ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"

Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика. Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея. Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.

Сегодня пятница, 22 ноября, 2024 год

(Жизнь и творения Николая Гоголя)

Детство

Николай Гоголь родился в селе Сорочинцы, которое как будто в шутку на- звали Великими Сорочинцами: найти его можно только на самой подробной карте — как точку под городом Миргородом на Украине. Но раз в году село это вырастало: точка разбухала, распускалась, как почка. Село расцветало ярмаркой, куда собирались из окрестных хуторов и деревень толпы людей. Они везли с собой всё то, что выросло на земле за год: зерно, фрукты, овощи и скот. Навстречу этим богатствам двигались из городов лакомые для сельчан товары: сапоги, платки, карамели, пироги… На ярмарке все эти товары устраивали хоровод: меняли владельцев, — как меняются в танце местами партнёры.

Ярмарочные дни — время праздничное, сделки принято отмечать угощением, пиршеством: считалось, что купленный товар не принесёт счастья, если его не «обмыть». А там, где веселье и хмель — там место людям праздничным — певцам, танцорам и музыкантам. Здесь же собираются и самые разные мастера: делают они кувшины и свистульки, шьют платья и малюют картины. Кто не любит на Украине петь и плясать, веселиться и дурачиться? Жизнь здесь полна шуток и подтрунивания, тут каждый — немного артист. Двести лет назад, когда родился Гоголь, ярмарка для жителей села была главным развлечением, была тем, что сейчас для нас театр и кино, и ещё интереснее — в ярмарке можно было участвовать.

Предки Гоголя по мужской линии были сельскими священниками. Дед писателя Афанасий Дамианович учился в семинарии и киевской духовной академии. Он зарабатывал на жизнь, давая уроки отпрыскам богатых родителей — и влюбился в свою ученицу Татьяну Лизогуб. Род Лизогубов был знатным: отец Татьяны приходился внуком знаменитому гетману Скоропадскому, который правил Украиной лет за сто до рождения Николая Гоголя. Дед писателя проявил решимость — и похитил свою будущую жену из родительского дома. В наследство Татьяне досталось небольшое село, которое и перешло потом к отцу будущего писателя. Известно, что тот же дед служил полковым писарем — и в роду писателя были не только священники, но и военные.

Отец писателя Василий Афанасьевич учился в полтавской семинарии. Он влюбился в дочь соседей, красавицу Марию Косяровскую, когда она была ещё ребенком. Они обвенчались в 1805 году: Василию было двадцать восемь лет, Марии — четырнадцать. Жили в селе Васильевке, которое так звали по имени владельца. Сельцо это, хотя и считалось дворянским имением, больше походило на хутор: дом помещика не сильно отличался от крестьянских хат — мазанок. Молодожёны усердно молили Бога, чтобы он послал им сына. Когда их мечты сбылись, они назвали ребёнка в честь святого Николая, покровителя путешествующих. Церковь в селе Диканьке, неподалёку от их дома, была посвящена Николаю. Название Диканьки идёт от слова «дикий» — нешуточные леса окружали хутор; здесь можно было заблудиться — и встретить леших и лесных фей…

Будущий писатель родился вне дома: мать, опасаясь за здоровье ребёнка, приехала к знаменитому в округе врачу, который жил в Сорочинцах. С детства Николай привык к переездам. Отец Никоши (так прозвали Николая в семье) был большим выдумщиком, сочинял комедии и разыгрывал их в кругу приятелей. Большую часть года семейство Гоголей проживало в гостях у своего соседа и дальнего родственника — бывшего министра юстиции царского правительства Дмитрия Прокофьевича Трощинского. Престарелый вельможа привык к придворным увеселениям: у него был вечный пир и праздник в будни. Он собирал к себе помещиков с окрестных усадеб, был здесь свой театр, держал Трощинский даже шута — по примеру древних царей. Тут познакомился будущий писатель со «столичной жизнью». Мать и отец писателя исполняли главные роли в комедиях. Никоша — сын комедиантов, был белокурым, а длинный нос делал его похожим на птицу. Интересно, что гоголем на Украине зовут утку — селезня и считается, что птица эта очень гордая.

После Николая родилось у Марии и Василия ещё пятеро детей: один мальчик и четыре девочки. С детства писатель жил среди полнокровной, большой семьи, в которой все любили друг друга. Такие семьи по семь — восемь человек в те времена были самым обычным делом. Появился у Никоши в детстве и первый друг, который остался другом его на всю жизнь — Саша Данилевский. Саша был ровесником Никоши, родители их учились вместе — и дружба эта досталась им «по наследству».

Когда Николаю исполнилось девять лет, вместе с братом Иваном его отдали в Полтавское училище. Через год будущий писатель пережил страшный удар: брат заболел и умер. Николай его очень любил и так переживал, что родители забрали его из города, где всё напоминало ему об Иване. Два года, проведённые в Полтаве, запомнились писателю: Полтава была первым большим городом, который он видел; в те времена она была центром культуры в Малороссии^*. Здесь был театр, в котором тогда играл молодой Михаил Щепкин, ставший впоследствии звездой и легендой русского театра.

Нежинская гимназия

Нежин — городок на реке Остёр, что впадает в Десну. Говорят, что название города восходит к слову «нежить» — так называли в древности лесных и полевых духов (леших, водяных, и прочую «нечисть»). Здесь было основано одно из лучших учебных заведений на юге России — гимназия высших наук. Основателем гимназии был князь Безбородко, который хотел создать в Малороссии заведение по образцу Царcкосельского Лицея. Николай Гоголь провёл тут восемь лет. Сохранились письма родным, в которых Никоша просит прислать гостинцев, жалуется на унылость обучения и настаивает, чтобы на зимние каникулы за ним непременно прислали дрожки: он обычно встречал Рождество дома. Учился Гоголь ни хорошо и ни плохо. Директор гимназии писал его родителям: «Жаль, что сын ваш иногда ленится, но когда принимается за дело, то и с другими может сравниться, что и доказывает его отличные способности». От того времени осталось много воспоминаний, порой самых невероятных: бывшие ученики лицея изображают Гоголя по-разному, — так что непонятно, где правда, а где выдумки. Порой кажется, что все они заразились от Гоголя страстью к сочинительству.

В гимназии были и дети знатных, богатых родителей — и дети «захудалых» дворян. С кичливыми детьми знати Николай Гоголь не мог сойтись. Он любил их дурачить и насмехаться над ними. Многое из того, что казалось им изящным, приличным, он представлял, наоборот, безобразным. В комнате своей он расставлял мебель не так, как у других. Ходил по улицам и по аллеям сада левой стороной, постоянно сталкиваясь с прохожими. Ему посылали вслед:

— Невежа!

Но Гоголь обыкновенно этого не слышал, и на оскорбления отвечал:

— Грязное к чистому не пристаёт.

Порой Гоголь даже кричал козлом у себя в комнате, или хрюкал свиньёй, забравшись куда-нибудь в тёмный угол. Когда его спрашивали, почему он подражает крикам животных, отвечал:

— Я предпочитаю быть один в обществе свиней, чем среди людей.

В церкви Гоголь никогда не крестился перед образами и не клал поклонов, но молитвы слушал с вниманием, иногда даже повторял их нараспев, как бы служа сам себе отдельную литургию. Он не одобрял порядка, установленного в церкви, и толкал мужика вперед:

— Тебе Бог нужнее, чем другим, иди к нему ближе! Гоголь спрашивал мужика, есть ли у того деньги на свечку. Если не оказывалось, давал тому монету. Он радовался, когда видел, что мужик подошёл к алтарю, опередив все мундиры. Ему нужно было, чтобы мужик потёрся своим зипуном о блестящие мундиры и попачкал их. Будущий сочинитель часто ходил с опущенной головой и ни на кого не глядел. Бывал глубоко занят какими-то размышлениями и переживаниями. Но не мог пройти мимо нищего, чтобы не подать ему, что мог, и всегда говорил «Извините», если нечего было вложить тому в руку.

Гоголь любил ботанику. Всегда, когда у него была свободная минута, шёл в лицейский сад и беседовал с садовником о его деле.

— Ты рассаживай деревья не по линейке, как войска в строю, а так, как сама природа это делает — говорил он.

Взяв в руку несколько камешков, он бросал их на поляну, добавляя при этом:

— Вот тут и сажай дерево, где камень упал.

Безропотно Гоголь переносил все выговоры начальства. Например, ему часто ставилась в вину его причёска. Растрёпанность головы Гоголя стала в гимназии притчей во языцах. Он не любил часто стричься, как того требовало школьное начальство. Вообще Гоголь шёл наперекор всем правилам. Заставить его сделать что-нибудь, что делали другие воспитанники, было нельзя.

— Что я, попугай? — говорил он — я сам знаю, что мне нужно.

Его оставляли в покое «с предупреждением впредь этого не делать». Но он всегда делал так, как хотел. Гоголь любил ходить на Магерки, — в предместье Нежина. У него было там много знакомых крестьян. Когда у кого бывала свадьба или просто выгадывался ясный праздничный день, то Гоголь непременно был там.

В гимназии нерадивого ученика могли высечь. Однажды Гоголь провинился настолько, что на следующий день его должны были наказать. В ночь накануне наказания он заболел — и утром по всей гимназии разнеслась весть: Гоголь взбесился! Ученики сбежались и увидели, как лицо Гоголя страшно исказилось, глаза засверкали диким блеском, волосы встали дыбом; он заскрипел зубами, изо рта показалась пена…

Потом начал бить мебель.

Прибежал доктор, подошёл к Гоголю, дотронулся до плеча.

