ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"

Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика. Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея. Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.

Сегодня вторник, 23 апреля, 2024 год

В веке восемнадцатом приключения человек находил обычно во время путешествий, иногда даже специально отправлялись в поиски за ним по большой дороге. В связи с этим возник литературный жанр «роман большой дороги». Так, герой романа Генри Фильдинга Джозеф Эндрюс был ограблен, побит и оказался в пиковой ситуации, выброшенный на большую дорогу грабителями. Заметим, что пассажиры остановившегося дилижанса ему не торопились оказывать помощь и открещивались, как от чумы, из тех соображений, что он выглядел самым непрезентабельным образом — оставшись наг, бос, грязен и побит. Отсюда вывод — в глазах ближних чрезвычайно важна презентабельность. Надо полагать, что грабители выглядели значительно лучше и внушали куда больше симпатии и доверия — они не были облеплены грязью и не несли несуразицу о случившемся с ними. В общем, были джентльменами с головы до ног… Времена изменились, так же — и нравы. Люди изменились значительно меньше.

Для того, чтобы поиметь приключение сегодня, совсем не обязательно искать его на больших дорогах или даже вообще искать. Приключение само вас найдет. Меня оно находит особенно регулярно, и я уже стала задавать себе печальный вопрос: а случилось бы вообще то или иное из случившегося, если бы меня не принесло в этот именно момент и в это именно место? Как знать. Есть обывательский (он же общечеловеческий) принцип — не встревай. Есть гуманистический неписаный закон, который свят для всякого слабого физически и сильного духом интеллигента — встревай! Если бьют ближнего — встревай обязательно и не раздумывая. Это — как бы зов сердца. И только когда эпизод исчерпан — с тем или иным исходом побоище уже закончено, вновь голос обретает разум, и ты осознаешь, с кем связался, и удивляешься тому, кто, оказывается, скрывается за homo sapiens — твоим внешним вполне приличным интеллигентским «я». Однако и твое интеллектуальное сознание все же не исчезает совершенно, и именно оно подсказывает особый способ включения в приключение — отнюдь не силовой, а именно интеллектуальный. Стараясь не приближаться вплотную, ты начинаешь воздействовать не силой физической, а силой логики и убеждения. Иногда помогает. Разбушевавшийся зверь вспоминает, что родился человеком и осознает свою ответственность в этой связи за нечеловеческий способ действий.

Был ясный весенний день. Солнышко светило ярко, грязь на проезжей части неровных дорог нашего города частично высохла, воздух был свеж. Выйдя из подъезда собственного «элитного», как оно обозначено в проспектах по продаже квартир, дома, я вздохнула полной грудью этот чудесный чистый весенний воздух и хотела свернуть влево по дорожке, чтоб покормить сизых толстых голубей, отношение к которым у меня за долгую зиму уже напоминало взаимоотношения с собственными курами. Как вдруг — я увидела следующее: на расстоянии ружейного выстрела рядом с голубым вагончиком с криво прибитой надписью «Мы открылись» — быстро передвигающиеся две человеческие фигуры — поменьше и побольше. При моей близорукости пол и возраст — неопределимы. Я вижу все, что далеко — но без подробностей, не вижу все, что рядом — ни в деталях, ни в целом. Темп движения был однако необычным — одна фигурка, которая поменьше, неровной походкой резво удалялась от другой, которая неслась за ней с завидной настойчивостью и почти мгновенно настигла. Произошла встреча, которая показалась мне странной. Ибо второй с размаха ударил в лицо первого, первый с жалким вскриком упал, второй начал, не нагибаясь, пинать его ногами. Куда он попадал, мне было не видно. Наступил поворотный момент — встревать или не встревать. Танцующие на упавшем человеке ноги были, надо полагать, обуты и, скорей всего, обуты в ботинки, так как грязь еще высохла не совсем и в сандалиях пока никто не ходил. Чтобы осуществить свой естественный порыв — встревать обязательно, если бьют ближнего, — мне нужно было для начала перевалить через тот холм всякой омерзительной грязи, которую навалили на границе вылизанного во время вчерашнего субботника окультуренного пространства двора. В эту-то грязь я и встряла в первую очередь. Прощайте, начищенный ботинки и презентабельный вид порядочного человека. С удивившим меня саму зычным воплем: «Молодой человек, я вызываю милицию!» я выхватила сотовый телефон, перевалила через рубикон грязи и смогла наблюдать подробности неравной битвы. Бесспорный ее Победитель в это время, горделиво приосанившись, удалился не торопясь к вагончику и закурил. Надо же было ему успокоиться, все же переволновался. На земле лежала девушка, основательно втоптанная в грязь. Человек поверженный выглядит меньше человека стоящего. Эта жалкая фигурка была маленькой, как подросток. Лицо — багровое и в грязи, губа разбита, глаза закрыты. Признаков жизни не подает. Я стала вспоминать правила оказания первой медицинской помощи избитому ближнему, но в это время она открыла глаза и попыталась встать. Одновременно — зашевелился и тот, кто курил у вагончика, — двинулся к нам.

