернулся, увидел Катю, и Катя подумала: «Но ведь это сказочник Шарль! Как же он поможет мне, если теперь его уводят в тюрьму и даже могут казнить? Как я выберусь из этой сказки?» — «Катя, прощай!» — воскликнул Карл. Лицо его было бледным и взволнованным. «Верь, дочь моя: человек обязательно будет на луне! Ничего не бойся, мы победим!» Солдаты громко захохотали и толкнули Карла в спину. «Еще бы, обязательно будем на луне! — воскликнул солдат, который завязывал Карлу руки. — Все сразу залезем в эту твою поганую игрушку и полетим… ж-жж-ж… Ха-ха-ха…» Катя бросилась за ними, но услышала грозный окрик: «Куда, противная девчонка! Куда бежишь? Ты забыла, что у тебя куча работы. Что, допрыгался твой полоумный папочка? Я еще и не то про него расскажу! Я своими ушами слышала, как он говорил, что земля круглая. Тьфу». — «Но земля, действительно, круглая!» — воскликнула Катя. «Вот-вот, станешь постарше, и тебя так же схватят и казнят на площади. А пока работай, да поживей». — «Неужели я в сказке? — подумала Катя. — Я всегда думала, что там очень интересно, а здесь скучно и страшно. Какая серая жизнь! И эти люди: такие грубые, ничего не знают…»

Друг мой, я не буду тебе рассказывать в подробностях о том, чем занималась бедная Катя весь этот день: она подала завтрак в постель своим сестрам, кормила животных, доила корову, приготовила обед и ужин, стирала белье, чистила двор. Она ужасно устала. «Странно, — думала Катя, — я же помню, что в сказке «Золушка», которую я читала, ей помогали белочки, птички… А тут никаких белочек, никаких птичек, я все должна делать сама… Откуда у меня столько сил? Я никогда не знала, что могу так много работать. Как было хорошо дома, до этой самой сказки! Как здорово было в школе… Сказка была там, а не здесь. Там электричество, холодильник… Какие все это чудеса! Настоящие чудеса! А здесь?.." Кате ужасно хотелось заплакать, но она обещала Шарлю держаться молодцом и изо всех сил сдерживала слезы. Ей ужасно хотелось принять душ, но об этом она даже не смела мечтать, и теперь она просто старалась предста- вить себе, как принимает ванную, как из крана льется горячая вода, а душистая мыльная пена мягкими нежными холмами поднимается из воды…

На следующее утро она встала совсем рано и принялась за работу. В этот день в доме царило оживление: дело в том, что вечером сестры собирались на бал в королевский дворец. У короля был сын, принц Энди, которого отец решил во что бы то ни стало женить. И вот король пригласил всех девушек королевства в свой дворец. Девушка могла быть любого происхождения, это королю было все равно, потому что он хотел, чтобы его сын был счастлив. Сестры ужасно волновались, а Кате было довольно смешно. Она считала, что выходить замуж в таком возрасте еще очень рано. «Бедный принц, — думала Катя. — А если он влюбится в одну из них и женится на ней? Впрочем, кто знает, может, став женою принца, одна из моих сестер переменится: станет добрее, отзывчивей…» И у Кати на душе стало как-то веселее. Она с удовольствием гладила платья сестер тяжелым огромным утюгом, в который надо было класть красные раскаленные угли. Это была довольно тяжелая работа, ведь утюг мог перегреться и платье было бы испорчено навсегда, на нем могло появиться огромное темно-коричневое дымящееся пятно… Платья сестер были очень красивые: с пышными рукавами, какими-то сложными воротниками, на них было очень много складок, пуговичек, юбки расширялись книзу… Одним словом, такие платья сейчас никто не носит, потому что в таком платье нельзя поместиться в машине, нельзя войти в автобус… Катя с удовольствием приготовила завтрак и весело разносила его по комнатам, она накормила свинью, корову, успела сходить в лес и набрать хворост… Правда, она всегда помнила, что ее отца, бедного Шарля, забрали солдаты и ему грозит смертная казнь, но Катя почему-то была убеждена, что все обойдется и бедного Шарля обязательно отпустят на свободу. «Ведь не могут же казнить человека только за то, что он мечтает о полете на Луну и верит в то, что Земля круглая», — думала Катя. Но вот наступил вечер, и сестры и мать уехали во дворец. Катя осталась одна, и ей стало грустно. Она опять стала думать о своем отце и так углубилась в свои мысли, что не заметила, как спустилась по лестнице в ту самую комнату, из которой увели бедного Шарля. И первое, что увидела Катя на большом деревянном столе, — те самые туфли, которые Шарль сделал для нее своими золотыми руками и которые она не успела примерить. Катя несказанно обрадовалась этим туфлям. Они были как слово привета от дорогого и близкого человека. «Да что это я так обрадовалась! — подумала она. — Ведь они мне явно малы. И она уже отдернула руки, но в последний момент подумала. «Но ведь Шарль сказал, что его подарок для меня. Уж он-то знал, как делать эти самые туфли. Надо попробовать. Ведь Шарль так хотел сделать мне приятное». И она стала примерять туфли, хотя знала, что они никак не могут прийтись ей в пору. И каково же было удивление Кати, когда они легко и как-то сразу пришлись ей по ноге. Катя была просто потрясена: на ее ноге буквально сверкали красивые хрустальные башмачки… Мы уже знаем, что в мастерской Шарля прекрасно пахло свежим деревом, стружками, но в ней не было зеркала. Катя выбежала из мастерской и стала быстро подниматься по лестнице вверх, в залу, где было зеркало. Ей очень хотелось посмотреть на эти прекрасные хрустальные башмачки. Когда она подошла к зеркалу, то буквально замерла от удивления. Прямо перед ней стояла очень красивая девушка. Катя ужасно испугалась. Она решила, что это какое-то волшебное зеркало, что это не она, Катя. «А кто это?» — подумала она в страхе. Девушка была похожа на нее, на Катю, но она была какая-то другая. Господи, какое красивое платье было на этой девушке! Ну как его описать? Как описать эти пышные рукава, эти волшебные кружева, складки на юбке, этот переливающийся разными цветами шелк… «Но ведь это действительно я!» — воскликнула Катя… И вдруг ей стало страшно. «Милый, хороший Шарль, ты сделал для меня такой подарок! Как прекрасны твои волшебные туфли… Но… но…» — и она чуть не заплакала. «Что я буду делать в этом прекрасном платье? Доить коров?» — и Катя действительно заплакала… «Нет, мне нельзя плакать, я ведь могу испортить этот волшебный наряд.