Гоголь схватил стул, взмахнул им…

Доктор ушёл.

Осталось одно средство: позвали четырёх слуг, приказали им взять Гоголя и отнести в особое отделение больницы, в которой он пробыл два месяца, отлично разыгрывая там роль бешеного.

Гоголю было четырнадцать лет, когда он привёз в Нежин из дому пьесы своего отца. В гимназии возникло повальное увлечение театром. Николай начал устраивать целые представления. Да так, что не только гимназисты и учителя, но и горожане съезжались на спектакли. Он заслужил в гимназии славу лучшего комического актёра.

В старших классах вместе с друзьями он образовал литературный кружок. В те времена все зачитывались Пушкиным. Гимназисты вскладчину выписали несколько журналов. Они сами писали стихи, рассказы и издавали свой журнал «Метеор Литературы», в котором подражали любимым поэтам и писателям. Кто-то Гоголю сказал, что у него «не получится тягаться с Пушкиным». На это Гоголь ответил, что стихи пишут не для того, чтобы соревноваться, а потому, что душа жаждет излиться.

И дополнил ответ пословицей:

— Не робей, воробей, дерись с орлом!

Гоголю было шестнадцать лет, когда неожиданно заболел и умер его отец. Матушка едва перенесла это потрясение. Она долго не могла принимать никакой пищи. К жизни её вернула только необходимость воспиты вать сына и четырёх дочерей. Вообще дела в имении Гоголей шли не лучшим образом. Матушке приходилось управлять двумя сотнями крестьян, к чему она была мало готова: как сейчас бы сказали, менеджером она была неважным. В её голову приходили какие-то фантастические проекты, из-за которых она влезала в долги…

Гимназию окончил Гоголь в 1828 году с хорошими оценками. Как «превосходные», были отмечены его знания по естественной истории и немецкому языку. Гоголь мог получить место по службе с самым маленьким жалованием. Но он был полон великих надежд и ожиданий, хотел служить Отечеству и прославиться. Будущий писатель чувство вал в себе огромный запас сил и способностей. Но его мнение о себе и своих талантах порой расходилось с оценками окружающих…

Петербург

После окончания гимназии Гоголь решил податься в Петербург. Дети дворян обычно становились чиновниками или военными. Без «связей в обществе» и влиятельных родственников трудно было рассчитывать на удачную карьеру. Гоголь взял пару писем к важным особам: благодетель Трощинский просил знакомых похлопотать за Николая, найти ему хорошее место службы в столице. Но в столице таких молодых людей, ищущих места, было битком набито — и просьбы эти мало что значили.

В Петербург Гоголь ехал со слугой в собственной кибитке. С ним ехал и неразлучный друг — Александр Данилевский. Путь лежал через Москву. Недавние гимназисты никогда не видели больших городов — и чтобы не испортить себе первое впечатление от столицы, Москву объехали стороной. Въезжали в Петербург вечером. Дивились огням северной столицы и попеременно высовывались из экипажа, вставая на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть улицы. Друзья нашли квартиру по объявлению при въезде в город и остановились в ней вдвоём. Новый, 1829 год они встретили здесь. Холод и цены за проживание их ужаснули. Восторг Гоголя сменился разочарованием, он простудился, впал в хандру и неделю провалялся в постели, никуда не выходя.

Гоголь искал приличное место службы и рассказывал о своих поисках в письмах самому близкому человеку — любимой матушке. Но ничего не находилось, и первое время мать его содержала, постоянно высылая деньги.

Первая публикация Гоголя состоялась в журнале «Сын Отечества»: там без подписи появилось стихотворение «Италия», полное восторгов.

Оно начиналось так:

Италия — роскошная страна!

По ней душа и стонет и тоскует;

Она вся рай, вся радости полна

И в ней любовь роскошная веснует.

Будущий писатель познакомился со столичными журналистами. Но эти знакомства не принесли ему радости. Люди заурядные, которых большинство в литературном мире, не смогли оценить талант молодого автора, составить о нём «высокое понятие». Ему надо было добраться до тех, кто обладал хорошим вкусом — до круга Пушкина. Как это сделать, не имея связей? Гоголь решил покорить столицу с помощью романтической поэмы. Он напечатал поэму под псевдонимом. Издал книжку за свой счёт. Матушке об этом не сказал, все траты объяснил бытовыми нуждами. По выходу поэмы в свет Гоголь разослал экземпляры в журналы и известным критикам. Поэму заметили — и поругали, как незрелое произведение молодого автора. Тогда Гоголь забрал все книжки из магазинов и сжёг.

Результаты полугодовой жизни в Петербурге были плачевными. Влиятельные особы, на покровительство которых Гоголь рассчитывал, не помогали, а место службы с мизерным жалованием его не устраивало. И Гоголь совершил неожиданный поступок: на деньги, которые передала ему матушка для оплаты налогов за имение, он отправился в заграничное путешествие. Летом на пароходе поплыл в Германию, где за два месяца объехал несколько городов. Перед поездкой Гоголь составил бумагу, в которой передал матушке свою часть имения, доставшуюся ему в наследство от отца. Он решил отказаться от наследства в пользу матери и сестёр.

Налог за имение заплатил Андрей Трощинский, наследник умершего к тому времени покровителя семьи Гоголей. Он помог соседям выйти из затруднительного положения — как раньше делал его богатый дядя. Семья Гоголя привыкла пользоваться поддержкой друзей — это не считалось зазорным: добрые отношения, человеческое общение ценились выше денег. Долг чести, репутация знатного и щедрого человека не позволяли младшему Трощинскому оставить без средств к существованию многочисленную и бедствующую семью Гоголей. Они привыкли, что их выручали. Такое отношение к деньгам нередко встречается у художников и артистов. Как птицы небесные — они не сеют и не жнут.

Первый рассказ Гоголя появился весной 1830 года в журнале «Отечественные записки» (то, что мы называем сейчас рассказами, во времена Гоголя обычно именовалось повестями; здесь мы будем использовать оба этих слова). Рассказ был сильно изуродован: издатель Свиньин решил выправить слог молодого писателя. Гоголь оказался беззащитным перед таким самоуправством — рассказ «Бисаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала», в котором повествуется о кровавой жертве, сам пал жертвой ретивого издателя.

Но эта жертва была не напрасна. Гоголя заметили, он стал всё чаще печатать статьи и рассказы в журналах и альманахах — наконец, его мечты начали сбываться! Он достал рекомендательное письмо к одному из друзей Пушкина — поэту Жуковскому. Тот тепло приветствовал Гоголя и поручил заботу о нём Плетнёву, поэту и критику, вхожему в царскую семью (он давал уроки словесности наследнику). Плетнёв, который был старше Гоголя чуть ли не вдвое, стал верным другом и помощником писателя на всю жизнь.

Плетнёв начал хлопотать о Гоголе — и нашёл ему место преподавателя истории в Патриотическом Институте, где воспитывались дочери военных. Преподаватель получал неплохое жалование, имел высокий чин. Гоголь читал лекции и писал статьи, в которых развивал оригинальные взгляды на историю. Он связывал ландшафты земли с характерами народов и собирался создать многотомный труд по истории Малороссии. С появлением собственных финансовых средств он начал помогать матушке: взял на попечение двух сестёр, которых привёз в Петербург и устроил к себе в институт. Судьба молодого писателя быстро переменилась. Его усилия не пропали даром. Он нашёл подтверждение своим надеждам. Как только он начал писать о преданиях Малороссии, всё преобразилось, как по волшебству. Появились влиятельные друзья, помогли устроиться на службу, пришла удача. Гоголь «развил успех» и написал целую книгу повестей, в которых истории любви и женитьбы перекрещиваются с действиями нечистой силы, колдунов и чертей. Первый рассказ в книге — «Сорочинская ярмарка» ^*. Недаром Гоголь родился в ярмарочном селе Сорочинцы — он впитал с молоком матери дух веселья и праздника. Двадцатилетний Гоголь писал увлекательно, как опытный рассказчик. Наверное, дело в том, что писатель — человек праздничный, оттого и общение с его сочинениями даёт людям ощущение радости…

Плетнёв посоветовал Гоголю издать первую книгу под псевдонимом. Надо было явиться публике новым автором — чтобы неверное впечатление о нём, которое составили люди, лично знакомые с Гоголем, не помешало успеху его повестей. Гоголь разорвал отношения со Свиньиным, который изуродовал его первый рассказ, и описал в юмористическом ключе историю этой публикации в предисловии к сборнику «Вечера на хуторе близ Диканьки». Гоголь водил за нос читателя, делал вид, что эти повести записаны пасечником Рудым Панько. Сам псевдоним возник не на пустом месте: в детстве у Гоголя были светло-рыжие волосы («рудый» — значит рыжий).

Выход в свет первой книги «Вечера на хуторе близ Диканьки» принёс Гоголю славу: знаменитый критик Белинский вторил восторженным откликам Пушкина. Молодёжь зачитывалась книжками Гоголя, говорила его языком. Гоголь в следующие три года выпустил ещё две книги повестей по мотивам жизни в Малороссии.

После пяти лет жизни в столице Гоголь начал писать о Петербурге. В сборнике «Арабески» он так хитро смешал повести и статьи, что всё сложилось в затейливые узоры. Читатель вовлекается в игру, в которой одни и те же предметы видны то вблизи, в жизни отдельного человека, то вдали, в жизни целых народов. Гоголь как будто предлагал взглянуть на человеческую жизнь то в телескоп, то в микроскоп, то въяве, то во сне, то глазами учёного, то художника…

Гоголь жаловался на нездоровье, говорил, что ему вредит петербургский холод. Делал он это с дальним прицелом — мечтал переехать в Киев, занять место профессора в Университете. Это ему не удалось — и он начал преподавать в Петербургском университете. На лекцию по всемирной истории к нему пришли Пушкин и Жуковский, вызвав столпотворение. Гоголь же оставил домашние уроки, которые раньше ему нашли покровители — и начал жить «на широкую ногу»: снял дачу под Петербургом и оделся, как франт.

