ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"

Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика. Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея. Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.

Сегодня четверг, 21 ноября, 2024 год

I.

(В. М. Верховский — А. И. Ильф)

Здравствуйте, уважаемая Александра Ильинична!

Ваш адрес по моей просьбе передал мне Валерий Исакович Хаит с припиской, что, возмож- но, моя информация Вас заинтересует.

Вчера, читая «Путешествие в Одессу», составленную Вами книгу, с которой в мой дом пришел праздник, я натолкнулся на абзац, который привел меня, как говорится, в неописуемое волнение.

Думаю, за ним — неизвестная история из жизни Ильи Ильфа, которой я едва-едва коснулся, и — его гениальное прозрение.

Но вначале — маленькая предыстория. Лет пять назад, если не больше, из Донецка на постоянное место жительства в Израиль уезжала одна женщина, лет шестидесяти, Сталина Владимировна Дроздова.

Не помню, как мы с ней познакомились, то ли она мне показывала свои стихи… Нет, не помню. Да это и не важно. Важно то, что до войны ее папа — Владимир Дроздов — был известным сталинским (Донецк в те годы назывался город Сталино) журналистом, зам. главного редактора газеты «Социалистический Донбасс». Погиб на войне. Человек действительно необыкновенный. Состоял в переписке с Бабелем, Мейерхольдом, Ильфом… Сталина Дроздова мне даже показала огромный старинный чемодан, в котором все эти письма хранились. От Ильфа — кажется, писем было даже несколько. Она помнила точно. И хранились все эти письма до середины 80-х, а потом, как рассказала мне Сталина, приехали из московского Литмузея и весь эпистолярий из чемодана выгребли. Ну, почти весь. Потому что среди дроздовских писем с фронта я обнаружил письма, полученные В. Дроздовым еще в 30-е годы от Бориса Чиркова, Шостаковича…

Спустя некоторое время, кажется, за неделю до отъезда, Сталина попросила этот чемодан передать в надежные руки, с письмами отца и тем, что литмузейцы не заметили. И я отвез его известному донецкому коллекционеру Вельскому. Вельский вскоре умер. А чемодан исчез. Исчез, испарился. Чемодан, который, как говорится, помнил письма Ильфа.

Вопрос: знаете ли Вы, Александра Ильинична, что-либо о письмах отца в город Сталино?

А теперь о гениальном предвидении Ильи Ильфа. Перечитывая его «Записные книжки», я всякий раз ловлю себя на мысли, что в них очень многое — о Донецке. Причем о Донецке сегодняшнем. Впрочем, удивляться тут и нечему: классика всегда свежа и современна. И о нас. Удивляет другое: время от времени у Ильфа в «Записных книжках» возникают пальмы, много пальм, проходящие сквозь «Записные» красной нитью: тут и «девочка с пальмочкой на голове», и «препарированные пальмы»… Что за пальмы? Причем здесь пальмы?

Тут уж растеряется всякий. Всякий, но только не донецкий человек. Потому что даже самый забитый житель современного Донецка знает: пальма — это наше всё! Пальма — на гербе Донецкой области. Да-да, пальма. На гербе. Донецкой области. И это не шутка.

Помнится, года три назад сопровождал я по нашему благословенному Донецку одного известного московского деятеля. Говорить было практически не о чем. И тут я с облегчением ввернул ему о пальме на гербе и вообще, о пальмовом психозе в нашем городе. Он не мог поверить: «Да ну! Да вы меня разыгрываете! — а когда увидел сам, всё никак не мог он успокоиться: — Это придумали те, кто с этой пальмы только что спустится!».

А знаете ли Вы, что пальму, уже отлитую из металла, наша облгосадминистрация с маниакальным упорством — в рамках, разумеется, своей имиджевой политики — распространяет по всему свету? Я даже знаю послов иностранных государств, атташе и т. д., которым в Донецке макет этой пальмы был всучен, но они постарались его здесь же и забыть. В своих апартаментах, залах для приемов и т. д. Ага, забыть! Эти пальмы направлялись им вдогонку, чтобы «популяризировать Донбасс». Это ильфовский сюжет!