Мой призыв встать и уйти — не впечатлил, как и предложение вызвать милицию. Девушка поднялась и, пошатываясь, покорно, как привязанная, пошла к курилке. Невысокая. Черная дешевая курточка Черная юбочка с оборванным бельевым кружевом по подолу, ниже — разбитые колени в клочьях бывших черных колготок, все в грязи. И совершенно пьяная. Наконец-то и это я разглядела. «Вряд ли он ее соблазнил сегодня, как у Достоевского», — иронически констатировал мой внутренний филологический голос.

Инстинкт опасности и какой-никакой жизненный опыт подсказывали, что говорить с мужчиной во гневе не следует, тем более пытаться его перевоспитать, не сходя с места. Впрочем, и побитая совсем не жаждала перевоспитываться, как и не искала возмездия своему мучителю. Насколько можно было понять ее слова, которые исходили из разбитого кровоточащего с грязью рта, она не хотела вмешательства в «ее дела». Порекомендовав ей закрыть рот и срочно уйти с поля боя, чтобы вымыться, я добилась первого результата — ушли они вместе, в поле зрения не дрались. Он — впереди, она — покорно сзади. Кружево волочилось за ней следом.

Собеседники же у меня появились и кроме них, ибо все это время, как выяснилось, в вагончике с приветливой надписью находились четыре других персонажа. Один за другим они стали выходить — двое явно уголовного вида. Как моя мать говорила — «печать некуда ставить». Третий быстро скользнул в сторону и дематериализовался, мелькнула только черная стандартная вязаная шапочка — непременный атрибут всех фотороботов. Первые двое в собеседники не годились, хотя и не возражали — вытаращив глаза, стали орать, что «ваще ничего не было и че тебе надо». Зато с третьим я смогла опробовать свои ораторские навыки. Избавившись к тому времени от идеи обязательной помощи ближнему, я обрела разум, в соответствии с чем и построила свое устное высказывание. Рекомендую, обращайтесь, если возникнут затруднения в похожей ситуации. По античным канонам, высказывание должно состоять из трех частей: первая — введение, вторая — суть дела, третья — резюме, заключение и прогнозы на будущее. Речь моя не была пока еще судебной, не была она и эпидектической. Но одно из обязательных риторических правил соблюдено — надо говорить интересно для собеседника. Мой собеседник был заинтересован явно. В первой части я обратила его внимание на тот факт, что если я, полуслепая, все же увидела от крыльца происходящее и примчалась, то из окон увидят и другие, со стопроцентным зрением. Ехидно перечислила возможных «других» — ведь дом-то как-никак элитный. Если вы могли подумать, что во второй части своей речи я стала говорить о том, что нельзя избивать женщину, то это не так. Это ведь не было темой нашего разговора, а было скорее его подтекстом. Просто я сказала, что судьба их «фирмы» — а вагончик стоял посреди обнесенной символической оградой автомобильной стоянки. Причем, напротив, в пятидесяти шагах, была точно такая же стоянка. Так вот, во второй части я постаралась заинтересовать собеседника, сообщив, что судьба их фирмы напрямую зависит от того, как часто здесь будут происходить подобные сцены. Естественно, что заключительная часть речи рисовала картину ликвидации «фирмы». Он заверил, что все понял. И подвел правовую базу под случившееся, сообщив, что участник описанного события — их сотрудник, сторож, а пострадавшая — его жена. Вопрос о том, почему он искал и нашел ее в голубом вагончике в девятом часу весеннего утра в пьяном состоянии, — обсужден не был.

В руках, сжатых в кулаки, у меня оставался пакет с кормом для голубей и не потребовавшийся сотовый телефон. На ногах — облепленные грязью коричневые ботинки. Все еще продолжалось сияющее весеннее утро 22 апреля 2010 года от Рождества Христова.

Татьяна ВАСИЛЬЧИКОВА

УЛЬЯНОВСК

Поля, отмеченные * звёздочкой, необходимо заполнить!

Ваше имя*
Страна
Город*
mailto:
HTTP://
Ваш комментарий* Осталось символов