Вдруг она увидела у себя за спиной какого-то старого человека. На его голове был довольно смешной парик. Такие парики Катя видела в кино, в фильмах про старые времена. Своими белыми кудрями этот парик покрывал старому человеку грудь. «Ваше высочество, — сказал старик, — вам пора ехать на бал. Их величество и их высочество принц ждут вас». Произнося эти слова, важный старик почтительно поклонился. «Вот это да! — подумала Катя. — Вот это я понимаю. Как интересно! Оказывается, быть в сказке не так уж и плохо». «Хорошо, — сказала она важному старику. Проведи меня к карете».

Когда следом за стариком Катя проходила по знакомому грязному двору, она чуть не умерла со смеху. Во-первых, надо было видеть, как шагал этот человек (Катя никак не могла понять, кто он такой, какова его роль: он министр или просто ее слуга, лакей?) На нем были белые шелковые чулки, черные лакированные туфли, вместо брюк на нем были лиловые шелковые штаны всего лишь до колен, камзол, богато расшитый золотом, и все это венчалось большим белым париком, о котором уже говорилось. Поскольку Катя шла прямо за ним, то видела, как смешно он задирал ноги, видимо, в полном недоумении: что он делает во всей этой грязи среди коров и свиней? Катя обратила внимание, что его туфли, несмотря на грязь, были довольно чистые. Они почти не касались земли. «Как странно!» — подумала Катя. «Он идет так, будто ужасно боится запачкаться, но на самом-то деле его ноги словно прозрачные, вон, туфли словно тают в этой грязи… Это что, призрак? Привидение?» Но Катя не очень удивлялась этой странности, потому что гораздо интереснее было наблюдать животных: знакомая нам свинья, например, смотрела на эту сцену с глубоким изумлением, даже забыв хрюкнуть в знак потрясения; корова начала мычать, но сама себя пре- рвала и вместо громкого уверенного «М-муу-у», произнесла только «М-м», да и то вперемежку с каким-то испуганным хрипом…

Когда Катя в сопровождении старого господина вышла за ворота, ей уже было не до смеха… Она открыла рот от изумления: почти перед воротами, чуть правее, перегородив собою чуть ли ни половину улицы, стояла большая, но очень изящная, золоченая карета. Она была темно-красного цвета, и на этом темно-красном фоне удивительно смотрелись золотые цветы и тонкие длинные золотые стебли, волнистыми гибкими полосами покрывающие стенки кареты… Катя видела такие кареты в фильмах, но одно дело кино или картина, а другое дело, когда такое чудо видишь прямо перед глазами… «Я всегда думала, что лучше наших машин ничего и быть не может, но как красива эта карета…» — подумала Катя. «Но где же лошади?» — спох- ватилась она… И только она подумала о лошадях, как тут же и увидела двух белоснежных коней с пышными темно- серыми хвостами и темно-серыми гривами… На них были тонкие золотистые уздечки и небольшие легкие седла… «Я всегда думала, — подумала Катя, — что люди, которые жили задолго до нас, не видели вокруг себя никакой особой красоты. Но разве эта карета с этими белыми конями не пре- красна? Да она красивее любой самой красивой машины… Да, но где же кучер? Как мы поедем без кучера? Кто будет править этой прекрасной каретой, этими лошадьми?» Только Катя подумала о кучере, как тут же увидела большого толстого человека с пышной рыжей бородой… «Как странно, — подумала Катя, — все это происходит словно во сне… Но это такой красивый сон, мне так хорошо в нем…» Господин в парике открыл дверцу кареты, откинул раскладные ступеньки и помог Кате подняться по ним в карету, почтительно поддерживая ее под руку. В карете были два диванчика, один напротив другого. И диванчики, и стены кареты, и потолок ее были обиты темно-малиновым бархатом. «Я не могу поверить, что это происходит со мной…» — подумала Катя. Человек сложил ступеньки и закрыл дверцу кареты. «Куда же вы? — испуганно воскликнула Катя.

— Садитесь рядом со мной». — «Ваше высочество, — вдруг услышала Катя мягкий женский голос. — Лакеи не сидят рядом с принцессами, они стоят на запятках кареты». — «Кто вы? — испуганно воскликнула Катя и вдруг весело закричала: — Жанна! Это вы?!« — «Да, Катенька, это я. Ну как, тебе нравится эта сказка?» — «Очень, очень нравится!» — воскликнула Катя. «Ты веришь, что мы спасем нашего бедного Шарля?» — «Конечно, верю!»