Кружок Гоголя

Приятели Гоголя по нежинскому лицею, земляки, которые служили и учились в столице, приводили к нему своих друзей — были среди них художники, военные, студенты. В кружок Гоголя входил Павел Анненков, будущий издатель и критик. Гоголь давал всем смешные прозвища, совпадающие с именами известных иностранных писателей: Бальзак, Гюго, Дюма… Он даже сочинял о друзьях смешные куплеты. Время проходило в шутках, розыгрышах, разговорах об искусстве и литературе. Молодые люди развенчивали дутые авторитеты и имели свой взгляд на низости модных журналистов. Гоголь был душой компании, а Анненков оказался в ней вроде шпиона — он оставил воспоминания о Гоголе, где придирчиво и строго судил его вкусы, поступки и слова. Но нигде нет и намёка на недостатки Гоголя — напротив, Анненков говорит об искренности человека, которого многие вельможные господа в столице считали комедиантом — и даже плутом.

Благодаря Анненкову мы знаем о жизни Гоголя то, что он скрывал от посторонних глаз. Гоголь терпеть не мог светских болтунов — но уважал всех, кто разбирался в каком-нибудь деле: медицине, производстве, торговле. Таких людей он мог выспрашивать часами, наматывая на ус новые сведения, добытые от мастеров своего дела. Гоголь любил песни и «солёные анекдоты», не прочь был подшутить над близкими. Шутки эти были полны мягкого юмора: розыгрыши, насмешки и подтрунивание не имели своей целью унизить человека. Гоголь был тактичен и не напоминал друзьям о своей славе — после успеха первых книг он был вхож в самые знатные дома Петербурга.

Порой Гоголь мог и жестоко пошутить. Однажды к нему пришёл художник Мокрицкий с узелком. Гоголь спросил, что в узелке. Художник ответил: «там святое». Это раззадорило насмешника — он быстро выхватил узелок, развязал — и, обнаружив там какие-то тряпки, плюнул на них — и выбросил в окно.

Бедный художник едва не выпрыгнул вслед за узелком. Опрометью он выскочил на улицу, где нашёл свои тряпочки невредимыми. Оказалось, что он с великим трудом добыл у какого-то князя костюмчики детей, которые ему были нужны для картины. Гоголь долго потом ещё смеялся над незадачливым художником, который «святыми» назвал детские костюмы.

Гоголь находил поддержку в своём кружке. В других кругах — среди царских министров, придворных и генералов ему приходилось хитрить, чтобы добиться чего-то. Многое ему удавалось: он умел свои дела повернуть так, что ему помогали первые лица России! Современники замечали лукавство Гоголя. Но это было не низкое лукавство, направленное только к своей выгоде. Гоголь искренне ставил выше всего искусство и хотел отдать себя слу- жению Отечеству. Если бы не поддержка близких ему людей, вряд ли он так много смог написать в Петербурге, многого добиться. Это была не та протекция и помощь влиятельных лиц, на которую он рассчитывал, запасшись рекомендательными письмами. Это было душевное участие, искренняя вера в талант, восхищение, которое возможно только между близкими друзьями. И веру эту он черпал из двух источников — от друзей пушкинского круга и от своих земляков. В холодном городе южане жались друг к другу…

Гоголь и Пушкин

Первым делом по приезду в Петербург Гоголь решил представиться Пушкину. Он пришёл сам, без приятелей или рекомендаций — и постучал с улицы в дверь дома, где жил поэт. Слуга ответил, что барин почивает. Гоголь предположил, что Пушкин всю ночь писал стихи — но слуга объяснил, что поэт припозднился с дружеской вечеринки. Это нанесло удар по юношеской идеализации Пушкина — Гоголь представлял поэта только в окружении «облака вдохновения».

С того неудавшегося визита прошло два года, и Плетнёв написал Пушкину: «надобно тебя познакомить с молодым писателем, который обещает что-то очень хорошее. Жуковский от него в восторге. Я нетерпеливо желаю подвести его к тебе под благословение. Он любит науки только для них самих и, как художник, готов для них подвергать себя всем лишениям. Это меня трогает и восхищает». Речь шла о Гоголе.

Пушкин был на десять лет старше Гоголя. Встретились они, когда Пушкину шёл тридцать второй год. Поэт недавно женился, остепенился, оставил дружеские пирушки, стал писать больше рассказов, чем стихов. Гоголь оказался для Пушкина подарком судьбы. «Маленькое сокровище» — так назвала Гоголя одна из подруг Пушкина, красавица Смирнова. К моменту знакомства у Гоголя уже была готова первая часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки». В России одновременно появилось два рассказчика — Гоголь и Пушкин.

Мечты Гоголя сбылись — он обрёл дружбу с первым поэтом России!

Гоголь происходил из хуторских, захудалых дворян, не имел ни хороших манер, ни блестящего образования, ни вида и звания. Пушкин почувствовал в Гоголе такой талант, который всё искупал. Пушкин был очень привередлив на знакомства, а похвалиться дружбой с ним могли во всей России два-три человека. Пушкин уважительно и задушевно обращался с Гоголем. Он пригласил Гоголя в сотрудники своего журнала «Современник» и много общался с ним, прислушивался и приглядывался…

Гоголь сочинял по-своему, выдумывал новые слова, использовал украинские выражения, нарушал правила правописания и грамматики. Получалось смешно и увлекательно — «неправильный» язык Гоголя прекрасно передавал волшебный дух его историй.

Пушкина вдохновляли предания старины, легенды о пугачёвском бунте, о царствовании Петра Первого и славе предков. Когда он встретился с Гоголем, тот был увлечён историей Украины и народными легендами.

Надо ли удивляться, что Пушкин и Гоголь коротко сошлись? Спесивые бездельники, которых ничего не трогало, кроме своих интересов, не могли понять, почему Пушкин так внимателен к Гоголю. Пушкин увлекался не только повестями Гоголя, он пытался «прочитать» самого Гоголя, лучше узнать «хитрого малоросса».

Гоголь знал образ жизни, облик культуры, который сохранился с незапамятных времён. Когда он писал о запорожских казаках и изображал исторические события, нередко ошибался на столетие в ту или иную сторону. Кто-то ставил ему это в вину. Но казачья вольница была для Гоголя только примером, при помощи которого он описывал быт наших предков. Древние общества жили «по традиции» — так, как заведено испокон веков. Запорожская Сечь напоминает и рыцарскую дружину средневековой Европы, и дружину богатырей из русских былин. Но во времена Гоголя к сказкам и былинам почти никто не относился серьёзно, учёные не видели в них «преданий глубокой старины».

Гоголь со своими смешными повестями, с весёлыми «безделками» оказался владельцем неоценимых сокровищ. Пушкин и его друзья это почувствовали. Для того чтобы увидеть по-новому что-то обычное, надо посмотреть на него иначе, чем смотрят все. Гоголь смотрел на своих современников из глубины веков, на столичную жизнь — из сельской. Это позволяло ему наблюдать за внешней, парадной жизнью со скрытой усмешкой. Преимущества Гоголя состояли в том, что он был выходцем из другого мира, почти иностранцем. Страна обитания Гоголя терялась где-то во тьме веков, в глубине души, на просторах причерноморских степей. Пушкин внимательно прислушивался к сообщениям из этой «страны».

Гоголь вёл себя с Пушкиным так мило и хитро, что выклянчил у него несколько сюжетов, которые тот держал для себя. Гоголь ссылался на отсутствие достойных тем и высоких идей, которые бы его могли увлечь, на хандру и невозможность писать, сумел разжалобить Пушкина — и получил от него сюжеты комедии «Ревизор» и романа «Мёртвые души». Эти вещи стали главными свершениями Гоголя. Пушкин шутя жаловался близким: «с этим малороссом надо быть осторожнее: он обирает меня так, что и кричать нельзя». Успех комедии в Москве и Петербурге позволил Гоголю собрать деньги для поездки в Италию, о которой он давно мечтал. За границу Гоголь ехал не просто «прогуляться» — он собирался работать. Гоголь решил, что тёплый климат и путешествия помогут его сочинительству. С детства привык он к переездам, и сидеть на одном месте в Петербурге ему наскучило. За границу Гоголь двинулся с Данилевским, с которым в детстве ездил на каникулы вместе и некогда приехал в Петербург. Пушкин, как известно, тоже много странствовал — но его путешествия были связаны со ссылкой на Юг России. За границу ему попасть не довелось. Пушкин не провожал Гоголя в заграничное путешествие в числе его близких друзей в 1836 году. Могли ли они предполагать, что больше не увидятся

Гоголь — ревизор

Гоголь писал Пушкину: «Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжет. Рука дрожит написать комедию». Свою просьбу Гоголь обосновал тем, что не имеет средств никаких, кроме «скверного университетского жалования». Гоголь клянчил и обещал: «духом будет комедия из пяти актов, и клянусь, куда смешнее чёрта! Ради Бога, ум и желудок мой оба голодают!» Сумел-таки Гоголь разжалобить Пушкина.

Слово «ревизия» пришло в русский язык из французского, и означает «пересмотр». Ревизор — человек, который пересматривает, проверяет положение дел в хозяйстве. Хозяйство может быть самым разным: дом, поместье, город — или даже целое государство. Гоголь сам оказался в положении ревизора: он посмотрел по-новому на русскую жизнь.