И вот, читая книгу, вышедшую в Одессе в марте т. г., «Путешествие в Одессу», я снова обнаружил упоминание о пальмах (с.149), о пальмах, помните откуда? Из Донбасса! Репортерский очерк, опубликованный в «Гудке», очевидно, в первой половине двадцатых годов, он так и называется — «Пальмы в Донбассе». Так вот откуда ноги растут у ильфовских пальм?! — подумалось мне. А еще — что у Ильфа эти пальмы возникли с подачи того же Дроздова. А может и не Дроздова. Главное не в этом.

Итак, «Пальмы в Донбассе». Не читал, но скажу: мне кажется, Илья Арнольдович будто предвидел всю эту свистопляску, эту беспрецедентную кумедію (разыгравшуюся с африканским деревом пальмой, давшим здесь в Донецке, из Донецка, такие буйные, поистине вселенские побеги), которая так и просится на бумагу. Кинулся к собранию сочинений Ильфа и Петрова, а нет! Нет в нем очерка «Пальмы в Донбассе»! Как нет его и в этой замечательной книге, изданной «Пласке» в 2004-м году.

Хотелось бы знать, глубокоуважаемая Александра Ильинична, о том, что Вы думаете о вышесказанном. Очень прошу Вас, если это возможно, выслать ксерокопию «Пальм в Донбассе» с указанием даты публикации в «Гудке». Это что, была первая и последняя их публикация?

Интуитивно чувствую, за этим что-то есть, есть! Я-то могу ошибаться, но интуиция…

Кроме того, Ильф связан с Донбассом (конечно, очень косвенно, но все же) даже тем, что в Союз писателей Союза ССР его принимал ни кто иной, как мордоворот Александр Щербаков, да, тот самый, который то ли за год до этого, то ли после руководил Донецким обкомом партии. И именно щербаковская подпись — на писательском билете Ильфа, хранящемся в Одесском Литературном музее. В экспозиции, вглядываясь в билет под стеклом, я узнал ее, подпись одного из сталинских сатрапов.

И еще об одном. Правильно ли я понял из «Возвращения в Одессу», что, когда все нормальные люди бежали в Америку, Ваша прабабушка Файнзильберг, благословенна ее память, из Хартфорда, она напротив — приехала в Россию? Так, благодаря ей, Ильф стал большим русским писателем, а не, скажем, большим американским. Насколько мне известно, праправнук Вашей прабабушки, Ваш сын, проживает в Израиле. Не выходит ли, что великий Ильф родился в России на пути Вашего семейства из Америки в Израиль?

И последнее. В числе моих самых дорогих книг — Ваш альбом «Илья Ильф — фотограф», издание безукоризненное, чудесное. Единственное, что вызывает удивление — это подпись к фотографии на с. 102. Мне все-таки кажется, что это не памятник Минину и Пожарскому, а что-то однодневное, из области внедрения ленинского плана монументальной пропаганды. Но, возможно, я и ошибаюсь.

Желаю вам крепкого здоровья, долгих вдохновенных лет и новых творческих достижений в благородном деле, связанном с Вашим необыкновенным отцом.

С искренним уважением Вячеслав Верховский…

II.

(А. И. Ильф — В. М. Верховскому. 3.v. 2004)

Дорогой Вячеслав (или Слава)!

Простите, что никак не могла собраться отослать Вам ответ. Вы навели меня на некоторые мысли, которые потребовали времени.

Спасибо за письмо. Сюжет с пальмами великолепен. Он просто, можно сказать, идеальный.

1. Вы уже знаете, что очерк (фельетон?) Пальмы в Донбассе у меня не переписан. Это рукопись (РГАЛИ 1821-1-84), подписанная А.Туземцов. О том, что в южные города завозятся товары, предназначенные для северных. Увы! Никакой особой надежды посетить в ближайшее время РГАЛИ у меня нет. Но, может быть, и посещу.

2. «Препарированные» пальмы вероятно, напоминали Ильфу мумию, их стволы будто обернуты тряпочками.

3. КОНЕЧНО, это не Минин и Пожарский. Но мама когда-то подписала на обороте фотографии: Минин и Пожарский, а я машинально перенесла это в подпись.

4. Про бабушку Файнзильберг. Сначала про деда Беньямина Файнзильберга, очень внушительного господина с кустистой черной бородой. О нем ничего не известно. Во всяком случае, о нем не упоминается нигде, кроме как в рассказе Ильфа Блудный сын возвращается домой (1930). И то это не дед, а прадед: «Вот, например, прадед. Он был гробовщиком. Гробовщики считаются кустарями. Не кривя душой, можно сказать комиссии по чистке, что я правнук кустаря». Возможно, это написано «в тоне юмора».