Только Катя сказала «конечно, верю», как тут же и погрустнела. «Я так увлеклась всеми этими чудесами, что за- была про Шарля…» — «Ты не забыла про Шарля, моя девочка, — сказала ей Жанна. — Просто никогда в своей жизни ты не видела столько чудес. Но запомни, что главное чудо — это ты сама. Посмотрим, как все сложится на балу. Ты не боишься увидеть самого короля?» — «Нет, — сказала Катя. — Не боюсь…» И только она сказала, что не боится короля, как тут же подумала: «Ой, как страшно… Ведь это же король, у него огромная власть, он может посадить меня в тюрьму или прикажет и мне отрубят голову». И Катя представила, как она стоит на высокой деревянной площадке, ее руки связаны на спине, прямо перед нею стоит низкая деревянная колода, на эту колоду ей надо будет положить свою голову… Рядом стоит огромный страшный мужик, одетый во все красное, на голове у него вместо нормальной шапки какой-то красный колпак… А внизу стоит народ и смотрит, но Катя плохо видит этих людей, она с ужасом смотрит на топор, который воткнут в эту деревянную ко- лоду. Почему-то Катя обратила внимание на то, что колода очень чистая… «Интересно, кто моет эту колоду, сам палач или специальные люди?..« — «Катя, — услышала она голос Жанны, — о чем ты думаешь? У тебя уж очень сильное воображение. Король этого королевства очень милый человек, отличный семьянин, любит своих подданных, обожает своего сына… Мы должны убедить его в том, что твой отец, наш дорогой и замечательный Шарль, — не колдун, не сумасшедший, а добрый и талантливый человек. Улыбайся, чувствуй себя легко — и все будет хорошо. Помни, что на тебе волшебные туфли нашего дорогого Шарля…» — при этих словах голос Жанны дрогнул, а в глазах заблестели слезы. «Бедная Жанна»… — подумала Катя, но она не успела закончить свою мысль, как лошади остановились. «Ой, я так волнуюсь, мне страшно…» — сказала Катя, но вспомнила, что Жанна запретила ей бояться. «Все будет хорошо, — сказала Жанна, — я жду тебя в этой карете. Помни, ты должна управиться со всеми делами до двенадцати часов ночи. Ровно в полночь, с двенадцатым ударом часов, карета должна тронуться. Иначе… Впрочем, лучше не говорить о том, что будет иначе, а то ты совсем испугаешься…» — «Я знаю, что будет с двенадцатым ударом», — подумала Катя, но ничего не сказала. «Жанна, а почему вы не хотите идти со мной?» Жанна хотела сказать, «потому что мне страшно», но, конечно же, ничего не сказала.

Тем временем старый и почтенный слуга проворно соскочил со своих запяток и открыл дверцы кареты. Он помог Кате спуститься по ступенькам на землю. Карета остановилась прямо перед дворцом. Дворец был ярко освещен фонарями, в которых колебался мягкий, но сильный свет от газовых огоньков. Катя даже не подозревала, что фонари могут так ярко гореть, она думала, что ярко гореть может только электричество. Сам дворец был совершенно белый, но об этом можно было только догадываться, потому что от света фонарей он казался каким-то янтарным, он был почти прозрачен. В огромных окнах горели тысячи свечей, к высоким тяжелым дверям вела высокая каменная лестница, которую охраняли не только высокие стройные гвардейцы, но и большие янтарного цвета львы. «Oни тоже, наверное, совсем белые, но только кажутся такими янтарными», — подумала Катя. Легкие тени от газовых фонарей, слегка игравшие на тяжелых и пышных гривах, создавали иллюзию, будто гривы эти слегка шевелятся, а золотистая кожа львов даже слегка блестела, переливаясь своими шелковыми «львиными» оттенками. «Они как живые, — по- думала Катя. — Я так и не пойму, чего в сказке больше — страшного или красивого…»

Гвардейцы подняли длинные серебряные трубы и едва закончили свою приветственную мелодию, как Катя услышала: «Их королевское высочество, принцесса Заморская». — «Это я, что ли? — подумала Катя. — Надо же, как смешно — «принцесса Заморская». Господи, что-то будет? Что меня ждет? Ну какая же я принцесса, тем более еще и «заморская». От этой мысли Кате стало смешно, она улыбнулась и, надо сказать, очень кстати. Дело в том, что из- за своего пышного платья Катя не могла подниматься по лестнице очень быстро, она еще не дошла до середины, как увидела, что навстречу ей почти бежит какой-то человек. «Ваше высочество! Какая честь для всех нас принимать вас в нашем дворце. Их величество и их высочество ждут не дождутся, когда вы украсите собой наш бал». Кате опять стало довольно весело: «Величества, высочества, как все это забавно, — подумала она. — Но это мне тоже нравится. Я вот совсем и невысокая, а все равно — высочество. Как будто выше ростом стала. Впрочем, какие глупости лезут мне в голову». И очень хорошо, что эти глупости лезли ей в голову. Благодаря этим «глупостям» Катя хоть как-то рас- слабилась, перестала волноваться. «Что будет, то будет!» — подумала она.