Гоголь написал комедию «одним духом» — меньше чем за месяц. Но её никто не хотел разрешать к постановке: в пьесе чиновники в маленьком городке показывались в неприглядном виде — как взяточники, дуралеи и самодуры. Однако Гоголь сумел с помощью влиятельных друзей устроить так, чтобы пьесу прочитали царю Николаю ^*. Тому комедия понравилась — он нашёл её смешной и забавной. Пьесу разрешили к постановке. На первое представление съехалась вся знать. Присутствовал царь и министры в парадных мундирах. Зал блистал. На первом ряду сидели важные сановники и косились на царя. Для них его поведение было законом: когда он улыбался, улыбались и они, когда хмурился — они хмурились.

После премьеры мнения разделились: одни считали, что Гоголь показал «фарсу», не имеющую отношения к действительности, другие — что наконец-то на сцене появилась правда о русской жизни. Все спорили о «Ревизоре». Но спор о «правде» и «лжи» Гоголя — бессмыслица. Комедия не имеет прямого отношения к «правде». Само слово «комедия» идет из древности, где означает «медвежий праздник». На ярмарках и до сих пор водят медвежат, которые пляшут на радость зрителям. «Правду» пляшут медвежата или «ложь»? Главное, что забавно выглядят штуки, которые они выделывают. «Покажи, Миша, как бабы в бане моются!» Жизнь сама полна комичности и служит поводом для смеха. Но комедии Гоголя вызывали не только смех — в них чувствовалась искрящаяся полнота жизни, вызывающая в зрителях прозрения и потрясения.

Гоголя поддержали великие русские актёры Сосницкий и Щепкин, слава которых гремела в Петербурге и Москве. Они сыграли в этой комедии роли, которые вошли в историю театра. Порицали писателя актёры средней руки и критики, которые хотели быть «святее Папы Римского». Споры о пьесе взбудоражили всё образованное общество.

Молодёжь была от Гоголя без ума. На премьере в Петербурге публика начала хлопать и требовать, чтобы автор вышел для чествования на сцену. Но он почему-то решил, что постановка не удалась — и скрылся. Он строго судил свои творения и мог идти против мнения всего общества, прислушиваясь больше к своему внутреннему чутью.

Гоголь — профессор

«Нет гранита, которого бы не пробили человеческие силы и желание. Вот секрет здоровья: быть как можно более спокойным, стараться беситься и веселиться сколько можешь, до упадку, хотя бывает и не всегда весело, и помнить мудрое правило, что всё на свете трынтрава… В этих немногих, но значительных словах заключается вся мудрость человеческая». Так писал Гоголь своему другу Максимовичу в тот момент, когда решался вопрос: быть ли Гоголю профессором в Киеве.

Когда писатель преподавал в Петербургском Университете, то лучшие свои лекции он читал по бумаге: это были статьи, написанные для сборника «Арабески». Если на лекции являлись важные гости: начальство Гоголя или Пушкин и Жуковский, то писатель доставал свои статьи и читал их. В обычное время он что-то мямлил, старался кончить лекцию пораньше или вовсе не приходил. Часто студенты ждали своего лектора час и более. Как-то раз его так же заждался и Пушкин.

Гоголь имел свой взгляд на историю, он был полон оригинальных мыслей. Он не мог пересказывать чужие мнения, чем занимаются обычно преподаватели. Гоголь был сочинителем и учёным — ему надо было к каждой лекции писать по статье. Это отнимало очень много времени — и Гоголь решил отказаться от преподавания. Очень жаль: потому что он писал в своих статьях такие вещи, к которым историки пришли только лет через сто — сто пятьдесят. Например, во времена Гоголя Средневековье считалось мрачным. И только в середине ХХ века учёные обнаружили его блеск и яркость. Гоголь об этом написал отдельную статью. Но кто из историков воспринимал Гоголя всерьёз?

Историки ссылаются на историков, не верят писателям, особенно весёлым.

А зря.

Рим

Гоголь в Италии был счастлив. Он провёл за границей с перерывами почти десять лет. Писал из Рима: «Никогда я не чувствовал себя так погружённым в такое спокойное блаженство. Что за небо! Что за дни! Лето — не лето, весна — не весна, но лучше весны и лета, какие бывают в других углах мира. Что за воздух! Пью — не напьюсь, гляжу — не нагляжусь. В душе небо и рай! Никогда я не был так весел, так доволен жизнью». На этом фоне страшнее выглядели удары судьбы, которые перенёс Гоголь за границей. Через полгода после отъезда Гоголя (когда Гоголь был в Париже) пришло известие о смерти Пушкина. «Никакой не могло быть хуже вести из России» сказал Гоголь. Он был настолько потрясён, что не смог оправиться до конца жизни.

В Пушкине Гоголь потерял наставника, учителя, своего кумира — и первого читателя. Он писал для Пушкина, рассчитывал на его понимание, на его высокий ум. За пять лет дружбы Гоголь привязался к Пушкину и смог узнать самые сокровенные творческие замыслы поэта. Можно считать, что Гоголь и Пушкин выступали порой как соавторы и до сих пор трудно разделить, кому принадлежат идеи и образы, которые появились в их творчестве.

Пушкин погиб вдали от Гоголя, в холодном Петербурге. В Риме судьба приуготовила писателю ещё один удар — смерть юного графа Виельгорского, к которому Гоголь был очень привязан. Писатель приобрёл в молодом графе друга — чтобы тут же потерять его навек. Гоголю было тридцать лет, Виельгорскому — двадцать три. Граф много работал до последних дней: писал труд по русской истории. Авторитетные учёные высоко ценили его работу. Это был чистый и целомудренный человек, близко знакомый с царём Николаем l (он был товарищем наследника — будущего императора Александра ll). Через Виельгорского Гогол чувствовал близость к царской семье. Отец Виельгорского уже однажды помог Гоголю — это он прочитал царю вслух комедию «Ревизор», после чего она была разрешена к постановке. Виельгорские были ближайшими приближёнными царя, род их был среди знатнейших в России. Гоголь возлагал надежды на молодого Виельгорского: тот оказался удивительным исключением из общих правил. Среди знати обычно не существовало ни искренности, ни сердечности, ни простоты — именно эти качества открылись Гоголю в его молодом друге.

Писатель и шпионы

В Риме жила русская колония из десятка знатных семей и нескольких художников. Гоголь любил бывать в гостях у графини Зинаиды Волконской, которая владела целым имением с большим участком земли в Риме. Она была красавицей, певицей, дружила ещё с царем Александром 1 и собирала в своём салоне в Москве в 20-е годы знаменитых литераторов. Потом она приняла католичество и уехала в Рим.

На её званых вечерах в Италии собирался цвет знати из разных стран. На этих вечерах Гоголь встретил польских священников — ксёндзов. Польша тогда входила в Российскую империю и стремилась к независимости: там постоянно вспыхивали восстания. Ксёндзы подружились с Гоголем, надеясь получить посредством его поддержки влияние в России. Гоголь прислушивался к их словам, водил долгие беседы. Но всё это оборвалось, как только Волконская покинула Рим. Гоголю не нужны были такие беседы без вкусных обедов. Вообще Гоголь мог коротко сойтись с человеком, доверительно выслушать его, выпытать, вникнуть в его душу — чтобы потом, получив знание и составив представление о его жизни, расстаться с ним навсегда. Гоголь порой и сам вел себя как хитрый шпион. Он любил вникать в дела, требующие сметливости ума, таланта и сноровки, узнавать приёмы, секреты разных занятий. Был он и сам хорошим художником — ещё в Петербурге посещал классы Академии живописи.

В круг друзей Гоголя в Риме вошёл художник Иванов, который работал над огромным полотном «Явление Христа народу». Художники и писатели, люди творческие постоянно делают что-то новое — их невозможно раскрыть, как шпионов, прочитать, как книгу, раз и навсегда. Гоголь проводил много времени в мастерской Иванова и беседовал с ним об искусстве. Таких разговоров от него никак не могли добиться знатные — и пустые господа, у которых ничего не было за душой, кроме спеси. Гоголю было неинтересно всё, что они могли сказать. В светском обществе сложилось мнение, что Гоголь — нелюдимый тип. Художник Иванов изобразил Гоголя на своём полотне в виде человека в красном плаще, который обращён к зрителю вполоборота. Он смотрит на Христа и сомневается, боится верить своим глазам. Любопытно, что Гоголь тоже изобразил художника в своей повести — когда он переписывал «Портрет», то противопоставил главному герою, что растратил дар попусту, художника, который неустанными трудами отшлифовал свой талант и возвысился, не идя на поводу у публики, а поднимая её за собой к высотам искусства.

Пир

К Гоголю в Рим заезжали друзья и знакомые из России. Писатель показывал им древний город, не уставая быть провожатым. Но он не всем хотел показывать свою жизнь в Риме. Порой прибегал к хитростям — и тогда могли происходить забавные разоблачения.

Одна такая история случилась с Погодиным, московским приятелем Гоголя.

После прогулки по Риму, Гоголь к двум часам приводил Погодина в гостиницу обедать. Но сам никогда ничего не ел, говоря, что не имеет аппетита и что только часам к шести может что-то проглотить. Так он оставлял друга — и это продолжалось недели две. Однажды Погодин встретился с общим знакомым Гоголя и посетовал:

— Как жаль, что здоровье Гоголя так медленно поправляется!

— Да чем же он болен?