Такое впечатление, что Файнзильберги и их родственники были рассеяны по Киевской губернии. Старший сын Арье, отец Ильфа, родился в 1863 году. Затем у него появились трое (?) братьев и сестра. В конце XIX века все, кроме Арье Беньяминовича, переселились в Америку, в Хартфорд (штат Коннектикут). Почему не уехал он — не знаю. Бабушку тоже увезли. Что касается дедушки, то к этому времени он вполне мог скончаться.

В полном издании Записных книжек (московское издательство «Текст». Есть оно у вас?) об американских родственниках рассказано довольно подробно. Две сохранившиеся фотографии американских дядьев не датированы, но мой личный дядя (младший брат отца) написал под ними в своем семейном альбоме: «До 1914 года». Возможно, после начала первой мировой войны переписка прекратилась. Фотография бабушки Ф., присланная в Одессу, датирована на паспарту: 19 апреля 1907 года. В американских дневниках Ильфа (октябрь 1935 г.) есть описание его визита в Хартфорд:

Утром приехали на «крайслере» дядя Вильям с тетей [Pauline] и Бланш [Blanche, племянницей, кузиной Ильфа]. Похожий чем-то на папу. <…> Поехали смотреть город с Мерлем (Merrill), сыном дяди Вильяма. <…> Другого дядю [Натана?] я узнал по фотографии, он грустный, дети выросли и уехали в Нью-Йорк, жена умерла в 1930 году, денег, как видно, мало. Он был знаком с Марком Твеном. Когда он, в 1896 году, был разносчиком и чем-то торговал, Марк Твен позвал его, увидев его великие волосы, и стал расспрашивать о русской жизни. Пригласил заходить каждый раз, когда будет идти мимо. <…> В гараже видел еще одного дядю [Майера Кона, Uncle Mayer Cohn], тоже узнал по фотографии. Муж сестры Вильяма [то есть Минни]. Еще тети [Полин и Минни]. Бабушку не показали.

В издание Одноэтажная Америка (изд. «Текст», 2004) включены письма Ильфа из Америки, где о родственниках написано еще более подробно. Если у Вас этого издания нет, я Вам привезу, когда приеду (е.б.ж.).

Цитирую фрагмент письма Ильфа из Нью-Йорка от 23 октября 1935 г.:

Вчера заехал за мной дядя Вильям с женой, и мы поехали в Гартфорд, в штате Коннектикут. Дяде 56 лет, он маленький, с совершенно белыми волосами, и похож на папу моего, только не лицом, а походкой и манерами. Он застенчивый, но очень смело правит машиной. Мы ехали четыре часа. Гартфорд необыкновенно красивый город, весь заваленный большими осенними листьями. В них ходят по щиколотку. Только в торговой части большие дома. Здесь живут в красивых двухэтажных домиках в две или одну квартиры. Дядя Вильям занимает второй этаж такого домика. Там я завтракал и обедал, ел сладкое еврейское мясо и квашеный арбуз, чего не ел уже лет двадцать. Вильям, муж его сестры и еще один дядя, которого я не узнал, сообща занимаются продажей автомобилей «крайслер», «плимут», «эссекс» и «гэдзон». Есть еще один дядя, самый старый. Его лицо я узнал по фотографиям, которые висели у нас дома. Он уже ничего не делает. Он был знаком с Марком Твеном. Марк Твен, когда был уже знаменитым писателем, много лет жил в Гартфорде, и я был в его доме. <…> Познакомился он с Марк Твеном так: в 1896 году он был разносчиком и ходил по дворам, что-то продавал, что продавал — он теперь уже не помнит. Марк Твен жил рядом с Бичер-Стоу. Они сидели оба в саду, и Марк Твен заинтересовался дядей, потому что дядя носил длинные волосы, и сразу было видно, что он из России. Великий юморист его расспрашивал о России и просил дядю заходить каждый раз, когда он будет проходить мимо со своими товарами. Дядя говорит, что Твена в городе очень любили.