Человек, который встретил ее на лестнице, сказал Кате, что он церемониймейстер… «Это от слова „церемония“, — подумала Катя. — Какой приятный господин». Церемониймейстер вместе с Катей поднялся по лестнице, а когда приблизился к высоким дверям, остановился и поправил на себе костюм. Как-то внимательно и строго посмотрел на Катю, как будто перед ним была не принцесса Заморская, а маленькая девочка, ученица. Кате стало немножко страшно, но лицо церемониймейстера моментально подобрело. «Я скажу вам прямо, ваше высочество, — никогда в жизни я не видел такого красивого платья…» Двери сами открылись, и церемониймейстер весь как-то выпрямился, лицо его стало торжественным, таким же строгим, как секунду назад, когда он смотрел на Катю… И очень громким голосом он объявил: «Их высочество принцесса Заморская…» Пока он это объявлял, Катя разглядела огромный вестибюль с высокими по- толками, с тремя большими люстрами, там была еще одна лестница — мраморная, белая, на площадке перед высокими распахнутыми дверями стоял человек, который тут же повернулся, прошел в двери и уже в дверях объявил таким же громким и строгим голосом: «Принцесса Заморская». — «Господи, — подумала Катя. — Ну сколько можно объявлять одно и то же». Она поднялась по этой второй лестнице вслед за церемониймейстером, и они вошли в огромный зал… Над ними были очень высокие потолки, большие люстры, в зале было множество народу, многие танцевали, а многие стояли вдоль стен и разговаривали… Люди были одеты необычайно красочно, как в сказке. «Как досадно! — подумала Катя. — Я думала, что после стольких криков „Принцесса Заморская“ они будут меня встречать, а им до меня нет никакого дела. Но как красиво они танцуют». — «Сейчас я вас представлю их величеству», — сказал церемониймейстер, и человек, который громко объявил Катино имя, три раза ударил в пол высоким жезлом. Музыка замолкла, все тут же раскланялись друг другу и расступились, образовав широкий проход. По этому проходу Катю провел человек с жезлом прямо к возвышению, на котором стоял трон. На троне сидел довольно полный лысый человек. «Да это же папа!» — подумала Катя и не могла поверить своим глазам… «Папа, как ты сюда попал?» — хотела воскликнуть Катя, но решила, что лучше она этого делать не будет. А вдруг никакой это не папа, а просто похожий на него человек? «А где же мама? — подумала она. — Почему нет королевы?» Толстый человек, между тем, уставился на Катю в полном изумлении и сказал: «Да простит меня наш церемониймейстер, но я нарушу все церемонии. Ваше высочество! Вы так прекрасны! Но, самое главное, у меня такое чувство, что я вас где-то уже видел. Я знаю, что я вас не знаю, но не могу в это поверить. Господи, а где же мой сын, где их высочество? — сердито спросил он церемониймейстера, который стоял прямо за Катей». — «Не смею знать, ваше вели- чество, но мы сейчас его найдем». — «Найдите, найдите, и, пожалуйста, прикажите людям танцевать. Ну что это все стоят и смотрят на нас? Ваше высочество, поднимитесь сюда ко мне, я хочу с вами поболтать». — «Ваше величество! — воскликнул церемониймейстер. — Но это совершенно не по протоколу». — «Какой протокол, вы что, с ума сошли? К нам приехала такая славная, такая замечательная принцесса, а мы будем думать о протоколе. Идите и ищите моего сына, а я хочу поговорить с принцессой». Он вскочил и спустился по ступенькам к Кате. Катя услышала за своей спиной громкое «Ах!», произнесенное множеством голосов. «Не волнуйтесь, это мои подданные. Они выразили изумление, что я нарушил протокол. Поверьте, у нас при дворе очень строгие правила, и я первый, кто наказывает за нарушение протокола. Но… но… я не знаю, что случилось со мной. Вот я вас увидел и… и… у меня такое чувство, что я вас знаю… Хорошо нашего церемониймейстера нет тут, и он не слышит, что я такое говорю… Но где же мой сын, где их высочество, где этот чертов мальчишка, который совершенно меня не слушается. Опять, наверное, связался с этой дурацкой компанией… Ох уж эти мне тинэйджеры…» Tут подошел церемониймейстер. Его лицо было белое как полотно и нижняя губа дрожала. «Вава…» — «Ну что, „ва-ва“, что вы хотите ска-ска…» И Катя невольно засмеялась. Но, конечно, тут же сама себя остановила, потому что заметила, как слегка покраснел церемониймейстер. «Ваше величество, их высочество репетирует…» —

«Что? Что такое? Какое такое репетирует, что это, что?» — «Он репетирует какую-то песню, чтобы показать ее их высочеству, принцессе Заморской». — «Песню? А это по протоколу? Какую песню? Что он, с ума сошел?» — «Я не знаю, ваше величество…» — «Чего вы не знаете? Я пошутил, а вы уже „Не знаю, ваше величество…“ Ну, и когда он собирается пропеть нам эту песню?» — «Их высочество сказали, что очень скоро». — «Ну, хорошо, ступайте. Ох уж эти тинэйджеры… Душа моя, принцесса, давайте танцевать…» Катя хотела сказать, что она не умеет танцевать все эти старинные танцы, но вспомнила про свои волшебные сапожки и сказала: «С большим удовольствием, ваше величество». Танцевала она отлично. Это было совсем просто: надо было медленно ходить с королем, иногда останавливаться, чуть-чуть отходить от короля и медленно кланяться… Это было просто, но, с другой стороны, несколько скучно. «Но ведь лучше танцевать с королем на балу, чем ухаживать за коровами!» — подумала Катя… Потом она танцевала еще с кем-то; все хотели танцевать с принцессой Заморской… Все эти министры, генералы и придворные дамы уже решили, что это будущая невеста принца. Все обратили внимание на то, что король буквально влюбился в принцессу. После очередного танца с каким-то важным генералом к Кате подошел церемониймейстер и сказал: «Вас хочет пригласить на танец одно очень важное лицо. Это военный министр, и у меня к вам, ваше высочество, нижайшая просьба: пожалуйста, не говорите с ним ни о каких секретах». — «Хорошо, — сказала Катя, а сама подумала: „Хм, а то, что бедный Шарль сидит в тюрьме, это секрет или не секрет?“ Не ус… не успела Катя это подумать, как к ней подошел человек, через плечо которого была переброшена ярко-красная широкая лента. „Ваше высочество, разрешите вас пригласить на танец?“ — „С удовольствием“, — сказала Катя и сделала маленький книксен, то есть такое особое полуприседание с полупоклоном. „И откуда у меня такие хорошие манеры?“ — подумала Катя, но, конечно, ничего не сказала. Во время танца она вдруг спросила военного министра: „А у вас в королевстве летают к звездам?“ — „Что-с?“ — изумленно воскликнул министр и приподнял свои густые накрашенные брови. „У нас, в нашем королевстве, мы летаем к звездам. Наши люди уже побывали на Луне, и вы знаете, мы мечтаем полететь на Марс, на Венеру, уже готовимся к этим полетам. Это очень важно, господин министр“.