— Как чем? — ответил Погодин — разве Вы ничего не знаете? У него желудок расстроен; он не может ничего есть.

— Как не может, что Вы говорите? — захохотал изо всех сил приятель, — да мы ходим нарочно смотреть на него иногда за обедом, чтобы возбуждать в себе аппетит; он ест за четверых. Приходите вечером к Фалькони!

Погодин с друзьями отправились на другой день к Фалькони. Это была маленькая, тесненькая харчевня в захолустье, но славилась она отличной, свежей провизией. Компания заперлась наглухо в отдельном зале, сказав, что хочет попировать особо. К шести часам явился Гоголь. Приятели наблюдали происходящее через перегородку. Гоголь сел за стол и начал заказывать: макарон, сыру, масла, уксуса, сахару, горчицы… Проворные служки бегали и носили к нему то и другое.

Гоголь с сияющим лицом принимал из их рук всё в полном удовольствии, и распоряжался; раскладывал перед собой все припасы, — перед ним возвышались груды зелени, куча склянок, с жидкостями, всё в цветах, лаврах и миртах. Принесли макароны в чашке, открыли крышку, пар повалил оттуда клубом. Гоголь бросил масло, которое тотчас же расплылось, посыпал сыром, стал в позу, как жрец, готовящийся совершить жертвоприношение…

В эту минуту притаившаяся компания с шумом растворила дверь. С хохотом приятели окружили Гоголя.

— Так-то брат, — воскликнул Погодин — аппетит у тебя нехорош, желудок расстроен? Для кого же ты это всё наготовил?

Гоголь на минуту сконфузился, но потом нашёлся и ответил с досадой:

— Ну, что вы кричите, разумеется, у меня аппетита настоящего нет. Это аппетит не настоящий, я нарочно стараюсь возбудить его чем-нибудь, да чёрта с два, возбужу, как бы не так! Буду есть, да нехотя, и всё как будто ничего не ел. Садитесь лучше со мной, я вас угощу.

— Ну, так угости. Мы хоть и пообедали, да твои приготовления такие аппетитные.

— Чего же вы хотите? Эй, служка, принеси! — и пошёл, и пошёл: салаты, приправы, супы…

Начался пир, очень весёлый. Гоголь уписывал за четверых и доказывал, что всё это ничего не значит, и желудок у него расстроен.

Пляска

Приятель Гоголя по Петербургу Анненков приехал в Рим, когда первый том «Мертвых душ» был уже написан. Гоголь предложил Анненкову помочь ему в переписке книги набело. Тот с радостью согласился. Гоголь притворил внутренние ставни от южного солнца, открыл тетрадку и начал мерно и торжественно диктовать. Это было похоже на спокойное, правильно разлитое вдохновение, которое рождается глубоким знанием предмета. Порой рёв итальянского осла раздавался в комнате, слышался удар палки по его бокам и крик женщины «Вот тебе, разбойник!» Анненков, повторяя одну фразу, вместо продиктованного слова «щекатурка» употребил «штукатурка». Гоголь остановился и спросил:

— Отчего так?

— Да правильнее, кажется. Гоголь подбежал к книжным шкафам, вынул словарь, подыскал немецкий корень слова, русскую его передачу, и, тщательно исследовав доводы, закрыл книгу и, поставив её на место, сказал: — А за науку спасибо.

Затем сел в кресло, помолчал немного, и полилась та же звучная, простая и возвышенная речь. Впечатления диктовки привели писателя в весёлое состояние духа, и он предложил Анненкову вместе прогуляться после работы. Гоголь взял с собой зонтик, и когда приятели повернули в глухой переулок, принялся петь разгульные малороссийские песни, потом пустился в пляс. Гоголь стал вывёртывать зонтиком в воздухе такие штуки, что через две минуты ручка зонтика осталась в его руках, а остальное полетело в сторону. Он подхватил оторванную часть и продолжил песню. Так отозвалась в нём творческая радость. Он праздновал мир сам с собою в бурном порыве весёлости, чего не было с ним давно — с тех пор, как умер Пушкин.

Утрата старых обычаев, которая происходила на глазах Гоголя в Италии, неприятно раздражала его. Он был влюблён в старину. Анненков считал, что это общая черта малороссов: обращаться к тому, что несёт печать старины и напоминает её.

С Анненковым Гоголь иногда ездил по окрестностям Рима. С горы Альбано открывается изумительный вид на Рим. Гоголь здесь воодушевлялся, как живописец:

— Если бы я был художник, я бы изобрёл особенного рода пейзаж. Какие деревья и ландшафты теперь пишут! Всё ясно, разобрано, прописано мастером, а зритель по складам за ним читает. Я бы сцепил дерево с деревом, перепутал ветки, выбросил свет, где никто не ожидает — вот как надо писать!

Москва

Из Рима Гоголь приехал в Москву. После смерти Пушкина Гоголь близко сошёлся с московскими писателями: историком Погодиным и семьёй Сергея Аксакова, сыновья которого, Константин и Иван, тоже стали со временем именитыми литераторами. Аксаковы души не чаяли в Гоголе, они окружили его любовью и обожанием, и Гоголь предпочёл кружок московских литераторов петербургским.

Москва славилась обедами, гостеприимством — и невестами. Гоголь привёз из Петербурга в Москву своих сестёр, которые закончили пансион — сюда же приехала его матушка, чтобы после долгой разлуки встретиться с сыном и дочерьми.

В те времена Москва считалась городом провинциальным, здесь люди жили больше в собственное удовольствие, чем для славы и чинов. Все, кто хотел выслуживаться, попадаться почаще на глаза царю и дружить со знатью, ехали в Петербург. Петербургские литераторы ругали москвичей «купцами»: в Москве писателю считалось незазорным торговать, строить дома, отдавать силы хозяйству и разнообразным увлечениям. Аксаковы, например, страстно любили охоту и рыбную ловлю. В их подмосковном имении Абрамцево часто гащивал Гоголь. Москва и Петербург устроили род соревнования за Гоголя — и победила Москва. В Петербург Гоголь наведывался с той поры редко. Куда бы он ни отправлялся — на Украину, в Рим, или в паломничество к Святым Местам — возвращался всегда в Москву. Здесь он оставил самую красивую сестру свою, с которой был наиболее дружен, Елизавету. Любопытно, что её старший сын женился на внучке Пушкина. Потомки Гоголей породнились с потомками Пушкиных.

Переезд Гоголя в Москву и появление нового круга друзей были неслучайны. Писателя, кроме любви к обедам, сближали с москвичами страсть к старине, интерес к русской культуре. Он не любил моду на всё иностранное, нововведения и чиновников-то, чем был славен Петербург. О Москве Гоголь не писал повестей, как о Петербурге — но сам дух его романа «Мёртвые души» принял предпринимательское, московское направление. Когда Гоголь избрал Москву местом своего проживания, образ его мысли сильно изменился. Петербургские литераторы не смогли ему простить этого «предательства». Счастье принимать Гоголя, радость живого общения с ним доставалось теперь почти исключительно Москве.

В доме Погодина

Гоголь из знойной Италии переселился на Девичье Поле, в дом к историку Погодину. Здесь ему отвели большую светлую комнату с двумя окнами и балконом. Гоголь был окружён почётом и благоговеньем. Он очень любил детей и позволял сыну и дочери Погодина резвиться и шалить сколько угодно. До обеда никогда не сходил вниз, в общие комнаты. Обедал со всей семьёй Погодина и обычно был весел и шутлив.

В обед он катал хлебные шарики и, школьничая, бросал в кого-нибудь из сидящих. Если ему не нравился квас, он мог опускать шарики прямо в графин. После обеда до семи часов вечера уединялся к себе — и в это время уже никто не мог к нему заходить. В семь часов вечера он спускался вниз, распахивал двери всей анфилады передних комнат, и начинал ходить. Походить было где: дом был большим. В крайних комнатах, большой и малой гостиных ставились большие графины с холодной водой. Гоголь каждые десять минут выпивал по стакану.

На историка Погодина, хозяина дома, это хождение не производило никакого впечатления, он преспокойно сидел и писал. Изредка только поднимал голову на Гоголя и спрашивал:

— Ну что, не находился ещё?

— Пиши, пиши — отвечал Гоголь, — по тебе бумага плачет.

И опять то же: один пишет, а другой ходит. Ходил Гоголь всегда очень быстро и порывисто, производя такой ветер, что свечи, стоящие в комнатах, оплывали (тогда не использовали ещё электричества — и дом освещался свечами).

Когда Гоголь уж очень расхаживался, мать историка, сидевшая в одной из комнат, сквозь которые Гоголь проходил, кричала горничной: — Груша, а Груша, подай-ка тёплый платок: итальянец (так она звала Гоголя) столько ветра напустил, что страсть.

— Не сердись, старая, — говорил добродушно Гоголь, — графин кончу — и баста. Действительно, когда Гоголь выпивал второй графин, он уходил к себе наверх.

На ходу Гоголь держал голову немного вбок. Из одежды он любил бархатные жилеты двух цветов: синий и красный. Выезжал из дома редко. Известность утомляла его, ему было неприятно, что каждый ловил его слово и хотел завести с ним разговор.

Именины

В день именин Гоголя, 9 мая, собирались к нему друзья и знакомые. Когда он жил у Погодина, именины отмечались в огромном саду, где расставлялись столы на аллее под липами. Еще за два дня до именин Гоголь был страшно возбуждён. Он сам руководил приготовлениями, выбирал повара. Обычно это был Порфирий из Купеческого клуба, который знал малороссийские кушанья. В Москве ещё славился повар Английского клуба Басанин, но Гоголя тянуло к Порфирию, который готовил попроще и пожирнее.