Кузина Франсез Файнсилвер писала мне из Хартфорда в 1992 году (она не знает русского языка, я прислала ей перевод этого письма): «Сестра и брат вступили в брак с братом и сестрой. Уильям женился на Полин, очень красивой женщине, сестре дяди Майера Кона. Тетя Минни, жена дяди Майера, была сестрой Уильяма и Натана. Обе пары ужасно ссорились между собой. Когда брат дяди Майера, Дэвид, умер, не оставив завещания, они вступили в прямо-таки смертоубийственную борьбу. Только тетя Полин умела мирно общаться с той и другой стороной. Уильям действительно водил машину совершенно профессионально, а Полин прекрасно готовила. У них было две дочери — Розали и Бланш, которую звали Крошка Бланш, чтобы отличить от моей тетки Бланш [дочери Натана], и сын Меррилл. Крошка Бланш скончалась несколько лет назад; ее муж Лео Эплбаум жив, но хворает. У них двое детей — Барбара и Джордж. Джордж — юрист, живет в Калифорнии, Барбара — в Нью-Йорке с мужем и двумя дочерьми. Розали тоже не особо здорова, ее единственная дочь в Массачусетсе. Меррилл и Бернис Файнсилвер живут в Западном Хартфорде. Я редко вижусь с ними. Их дочь в девятилетнем возрасте скончалась от лейкемии, сын Алан — доктор, живет на Среднем Западе. У Меррилла в течение многих лет был большой фотомагазин в Хартфорде, но он уже давно не работает» (перевод с английского).

Во всяком случае, американских братьев было трое. Фазини в письме к Натану (1922 г.) пишет:

«…Вы, дядя, или Ваши братья…» По фотографиям («до 1914 года») Уильям кажется старше Натана, он уже женат. Если Уильям родился в 1879 году (в 1935 году ему 56), допустим, что Натан родился в 1881. Почему Фазини в 1922 году обращается именно к нему с просьбой прислать вызов в Америку? В 1922 году Натану за сорок. Фазини пишет ему очень почтительно. Вряд ли он знал дядю до отъезда в Америку (если считать, что дядья прибыли туда не раньше 1895): ему тогда было три года. Возможно, ему рассказывал о нем Арье Беньяминович. Но, может быть, разносчиком был самый старший из троих? Не знаю, не знаю. Франсез вообще не упоминает о «старшем дяде». Возможно, он скончался до ее рождения (1938).

Некоторые дополнения

Арье Беньяминович с женой в 1891 году (год их бракосочетания) жили в Богуславе Каневского уезда Киевской губернии; он назывался Богуславским мещанином, и свидетельство о рождении старшего сына (Сруль/Саул/Александр, будущий художник Сандро Фазини, родился 23 декабря 1892 года), выдано Богуславским раввинатом. Стало быть, в Одессу семья Ф. переехала после 1892 года: следующий по старшинству сын, Мойше-Арон, будущий Михаил, родился в Одессе 30 декабря 1895 года. Иехиель-Лейб, будущий Илья Ильф, появился на свет 8 октября 1897 года, а младшенький — Беньямин/Вениамин (в честь дедушки) 10 января 1905 года. Все даты на свидетельствах канцелярии одесского городского раввина даны по старому стилю.

Жена Арье Беньяминовича, Миндль/Миндля Ароновна, урожденная Котлова, родилась в 1868 году, умерла в 1922 (попала под трамвай).

При получении аттестата Одесского коммерческого училища (14 июня 1913) Мойше-Ароном Файнзильбергом «на основании ст. 52 ВЫСОЧАЙШЕ утвержд. 15 апреля 1896 г. Положения о коммерческих учебных заведениях удостоен он, Файнзильберг, звания личного почетного гражданина».

Пойду искать письмо с родословным древом, посланное мне когда-то кузиной Франсез, внучкой Натана. Эта самая кузина ничего не знала о нас до 1992 года, а узнала совершенно случайно. Всё это пути Господни.

Родословное древо НАТАНА Файнсилвера

Возраст указан относительно 1992 года

Натан Файнсилвер

1. дочь Бланш. Род. 1900 — скончалась совсем недавно

2. сын Эдвард Макс (умер 1955)

его сын Джон Файнсилвер (58 л.)

его дочь Франсез Файнсилвер-Блюментол (54 л.) — моя кузина

ее муж Сэмюэл Блюментол

их дети:

Бетси, 33 л.

Эдвард Гарри, 32 л.

Лоренс, 25 л.

Из письма Франсез:

15 июля 1994

Тетке Бланш в марте минуло 94, и она в полном порядке. Правда, память слабеет.

Нота-бене: Короче, она пережила свое столетие и умерла совсем недавно.

Оставим американских Файнсилверов Америке…

III.