Тут военный министр просто нарушил протокол. Он остановился и уставился на Катю, выпучив свой бледно- серые глаза. „Извините, ваше высочество, но у меня срочное дело к Их величеству“. — „Пожалуйста, пожалуйста, — сказала Катя. — Сколько угодно…“ Министр взял ее под ручку, но сделал это с какой-то необыкновенной осторожностью, как бы преодолевая глубокую неприязнь. Он отвел Катю к тому месту, где ее пригласил, и быстро направился к королю. Катя видела, как он что-то возбужденно шептал тому на ухо… Лицо короля стало испуганным, его глаза забегали и, когда нашли Катю, остановились на ней, и на лице короля появилось выражение необыкновенной жалости, но это продолжалось буквально секунду. Лицо его стало вдруг очень жестким и даже неприятным. Глаза уже буквально сверлили Катю, и ей стало как-то не по себе. „Кажется, я сделала какую-то серьезную ошибку…“ — подумала Катя… Но в это время вдруг поднялся странный шум, и в залу ворвались молодые люди очень странного вида. Они были лохматые, одеты в какие-то фантастические одежды, то есть ничего фантастического в них не было, это были довольно бедные одежды и даже какие-то не очень чистые, но на фоне всего этого дворца и богато одетых людей они казались фантастическими. Молодые люди размахивали руками, громко хохотали, в руках у них были гитары… „Ваше высочество! — буквально завопил король. — Помилуйте! Только не сейчас!“ — „Почему не сейчас? — спросил молодой человек, и Катя сразу узнала Ларри. — Именно сейчас, когда у нас столько благородной публики!“ — „Ну и что?“ И Ларри начал играть на гитаре. Все танцующие пары моментально разбежались, люди стояли возле стен и смотрели на эту странную группу. Поиграв немного на гитаре, принц начал петь, и Кате очень понравилась его песня. И музыка, и слова песни, и голос принца произвели на Катю очень сильное впечатление. Когда принц кончил, в зале царила гробовая тишина. То ли люди боялись хлопать, то ли им и впрямь не понравилась песня, но они молчали. „Они, наверное, тоже боятся военного министра и министра разведки“, — подумала Катя. Тогда она громко захлопала и сказала: „Какая замечательная песня. В нашем королевстве у вас, ваше высочество, был бы огромный успех. Особенно мне нравится, как одета ваша группа. Удивительно современно. А вы слышали что-нибудь об электрогитарах?“ — „Электрогитарах? Нет, первый раз слышу. А что это такое?“ — „О, это очень красивый инструмент! — сказала Катя. — Знаете, а я тоже хочу что-нибудь спеть. Подыграйте мне“. — „Ваше высочество!“ — воскликнул король. — Умоляю, не ставьте себя в тяжелое положение. Я понимаю, что вы хотите выручить моего сына, который совсем сбился с пути и не признает наших обычаев, мы кажемся ему устаревшими и от- сталыми, но вы, такая очаровательная и такая благородная дама…» В это время Катя услышала, как что-то зашипело. Часы начали отбивать свои двенадцать ударов… Не успела Катя опомниться, как вместо ее роскошного свадебного платья на ней был ее грязный передник и убогое нестираное платье, в котором она бегала по двору, ухаживая за свиньями и коровами… «Вот это да! — закричал Ларри. — Вот это здорово! Ку-ул!» — «Ну как же, — сказала Катя. — Я должна быть одета так же, как и вся ваша группа». И Катя стала петь песенку:

На луне не растет

Ни одной былинки…

На луне весь народ

Делает корзинки.

Принц стал подпевать, а потом стали подпевать и все остальные…

На луне полутьма

И дома — опрятней;

На луне не дома —

Просто голубятни;