Собиралось несколько десятков человек. Весной в сад к Погодиным прилетал соловей. Заставить его петь для гостей никто не мог. Сын хозяина шёл на хитрость — он подвешивал две клетки с соловьями по краям стола и маскировал их ветками. От стука тарелок, лязга ножей и громких разговоров птицы оживали: один свистнул, другой откликнулся — и начались трели и дробь. Гости восхищались: «Как хорошо у вас в саду! Запах лип, соловьи, плеск воды — благодать, да и только!» Гоголь был посвящён в соловьиную тайну. Он оставался доволен, когда птичий концерт удавался, и никому не открывал секрета такой подготовки.

В гости к Гоголю приходил Нащокин — первый друг Пушкина. Он как-то подарил Гоголю карманные часы, которые ему достались после смерти поэта. Приходил Лермонтов — и читал здесь свою поэму «Мцыри». На именины съезжались знаменитые русские актёры, художники и писатели. После обеда все разбредались по саду маленькими компаниями. Потом собирались в беседку. Разговоры лились неумолкаемо. Неподражаемые, едкие и весёлые рассказы об общих знакомых и исторических личностях увлекали публику. Нередко истории эти превращались в целые представления. Именинник наблюдал за всеми, старался, чтобы всем было весело, следил, чтобы все пили и ели, каждого угощал, — и каждому находил сказать что-то приятное.

Если была дурная погода, то обед проходил в доме. Но и это имело хорошую сторону для гостей — тогда Гоголя уговаривали что-нибудь почитать. Долго отбивался Николай Васильевич: но видя, что ничто не помогает, нервно передёргивал плечами и забирался вглубь старинного дивана. Когда он читал, никто не шевелился, все сидели, как прикованные к своим местам. Обаяние чтения было так велико, что когда Гоголь закрывал книгу и вскакивал с места, слушатели оставались неподвижными, боясь перевести дух. Общество в день именин расходилось часов в одиннадцать вечера, и Гоголь успокаивался, сознавая, что он рассчитался со своими знакомыми на целый год.

Гоголь и цензура

Все книги во времена Гоголя должны были получать разрешение на издание. Такое разрешение давал цензор, который следил, чтобы в книгах не было ничего неприличного. Запрещались оскорбления отдельных лиц или народов, поношение начальства, непристойные описания и изображения. Цензор поручался за то, что книга не будет приносить отдельным людям или обществу в целом вреда. Власти боялись подстрекательств к свержению царя и смут. Некоторые цензоры видели всюду злую критику и призыв к бунту.

Они не пропускали даже просто смешных сцен в книгах, потому что считали, что показ в комичном виде одного чиновника бросает тень на всех чиновников. Что касается рассуждений о свободе и человеческом достоинстве-то цензоры наверняка бы запретили даже слова самого царя на эту тему.

Гоголь очень боялся цензуры: от неё зависела не только его слава, но и возможность получить пропитание. Если бы книги и пьесы Гоголя были запрещены, он бы остался без копейки. Гоголь писал смело и смешно, так что к нему всегда можно было придраться. Поэтому самым важным моментом в жизни Гоголя было получение разрешения на издание книги. Он нервничал и переживал всякий раз, когда относил новую книгу к цензору.

Цензура боролась с Пушкиным — отдельные его стихи были запрещены, а сам он за них был отправлен в ссылку. После прихода к власти в 1825 году Николая I всё изменилось. Царь вызвал поэта и предложил быть его цензором. Это было очень мудрое решение. С тех пор поэт не чувствовал притеснений со стороны цензоров. Царь, чтобы не прослыть «душителем свобод» всё позволял Пушкину. А поэту было совестно критиковать власть, которая с таким доверием к нему отнеслась. Поэт и царь состязались в благородстве.

Гоголь старался добиться для себя того же исключительного внимания и понимания, которым был окружён со стороны царя Пушкин. Это ему удалось. Николай I поддержал постановку «Ревизора».

Когда «Мёртвые души» были запрещены к публикации в Москве, Гоголь через шефа жандармов ходатайствовал о том, чтобы царь был ознакомлен с романом. В результате «Мёртвые души» были разрешены, и более того, писателю было выделено денежное пособие.

Деньги Гоголя

Откуда брал Гоголь деньги? Когда он приехал в Петербург, первый год он почти ничего не зарабатывал, «сидел на шее» у маменьки. Со временем стал зарабатывать — вначале как чиновник (служба продолжалась несколько месяцев) и как домашний учитель у богатых семейств, где он преподавал русский язык, историю и географию. Потом учил истории девочек в Патриотическом институте. Тут он уже и сам начал помогать своей маменьке. Он пристроил двух сестриц в свой институт очень хитро: вначале попросил, чтобы на их содержание шло его жалование преподавателя, а потом попросил ему деньги все-таки выплатить. И что же? В ответ на это прошение царица (она была попечительницей института) разрешила жалование выдать. Сестёр Гоголя держали в институте ещё пять лет за казённый счет, хотя его из Петербурга уже и след простыл — жил он в это время в Риме.

Этот пример, когда Гоголь вышел из сложного положения за счёт казны, далеко не единственный. Гоголь нашёл способ брать деньги и прямо у членов царской семьи. Через своего друга и покровителя Жуковского Гоголь дарил свои книжки императору, супруге, наследникам — в общем, каждому члену царской семьи. Был тогда обычай на дар отвечать даром. Все они — император, супруга, дети — дарили Гоголю деньги, которые для него собирал Жуковский. Но книжки выходят нечасто — а есть надо каждый день. Как же поступает Гоголь? Он живёт и обедает у своих друзей. И они за честь считали его принимать. В Москве Гоголь жил у историка Погодина и графа Толстого. В Петербурге, бывало, останавливался у Жуковского — в Зимнем дворце, в резиденции русских царей, которую сейчас превратили в музей Эрмитаж.

Трудно было Гоголю достать деньги на заграничные путешествия. Тут ему сильно повезло — он хорошо продал свою комедию «Ревизор». Пьеса для театра дала больше, чем издание книг. Комедию купили в Москве и Петербурге, на эти деньги он отправился в Рим.

Сама жизнь в Риме была недорогой: комната и пропитание здесь стоили дешевле, чем в Петербурге. Так что Гоголь неплохо экономил за границей. Тем более что и здесь было куда сходить, чтобы вкусно покушать — дом Волконской был открыт для Гоголя.

Но всё-таки основной источник финансирования для писателя — царская казна. Гоголь просил денег взаймы у Жуковского, тот просил для Гоголя у наследника — будущего императора Александра II. Гоголь получал и от того и от другого. Потом долг прощался.

Книги продавались не быстро, к тому же продавцы и издатели норовили Гоголя обмануть. После смерти Пушкина работал он много, но печатал мало — выпустил только две новые книги. Первым человеком в России, который начал зарабатывать приличные деньги литературным трудом, был Пушкин. До него тиражи книг были малы и платили за них такие гроши, что заниматься литературой мог себе позволить только обеспеченный человек. Гоголь не имел «ни кола, ни двора» — ни дома, ни имущества кроме того, что мог увезти с места на место в чемоданчике. Не раз ему помогали в трудную минуту друзья. Так что попрекать Гоголя его поборами с царской семьи и из государственной казны было бы несправедливо. Когда в конце жизни у Гоголя завёлся небольшой капитал — он сразу же попросил Плетнёва, который стал ректором Петербургского университета, эти деньги секретно передавать нуждающимся студентам.

Брал деньги у царской семьи он обычно с помощью беспроигрышного приёма — жаловался Жуковскому, что плохо себя чувствует, что умирает и ему нужно срочно лечение, что у него растут сёстры, которых нужно одевать и выдавать замуж. Гоголь не тратил времени на заработки скучным трудом. Не хотел даже писать статьи для журнала «Москвитянин», который издавал Погодин. Погодин для того и поселил в своём доме Гоголя и кормил его обедами, чтобы заполучить его статьи и повести в свой журнал. Ничего не получилось! Гоголю было интересно годами переписывать второй том «Мёртвых душ», чтобы по том его сжечь, оставив всех в дураках. Так мы до сих пор и не знаем точно — интересный получился этот том или нет?

Гоголь и женщины

Гоголь к женщинам относился с опаской. Он родился и жил в семье, где женщин было больше, чем мужчин, а после смерти отца и вовсе остался единственным мужчиной в семье. Он был любящим сыном и нежным братом для своих родных. Но он чувствовал, что с женщинами надо быть осторожным: особенно страшила его женитьба.

Этому таинственному действию посвящены почти все первые повести и статьи Гоголя. Самую смешную свою пьесу он так и назвал: «Женитьба». До сорока лет никому не признавался он в любви. Не делал предложений и не собирался жениться. Наконец, он решился сделать предложение графине Анне Виельгорской, с которой был уже давно знаком и состоял в переписке. Она была младше Гоголя на пятнадцать лет и прислушивалась к словам знаменитого писателя.

Но дело было безнадёжным: семья Виельгорских входила в круг первых приближённых царя. Это была знать, которая так высоко мнила о себе, что породниться с Гоголем им и в голову не приходило. Они могли принимать знаменитого писателя как приятеля, домашнего учителя, друга семьи. Но как родственника — никогда!

Мать Анны Виельгорской была урождённой принцессой Бирон. Лет за сто до описываемых событий в России был режим «бироновщины»: засилье иностранцев и разграбление страны. Считалось, что всё это установил прадед Анны Виельгорской, граф Бирон. Прадеда этого изгнали, но его потомки продолжали дружить с русскими царями. Знать вступала в брак только со знатью. Гоголь считал себя исключением в любом роде. Он дружил с рано умершим сыном Виельгорских и находился при нём в последние дни его жизни в Риме.

Писатель надеялся встретить взаимность в его сестре. Но даже сама мысль о том, что Гоголь мог всерьёз думать о женитьбе на её дочери, была оскорбительна для внучки Бирона. И хотя Гоголь так хитро устроил дело, что предложение своё делал не прямо, а лишь выяснял возможности брака через сестру Анны — Апполинарию Михайловну, которая была замужем за его добрым знакомым А. В. Веневитиновым, отношения между ним и семейством Виельгорских ухудшились. Ему дали понять, что он не может рассчитывать на продолжение даже «невинной» переписки с Анной, не говоря уже о встрече.

Гоголь был удручён отказом. Его планы расстроились, рассеялись надежды на жизнь с любимым человеком. Удивительно то, что Гоголь столько жил среди знати, так хорошо разбирался в людях — и здесь ошибся. Может быть, этот отказ и стал роковым в жизни Гоголя — через полтора года он умер. По наблюдениям друзей, он не хотел жить, силы оставили его.

Гоголь был знаменит своей скрытностью — но никакая скрытность не помогла ему избежать самых жестоких ударов, которые ему нанесли те, кого он любил.

Гоголь и шаманы

В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь описал сказки и предания, которые знал с детства. Сказка позволяет заглянуть в самую древнюю историю, о которой не осталось других воспоминаний.

Искусства родились из древних праздников. Заправилами на таких праздниках были шаманы, или жрецы. И сейчас человек соприкасается с искусством тоже в момент праздника, в свободное время. Стало общепринятым называть «жрецами искусства» художников и музыкантов, певцов и артистов. Гоголь веселился в кругу близких, где чувствовал себя свободно — рассказывал смешные истории, пел, порой пускался в пляс. За добрым застольем с отменным угощением, среди своих, Гоголь был душой общества. Совсем другое дело — чопорные собрания знатных особ. Здесь Гоголя как будто подменяли. Он становился нелюдимым, чурался незнакомых — и рта не хотел открыть. Иногда он прятался в глубине комнат, забирался на диван и засыпал.

Различие в поведении среди «своих» и среди «чужих» легко объяснить, если представить, что в Гоголе было что-то от шамана. Свои пляски и действия шаманы не выносят на публику — они устраивают их для своего племени. Появление незнакомцев в своём кругу шаманы воспринимают как вторжение неизвестных «нечистых духов» и относятся к ним с опаской. Любопытно, что большого труда стоило уговорить Гоголя познакомиться с неизвестными людьми. Обычно у него в таком случае быстро портилось настроение — и он старался уйти, ссылаясь на нездоровье.

Шаманы считались посредниками между миром людей и миром богов. Окружающие их люди полагали, что шаманы отправляются в «путешествия», во время которых душа покидает тело и странствует в иных мирах, в прошлом и будущем. Современные психологи установили, что возможны необычные душевные состояния, которые напоминают сон наяву. Люди, которые пребывали в этих состояниях, могли предсказывать будущее.

Во времена Гоголя ещё не были известны древние мифы шумеров. Их записи археологи обнаружили на глиняных табличках, вырытых из- под песка в Междуречье, на территории современного Ирака. Только через пятьдесят лет после смерти Гоголя были расшифрованы шумерские предания о богине Инанне. Вот бы удивился Николай Васильевич, если бы узнал, что сказание об Инанне, которая решила сойти в преисподнюю, с точностью до деталей совпадает с историей про красную свитку, которую он изложил в повести «Сорочинская ярмарка»! Тарас Бульба говорит в повести Гоголя те же самые слова, что за пять тысяч лет до него сказал герой древнейшего в мире произведения — «Сказание о Гильгамеше», дикий человек из степи Энкиду: «Без дела сижу, пропадает сила!»

Гоголь любил надевать странные облачения. Однажды Сергей Аксаков навестил Гоголя в Зимнем дворце, где тот жил в гостях у Жуковского — и был поражён его нарядом. Вместо сапог он был одет в русские шерстяные чулки, выше колен. Бархатный свитер, шея обмотана разноцветным шарфом, на голове — малиновый кокошник, шитый золотом. Казалось, что он одет в фантастический женский костюм, который можно было встретить разве что у знатных особ какого-нибудь древнего племени. Гоголь долго в упор смотрел на Жуковского и Аксакова, не узнавая их. Он был так углублён в себя, что не мог вернуться в этот мир. Гоголь нисколько не стеснялся своего костюма. Наоборот, Жуковскому и Аксакову стало неловко, что они его отвлекли — и они быстро ушли.

Известно, что шаманы облачаются в специальные шаманские одеяния, которые помогают им совершать волшебные действия. Каждый шаман переносит «шаманскую болезнь» — состояние, в котором он находится на границе между жизнью и смертью. Гоголь за границей перенёс странную болезнь. Писателя посещали видения наяву. После этого он стал очень набожным и заговорил с друзьями тоном пророка.

Шаманы, жрецы или волхвы — священнослужители были во всех древних религиях. Однако разные народы верили в разных богов, поклонялись разным стихиям. Чему поклонялся Гоголь? Все свои весёлые вещи Гоголь написал за семь лет, пока жил в Петербурге. Потом он принялся переезжать с места на место и сочинять «Мёртвые души». На это у него ушло лет пятнадцать. Работал он очень много, и почти ничего не печатал. В конце концов, принялся жечь написанное: напишет второй том «Мёртвых душ», и сожжёт, потом напишет заново — и опять сожжёт… С точки зрения древней религии огнепоклонников, действия Гоголя имели смысл. Богам надо отдавать лучшее, что у тебя есть — и то, что сгорает, попадает сразу к ним, воспаряет к небесам.

Гоголь писал: «жгу, когда нужно жечь, и видно, поступаю, как нужно — потому что без молитвы не приступаю ни к чему». Может быть, Гоголь был в глубине своей души огнепоклонником? Эта догадка показалась бы смешной сто лет назад — но в ХХ веке психологи открыли, что в душе человека есть пласты, связанные с древностью.

Опыт жизни наших предков длиной в тысячелетия находится в нашем сознании в «сжатом виде». Так в глубине земли хранятся подземные ископаемые, нефть или газ. Художник или писатель в своём творчестве «копают» очень глубоко — они дают выход скрытой психической энергии. Из скважины брызжет нефть или выходит с шумом горючий газ, что обладают огромной энергией. Эта энергия приводит в движение машины и поезда, согревает дома. Подобно этому, творческая энергия писателя может передаваться людям, приводить в движение их мысли, наполнять сердца чувствами, согревать их души.

В душе человека хранится огромная энергия. Так же точно, как может случиться пожар на нефтяном месторождении и сила пламени станет неуправляемой, может сгореть в творческом порыве художник или писатель. Это происходит с теми, кто не умеет рассчитать запасы своих сил.

Переписка с друзьями

Гоголь хотел написать второй том «Мёртвых душ» как книгу об исправившемся мошеннике. Такими примерами полна религиозная литература. Гоголь оказался в роли проповедника, он преобразился сам, познакомился с наследием святых отцов церкви. «Мёртвые души» не писались, Чичиков не хотел преображаться — зато как изменился сам Гоголь! И писатель придумал показать собственное преображение.

Он решил разоблачиться перед читателем. Для скрытного Гоголя это был очень смелый шаг. Он сделал героем самого себя, создал образ писателя, который прозревает истины жизни — и меняется в лучшую сторону.

Во времена Гоголя не было телефонов, и принято было писать много писем. Друзья обменивались целыми посланиями: письма шли подолгу — и писать коротко было бы глупо. Литераторы и учёные сообщали в письмах о своих достижениях, делились соображениями по поводу событий в мире, сообщали о переживаниях и открытиях.

Гоголь хотел выразить свои идеи так же легко и непринуждённо, как получилось у него раньше. Ему пришла в голову мысль издать книгу в виде писем к друзьям. Он решил воспользоваться интересом к себе: многие люди в России хотели общаться с ним, ждали его слов.

Задушевный тон разговора, который бывает между друзьями, показался ему лучшим способом сказать читателям то, что он думает. Письма писались легко, в них не было следа изнурительного труда, который утомлял Гоголя. Писатель нашёл способ выступить перед читателями в виде доброго приятеля. Эта роль была для Гоголя естественной: он умел дружить, он имел опыт приятельских отношений с самим Пушкиным! Гоголь решил перехитрить всех — и выпустил вместо второго тома «Мёртвых душ» собрание писем. Гоголь нашёл новую литературную форму. «Выбранные места из переписки с друзьями» стали той книгой, в которой писатель незаметно для всех воплотил замысел второго тома «Мёртвых душ». В письмах он создал не образ раскаявшегося мошенника Чичикова, а образ просветлённого автора. В те времена литературная критика ещё не дошла до того, чтобы различать самого писателя и то представление о себе, которое он создаёт в своих книгах. Гоголю удалось провести даже такого известного критика, как Белинский. Критик прочитал книгу и написал статью, в которой разве что не кусался, приписывая Гоголю то, что тот и не думал сказать. Это письмо — пример беспомощности критики: она не успевает за изобретениями писателя.

Писатель постоянно развивается, он не хочет повторяться — и находит для выражения своих переживаний новые способы. Для создания героев сочинитель использует «материал» своей души. Проницательный читатель угадывает, чувствует обаяние самого писателя. Общение с писателем запросто, как с интересным собеседником может оказаться гораздо увлекательней, чем самая лучшая выдумка.