Голубые дома —

Чудо-голубятни…

Люди уже не просто подпевали, а подпевали и весело приплясывали. «А здорово у меня получается, — подумала Катя. — Это все волшебные туфли Шарля. Вот здорово». Когда Катя кончила, все стали аплодировать и кричать. Катя опять увидела, как военный министр что-то горячо шептал на ухо королю, но тот его совершенно не слушал. «Ваше величество, — сказала Катя. — Вы не возражаете, если я заберу их высочество в свое королевство на несколь- ко дней? Он может дать у нас несколько концертов, и при этом заработать очень хорошие деньги». — «Что? Деньги? Заработать деньги? Но это замечательно. Нашему королев- ству очень нужны деньги». — «Деньги? — воскликнул военный министр. При этом его глаза заметно округлились, а ноздри раздулись. — Но это ужасно важно. Нашей армии очень нужны деньги. Мы две недели назад напали на королевство, которое находится на другом конце земли. Разведка донесла, что они прячут у себя какие-то страшные пушки. У них злой и глупый король, который убивал их тысячами. Мы пришли им на помощь, мы избавили их от этого короля, а теперь ищем эти проклятые пушки… Деньги на войну кончились, денег нет, пушек тоже нет, народ оказался не очень дружелюбным… Мы еле наскребли денег на этот бал… Вон, у меня, на моей атласной ленте уже две заплаты, ах, как это неприятно…» — «Ах, господин военный министр, — сказала Катя, — но эти заплатки совсем незаметны! У вас отличный портной, какая замечательная работа!» — «Какой портной, о чем вы говорите, я сам поставил эти заплатки, мучился целый вечер». — «Я слышала, у вас в тюрьме сидит человек, который придумал ракету…» — «Да, сидит, но скоро сидеть не будет…» — «Почему?» — «А мы его казним». — «Но ведь вам же нужны деньги?» — «И очень. Если бы у нас были деньги, мы бы казнили его сегодня утром, у нас нет денег ни на виселицу, ни на верев- ку». — «А на Луне очень много золота». — «Что? Золота? На луне? Не болтайте ерунды. Если бы там было много золота, вы бы не пели, что весь народ на Луне делает корзинки. Богатый народ не будет заниматься такой чепухой, богатый народ будет танцевать, пить пиво, играть в футбол, копить деньги на черный день и жить в огромном доме, а не в какой-то голубятне». — «Но это же шуточная песенка, господин военный министр! У вас нет чувства юмора!» — «А зачем военному министру чувство юмора? Война — дело серьезное». — «Итак, — сказал король, — вы считаете, что наш принц может ездить со своими песнями и зарабатывать деньги?» — «Конечно! И еще какие! У вас в стране много талантливых людей. Вот и тот человек, который изобрел ракету…» — «Дался вам этот талантливый человек, — сказал военный министр. — Мы все равно его казним. От этого человека у нас только неприятности. Вот соседи почему-то просят его у нас, а сегодня утром какой-то негодяй хотел освободить этого самого Kaрла, но наша охрана схватила его, а он что-то там сказал и исчез. Очень странно». — «А что он сказал?» — спросила Катя. — «Не знаю, не помню, секунду». Военный министр поднял руку, щелкнул пальцами и рядом выросла фигура какого-то человека. «Познакомьтесь, — сказал министр Кате. — Это министр разведки». — «Какую фразу произнес этот…» — «…сумасшедший, который хотел освободить изобретателя ракеты?» — «Откуда вы знаете, о чем я хотел вас спросить?» — «Но я же ми- нистр разведки…» — «Ах, да, я и забыл. Так что он сказал?» — «Он сказал „снип снап снурре, кнурре вазелюрре“». И только министр разведки произнес эти слова, как тут же случилось что-то невероятное. Все потемнело, раздался шум, как будто в ушах свистел ветер; и вот Катя оказалась в темном лесу, да не одна, а рядом стоял напуганный до полусмерти военный министр, принц и министр разведки.