Расчёт Гоголя оправдался: вся читающая Россия познакомилась с его «Письмами» — но кто смог их понять? Только несколько самых верных, самых близких Гоголю друзей поддержали его…

Достижения писателя заметны в приёмах, которые он использует, в «орудиях литературного труда». Повторение приёмов говорит об утрате способности производить что-то новое. Великий сочинитель ставит перед собой новые задачи, меняет литературные орудия, выбирает приёмы в соответствии с новыми задачами.

По мнению матушки Гоголя, её сын придумал пароходы и был автором всех великих открытий своего времени. Она в чём-то была права. Только открытия Гоголя принадлежали области внутренней жизни — и могли быть оценены лет через сто: когда развилась наука психология. Гоголь написал завещание, где рассказал о своей способности впадать в сон, в котором полная бездвижность и отсутствие дыхания могут ввести в заблуждение даже врачей — они могут решить, что писатель умер. Такой сон зовётся «летаргическим». Произошло так, что в сон впал не сам Гоголь, а его наследие. Его открытия в области литературы и жизни души настолько опередили свое время, что только сейчас приходит их понима- ние. Мысли и образы Гоголя пробуждаются ото сна, и в том, что современники считали выдумкой и обманом, мы видим глубокое понимание реальности.

Авторская исповедь

Многие читатели не смогли принять «Переписку с друзьями». Непонимание преследовало писателя, начиная с «Ревизора». Он решил объяс- нить смысл всего своего творчества и написал повесть. Гоголь не хотел публиковать эту повесть при жизни. Впервые Гоголь отступил от своего правила будоражить общество новыми произведения- ми. Писатель хотел, чтобы его мнение прозвучало окончательным, замогильным голосом — с которым спорить уже не принято. Гоголь был утомлён спорами: часто его не понимали даже близкие друзья. Усталость от унизительного недоверия, от необходимости что-то объяснять привела Гоголя к написанию «замогильной повести», где он расставил всё на свои места. Он выступал уже перед читателем не простым собеседником, а человеком, который судит всех с непререкаемых позиций. Гоголь и раньше порой играл роль верховного судьи — но в последней своей повести он дал себе волю. Когда Гоголь написал эту повесть, он поставил себя в положение человека умершего. Это было очень опасно для писателя, который ничего не воображал, не выдумывал, а писал только то, что хорошо знал. Гоголь приблизился к потустороннему миру на опасное расстояние: писатель замыкал круг своей земной жизни. Он уже «программировал» себя на исчезновение с лица земли. Это значило очень много для него. Известно, что единственная вещь, которая вышла из-под пера Гоголя после «Авторской исповеди» — «Размышление о божественной литургии». Это описание богослужения в православном храме с разъяснением смысла церковных действий. «Литургия» в переводе с греческого означает «людское дело». Смысл такого дела состоит в служении высшим силам.

Писатель нашёл в вере тот стержень, вокруг которого выстраивалась его жизнь. Если в ранних повестях Гоголя можно было видеть следы древних верований, то по мере своего развития писатель проходит путь от язычества к современной форме религии — православию.

Он подружился со священниками, полюбил ездить в Оптину пустынь, знаменитый монастырь под Калугой, где в проникновенных беседах со старцами находил ответы на волнующие его вопросы.

Нерешительность Гоголя

Гоголю порой было очень трудно принять решение, особенно если дело касалось долговременных предприятий. Он взвешивал все доводы «за» и «против», и каждый раз возникали новые обстоятельства, менялось несколько раз на день состояние его здоровья, от этого он колебался ещё больше… Так случалось в его молодости, в Петербурге.

Нерешительность в зрелые годы ещё более усилилась. В последний год жизни, в Москве, он никак не мог решить, надо ли ему ехать на свадьбу сестры в Полтавскую губернию. Он приезжал советоваться со святыми отцами в Оптину пустынь. Гоголь изводил даже самых твёрдых монахов своей нерешительностью, излагал все доводы, получал благословение — а на следующий день приезжал с новыми доводами за другим благослове- нием. Так повторялось несколько раз, пока старец Макарий, с которым он советовался, не прогнал его.

Гоголь разрывался между Малороссией и Москвой, где его ждали и любили. В Москве он надеялся дописать «Мёртвые души», в Васильевке его ждала любимая мать. Гоголь словно предчувствовал, что ему уже не дано ни обнять родных, ни увидеть своё детище напечатанным…

Маленькое сокровище

Светская красавица Смирнова назвала Гоголя «маленьким сокровищем». Сокровище Гоголя — дар того рода, который приносит счастье общения. Есть много талантливых людей, которых никак не назовёшь «сокровищем». Кроме таланта, есть ещё что-то иное, что позволяет относиться к общению с человеком как к драгоценному дару.

В Гоголе таким даром было внимание любви. Внимание — самое дорогое, что может дать один человек другому.

Представим мужа и жену, которые любят друг друга и прожили «душа в душу» не один год. Между ними устанавливается что-то вроде телепатии: постоянное внимание даёт такое влюбление, что души их «пропитываются» друг другом. Любимый присутствует в сознании любящего. Муж думает о жене не думая, её образ запечатлелся в его душе. Ему становится хорошо от одной мысли о ней, он живет с её образом в душе. Когда Гоголь за границей проводил со Смирновой часы за проникновенными беседами, она как-то сказала:

— Да вы влюблены в меня!

Но Смирнова была замужем. Возникла неловкая ситуация. Что могла себе позволить Смирнова, о которой современники говорили, что она «плавает в прозрачных волнах соблазна», то не мог писатель, который имел высокие понятия о нравственности. Гоголю пришлось исчезнуть на какое-то время и впредь быть более осторожным со Смирновой. Гоголь был способен мыслить с любовью — и в этом походил на святых.

Он был беззащитен перед своей любовью, и расплатился за неё жизнью. Гоголь умер, не дожив до старости. Зимой 1852 года он испытал тяжёлый удар — от тифа скончалась сестра поэта Языкова, Екатерина Хомякова (жена философа Алексея Хомякова). Хомяковы и Языковы были самыми любимыми Гоголю в Москве семьями. В гостях у Хомяковых он любил бывать запросто — как у родных. Алексей Хомяков был наиболее близким Гоголю по духу, европейски образованным — и безмерно любящим Россию мыслителем. Хомяков был основателем кружка славянофилов: так назвали тех, кто стоял за развитие русской культуры, за сохранение Россией собственного лица, понимание своего уникального места в истории. Почти сразу после безвременной смерти Екатерины Хомяковой, которая была верным другом и защитницей Гоголя, писатель тяжело заболел, перестал есть — и попросил, чтобы его оставили в покое.

Гоголь растревожил всю Россию на столетия вперед, — а сам захотел остаться в покое. Это ему не удалось: врачи назначили «процедуры» и стали силком его лечить. Гоголь был с детства очень болезненным, но обычно излечивался сам. Его отец умер, не дожив до старости, младший брат умер в детстве. Гоголь умер, когда ему было 43 года — этот возраст считался у древних народов критическим, человек, достигший его, приобретал новый статус — становился учителем.

Гоголь умер в доме графа А. П. Толстого на Никитском бульваре.

«Маленькое сокровище» было погребено в Москве, в Свято-Даниловом монастыре. В XX веке Гоголя перезахоронили в Новодевичьем монастыре. Его считали смешным и страшным, считали шутником, кри- тиком и сатириком. В школе «проходят» его повести и «Мёртвые души». Но мало кто видит в писателе главное — прекрасную, редкостную душу, которая обладала дивным даром внимательной любви.

Писатель передаёт читателю этот дар.

Но чтобы принять его, надо иметь что-то созвучное в себе.

Юрий НЕЧИПОРЕНКО

МОСКВА-РОДОС

1996–2008

Картинки Евгения Подколзина

---------------------

^* Книга опубликована в издательстве «ЖУК» в 2009 г.

^* Во времена Гоголя Украина входила в состав Российской империи и включала Малороссию и часть Новороссии. Полтава была центром Малороссии. Малороссия за сотню лет до рождения Гоголя управлялась гетманами, которые командовали войсками казаков (эти войска составляли Запорожскую Сечь). В сражении под Полтавой в 1709 году войска Петра Первого в союзе с запорожскими казаками разгромили интервентов — войска шведского короля Карла XII.

^* В «Сорочинской ярмарке» парень и девушка хотят жениться, но родители невесты не дают согласия. Парень договаривается с цыганами. Они используют страх селян перед нечистой силой и устраивают целое представление, чтобы склонить к браку родителей невесты.

^* Сюжет «Ревизора»: приехавшего из столицы прощелыгу и хвастуна по ошибке принимают за важного чиновника, который скрытно должен произвести проверку дел в городе. Такие истории случались и вправду. В романе «Мёртвые души» описаны похождения господина Чичикова, который затеял необычное мошенничество. Он приезжает в провинциальный город, входит в доверие к начальству и помещикам в надежде купить у них «мёртвые души». Так называют недавно умерших крестьян, которые еще несколько лет числятся живыми на бумаге — пока документы не обновятся. О том, живы эти люди или нет, власти узнают только от самого помещика, за которым они закреплены, как за хозяином. Оказывается, что и после смерти хозяин может фиктивно продать своих крепостных во владение другому лицу. Собрав множество таких «фиктивных» душ, Чичиков желает прослыть по бумагам состоятельным и богатым человеком. План Чичикова разоблачается. В городе возникает переполох. Чичиков бежит…

Поля, отмеченные * звёздочкой, необходимо заполнить!

Ваше имя*
Страна
Город*
mailto:
HTTP://
Ваш комментарий* Осталось символов