Катя и принц были одеты в свои концертные платья, то есть довольно бедно, а министры разодеты, как в театре. Здесь, в лесу, их наряды казались особенно странными. «Где это мы?» — испуганно спросил военный министр. «Мы в лесу», — сказал министр разведки. «Это я и сам вижу, что мы в лесу. А что мы тут делаем? Почему мы тут?» — «Разведка еще ничего не донесла, не знаю». — «Господи, я надеюсь мы у себя в лесу, а не там, где идут военные действия… Слушайте, вы, министр разведки. Отправляйтесь в разведку и узнайте, в каком таком мы лесу». — «Но я боюсь!» — «Все боятся. Не принцессу же отправлять нам в разведку. А я ваш начальник. Если со мной что случится, кто будет посылать вас в разведку?» Тут из-за деревьев выскочили какие-то люди с ружьями в руках, быстро окружили живописную группу и наставили на них свои ружья. «Какая странная компания, — сказал человек, который был, судя по всему, главный среди них. — Два пышно разодетых толстяка и их тощие слуги. А где же ваши кареты, господа? Как вы оказались в нашем лесу?» — «Мы, мы… — стал говорить военный министр, но он так испугался, что не смел проронить и слова…» — «Мы и сами не знаем, как мы тут оказались, — совершенно спокойно сказал принц, и Кате очень понравилось, как он говорил, как он держался. Было видно, что он не испугался ни секунды. — Лучше скажи, до- брый человек, кто ты такой и чего тебе от нас надо». Тут раздался дружный хохот. «Что мне от вас надо? А это ты увидишь утром, что нам от вас надо. Эй, ребята, — обратился он к своей компании, — отведите их в избушку». — «Вава…» — начал что-то говорить военный министр, но он так дрожал, что ничего выговорить не мог… Министр разведки тоже открыл рот: «Я-ка-ка… кажется знаю, кто ты такой…» — «Ну, и кто же я?» — «Ты — знаменитый ра-ра-з…» Но у министра разведки зуб на зуб не попадал. «А-а, — сказал принц. — Я, кажется, тоже знаю, кто ты такой. Ты — Робин Гуд…» Тут главный человек смутился и сказал: «Нет, я не Робин Гуд, но я хочу быть таким же храбрым и добрым как знаменитый Робин… Слушайте меня внимательно. Ты, бедная девушка, и ты, парень, можете идти, а этих двух толстяков мы задержим…» — «Нет, — сказал принц. — Тогда задерживайте нас всех». — «Как хотите. Завтра утром будем с вами разбираться…» И вот их всех отвели в какую-то маленькую тесную избу, совершенно покривившуюся. Казалось, что еще минута и изба повалится на бок. Вокруг нее стояли высокие темные деревья. Когда компания оказалась в маленькой тесной комнате, в которой пахло какой-то кислой едой, все подавленно молчали. «Это все вы! — с к, а з, а л, наконец, военный министр министру разведки. — Черт вас дернул произносить какие-то дурацкие слова ‘снип снуп тарарабумбия’… Теперь эти разбойники поджарят нас и съедят…» — «В нашем королевстве цивилизованные разбойники. Я думаю, что они не будут нас поджаривать, они нас просто повесят» — «Не думаю, — сказал военный министр. — Если у самого короля нет веревок, все веревки отправлены на фронт, то откуда они возьмутся у этих нищих?» — «Тогда они нас съедят». — «Тоже не думаю. Чтобы нас съесть, нас нужно как минимум зажарить, а для этого нужно разжечь костер, а откуда у них спички? Теперь спички днем с огнем не найдешь… Все отправлены на фронт». Принц весело рассмеялся, и Кате очень понравилось, что он был совершенно спокоен, в отличие от этих двух министров. Вдруг все испуганно замерли, в углу комнаты что-то зашевелилось, какие-то тряпки, из-под которых вылезла довольно прилично одетая женщина. «Жанна! — радостно воскликнула Катя. — Как вы здесь оказались?» — «Катя? Катенька, друг мой, как я рада тебя видеть. Главное, ты жива, здорова… А я так испугалась за тебя. Отойдем в сторонку, я расскажу тебе, что со мной случилось». — «Извините, господа, — сказала Катя. — Мы должны поделиться своими секретами». Они отошли к окну, и Жанна стала рассказывать: «Я сидела в карете и ждала тебя, когда ты выйдешь из дворца; вдруг слышу на старой башне бьют часы, и мне стало страшно, я поняла, что ты увлеклась танцами и забыла про время… Наша прекрасная карета вдруг развалилась, исчезла, лошади превратились в крыс, которые быстро разбежались, и лакей, и кучер исчезли, превратившись в каких-то свиней, каких я никогда раньше не видела… А ведь рядом стояли другие кареты, ждали своих господ. Слуги и кучера перепугались, стали кричать: ‘ведьма!’, ‘ведьма!’, ‘ловите колдунью!’, и я бросилась бежать куда то, а куда и сама не знаю. И, — тут голос Жанны зазвучал довольно громко, — вот я оказалась в этом лесу, меня схватили какие-то люди с ружьями и привели меня сюда. Тут так холодно, что я зарылась в какие-то тряпки. Надо отдать им должное, они ничего дурного мне не сделали и сказали, что будут разбираться со мной завтра. Кто такие, не знаю». — «Кто такие! Да бандиты натуральные. Всех потом переловим и перевешаем, — сказал министр разведки. — Вместо кареты крысы… Какой-то сумасшедший дом…»

— «Не вместо кареты, а вместо лошадей, — поправил его военный министр. — Уж если вы министр разведки, то должны уметь подслушивать. Надо быть профессионалом». — «Ну вместо лошадей, какая разница… Все равно сумасшедший дом… Оч-чень подозрительная история… Ваше высочество, вас что, зовут Катя?» — «Да, это мое имя…» — «А где же ваше шикарное платье?» — «А вам что не нравится это? Слушайте, господин министр разведки, нам надо думать, как выйти из положения, а вы задаете такие странные вопросы. В известном смысле мы здесь из-за вас. Это же вы произнесли снип…» — «Катенька, тсс.сс! — вдруг воскликнула Жанна. — Это волшебные слова, их нельзя произносить просто так. Прежде чем их произнести, надо обязательно подумать и точно представить себе, что ты хочешь делать. Но почему господин министр произнес эти слова? Откуда он их знает?» — «Очень просто, — сказал министр разведки. — Какой-то подозрительный тип хотел освободить этого сумасшедшего изобретателя. Когда горе- освободителя схватили наши солдаты, а стрелять они не могли, потому что у них нет патронов, все патроны отправлены на фронт, он произнес эту самую тарарабумбию… Я уж не повторяю эти слова, чтобы нас опять куда-нибудь не унесло… Одним словом, только он произнес эту тарабарщину, как его куда-то черт унес, как водой смыло». — «У Шарля в каждом сказочном королевстве есть друзья, — сказала с гордостью Жанна. — Они всегда готовы придти к нему на помощь… Я не знаю, кто был этот благородный человек, но я ему очень благодарна». — «Я всегда говорил королю, что надо укреплять границы. Разве наш человек знает такие дурацкие слова? Скажите, пожалуйста — ‘трик ор трак’ и исчез. Хамы. Разбойники». Жанна посмотрела на босые ноги Кати и с испугом сказала: «Катенька, а где хрустальные башмачки Шарля? Без них мы ничего не можем сделать…» Катя смутилась и достала из кармана своего старенького платья хрустальный башмачок… «Один я потеряла в лесу, а этот сняла и положила в карман». — «Это ничего. Одного башмачка вполне достаточно, чтобы исполнилось наше желание». Вдруг кто-то стал сильно барабанить в окно. Все испуганно замолчали. Принц подошел к окну, открыл его. В окне показалась лохматая бородатая голова. «Эй, вы, спичек ни у кого нет? Атаману курить страсть как хочется, а спичек нет. Трубку не разжечь». — «Спичек нет», — спокойно сказал принц и закрыл окно. Голова исчезла. «Трубку ему не разжечь. Это не трубку, это костер разжечь надо. Для нас», — сказал военный министр. «Я хочу, — сказала Катя, — чтобы мы все оказались опять во дворце и чтобы Шарль был с нами, и чтобы их королевское величество простил его…» — «Ну уж нет! — сказал министр разведки. — Если у нас такая отличная возможность, то давайте пожелаем, чтобы у каждого из нас было много денег. Когда разбогатеем, сложимся понемногу, построим большую виселицу, купим у военного министерства много веревок и повесим этих злодеев. Где там этот ваш стеклянный сапог?» Принц засмеялся. «Я не знал, господин министр разведки, что у вас такое тонкое чувство юмора. Ваше высочество, — сказал он, обращаясь к Кате, — я с вами совершенно согласен». «Вот и хорошо, — сказала Жанна. — А теперь, Катя, повторяй за мной, только крепко держи башмачок в своей руке. ‘Снип снап…’ Не успела Катя повторить это самое «снип снап», как башмачок в ее руке стал шевелиться, и она испугалась, что он вот-вот вырвется из рук. «…смурре, кнурре вазелюрре»… Только она произнесла эти слова, как стало совсем темно, раздался шум ветра, и все исчезло; и вот опять: прекрасная светлая зала со множеством народа, их королевское величество… А рядом с королем стоит Шарль, держит в руке ракету и что-то с жаром объясняет королю… Но король не очень внимательно его слушает, а все смотрит по сторонам. Когда он увидел принца вместе с Катей, лицо его засияло… Катя даже не заметила, что на ней опять сияло ее роскошное платье… А военный министр был так потрясен всем происходящим, что даже не заметил, как на его красной атласной ленте исчезли все заплаты, а принц даже не обратил внимания на то, что оказался в том самом наряде, в каком его бы очень хотел видеть их королевское величество. Когда Катя увидела принца в его белом мундире с золотыми эполетами и тонкой золоченой шпагой, ей стало грустно: ей показалось, что ее «прекрасный Ларри» (так она мысленно звала принца) стал еще прекраснее, но ей больше нравилось, когда он был одет в простое платье, в наряде уличного певца он был ей как-то ближе… Она поймала на себе взгляд принца и поняла, что он смотрит на нее точно с такой же легкой грустью. Видимо, Катя, одетая в платье Золушки, нравилась ему больше… Их королевское величество смотрел на обоих, и вдруг по его лицу потекли слезы. Он быстро вытер их платком и строго посмотрел на Катю и каким-то почти сердитым голосом сказал: «Ваше высочество, надеюсь, вы не возражаете стать женой моего сына?» Катя даже растерялась, она не знала, что сказать… «Но меня ждут в моем королевстве… Ваше величество, мне надо ехать обратно…» — «Нет, нет и нет! Я никуда вас не отпущу…» Но тут вдруг Шарль, низко поклонившись королю, сказал: «Ваше величество. Я обещаю сделать для вашего сына отличную электрогитару… С этой электрогитарой он будет давать концерты не только по всему нашему, но и по всем соседним королевствам… К тому же и барабан у них не очень сильно бьет, я сделаю отличный барабан с блестящими звонкими литаврами…» — «Какой бара… что? барабаран?.. — сказал король. — Какие ли… ли…тарвы?.. Какая электротара? А жена, а будущая королева, а маленькие прин- цы? Мои славные внуки и внучки»… — «Ваше величество, — сказал Шарль. — Поверьте мне, путешествуя по стране с концертами ваш сын найдет прекрасную девушку, которая будет не только петь его песни, но и станет их высочеству отличной женой… И, поверьте, гораздо лучше приехать в другую страну с песнями, чем с пушками»… — «Да? Ты так думаешь? Может, ты и прав. Да и то верно, песни наверняка не так дорого стоят, как пушки. Может, у нас будет больше денег, а сейчас мы в таком дефиците, что только барабараны и делать…» — «А что такое ‘дефицит’?« — подумала Катя. «Я потом объясню это тебе, моя девочка», — сказал Шарль. «Шарль, — сказала Катя, — а я думала, вы поедете со мной и Жанной обратно в Хьюстон». Тут Шарль внимательно посмотрел на Жанну и сказал медленно и очень твердо: «Нет, Катенька, мы с Жанной останемся в этой сказке. Им очень нужна наша помощь. Не правда ли, друг мой, Жанна?» На глазах у Жанны выступили слезы, она бросилась на шею к Кате и сказала: «Прощай, милая девочка. Мы гордимся тобой, мы сразу поверили в тебя, и ты не обманула нас. Поверь, у тебя все будет очень-очень хорошо». Она нежно обняла Катю, трижды поцеловала ее в щеки, а потом опять подошла к своему обожаемому Шарлю и нежно к нему прижалась. Но тут произошло нечто неожиданное: вдруг раздался резкий и неприятный крик: «Отойди от моего Карла. Что ты к нему прижимаешься? Откуда ты взялась такая?!." И рядом с Жанной Катя увидела свою «мамочку», за которой стояли ее круглые раскрасневшиеся от танцев дочери. «Бедный Шарль, — подумала Катя. — В этой новой сказке ему будет нелегко…». Катя подошла к принцу. Он смотрел на нее во все глаза. Но вдруг лицо его задрожало и стало расплываться в каком-то тумане…

Все исчезло. Но только на мгновение. Катя очнулась в машине. Машина уже стояла в гараже… Мамина рука лежала на Катином плече.

«Катюша, просыпайся, приехали…»

Иллюстрации Юлии Омельченко

ДОНЕЦК

Поля, отмеченные * звёздочкой, необходимо заполнить!

Ваше имя*
Страна
Город*
mailto:
HTTP://
Ваш комментарий* Осталось символов