(А. И. Ильф — В. М. Верховскому

и собственно текст)

Дорогой Слава!

Наконец, сбылась мечта. Поскольку в Архиве была не я, то с фотокопии создано нечто невразумительное. Мне, конечно, дали бы оригиналы, и вообще я могла бы разобрать гораздо больше, чем та новая зеландка, которая сделала это для меня. А.И.

Боюсь, что этот чисто газетный заказ Вас разочарует. Хороши только первые два абзаца.

РГАЛИ. Фонд Ильф — Петров 1821, опись 1, ед. хр. 84

Фельетон И. А. Ильфа. Автограф. С. 1–4. Подпись: А. Туземцов

Слава! Неразборчивые слова заключены в угловые скобки (<нрзб.>); сомнительные написания даны курсивом; мои конъектуры также в угловые скобках, со знаком вопроса. Если вы сможете сделать какие-либо предположения о туманных местах, включайте их тем же способом, со знаком вопроса.

ПАЛЬМЫ В ДОНБАССЕ

С калошами происходит что-то неладное. Как видно, мы живем в годы, неурожайные для калош. Во всяком случае, эти капризные резиновые плоды никогда не поспевают к сезону дождей и появляются лишь в январе.

Калоши январского сбора имеют только два размера-либо они очень малы, либо грандиозны. Когда спрос со стороны трудящихся карликов и великанов удовлетворен, поступают в продажу калоши, рассчитанные на нормальную человеческую ногу. Происходит это, конечно, жарким и сухим летом.

Принципы распределения калош очень понравились многим нашим организациям и успешно применяются теперь, при выполнении директивы об усилении работы снабжения Донбасса.

Нукожспилка первой бросилась выполнять директиву.

— Усилить снабжение? Это мы моментально. Послать Алмазнянскому ЦРК «Углекоп» две бочки нафталину.

— А зачем им назначили нафталин? Когда они его и не просили. — И глупо, что не просили. Значит, не осознали своих самых необходимых нужд. Послать нафталин. Разве вы не знаете, что <нрзб.> проблемы в Донбассе объясняются главным образом нехваткой нафталина? Не получив своего пайка нафталина, шахтер уходит в другие работы и вполне посредственно <нрзб.>

Прочие организации почему-то убедились <нрзб.> что Донбасс -благодатнейший <нрзб.> им в Донбасс пальмы < нрзб.> солнце, солнце, солнце! О том, что в Донбассе бывает зима, они даже не подозревают. Поэтому одесская фабрика имени Лозовского прислала в Алмазнянский ЦРК на несколько тысяч рублей <нрзб.> Северные тресты усилили рабочее снабжение Донбасса <нрзб.> на 15 000 рублей. Кооперативы завалены детскими флотскими костюмчиками <нрзб.> -детскими, флотскими, но летними!

И несомненно, <нрзб.> темпами начнут отгружать в Донбасс купальные трусики, крем от загара «Линия» и мыло против веснушек!

Вообще Донбасс место еще малоисследованное. Кто думает, что там царит вечное лето, другим взбрело в голову, что основной группой рабочих Донбасса являются <женщины?>. Как правило, все <население?> на 90% <женское?>. И только на 10% мужское.

Итак, картина вполне ясна. В Донбассе растут пальмы, шахтеров там днем с огнем не сыщешь, все шахтерки, шахтерки, шахтерки.

И «Углекоп» имеет на 120 000 рублей дамские пальто, которые в ближайшие месяцы никак реализовать нельзя.

При таких представлениях о Донбассе совершенно естественно, что «Углекоп» вместо <нрзб.> товаров простой <нрзб.> на 20 000 рублей <нрзб.> и хром цветной, никак не подходящие для починки обуви. Если уж высылают требуемые товары, то по безобразно высоким ценам. Повидло — 4 рубля кило. Варенье — 4 р. 11 копеек кило. Детская шапка меховая — 30 рублей. Соленые огурцы — 75 копеек кило. Прислано всего этого почти на полтораста тысяч, а продать по таким высоким ценам в горняцком раб… <нрзб.> невозможно. Протесты и жалобы «Углекопа» не дали никаких результатов. Ненужные совсем или несезонные, или слишком дорогие товары продолжают поступать.

Донбасс по-прежнему считают <нрзб.> областной, где работают только женщины, настолько богатые, что могут покупать своим детям шапки по 30 рублей штука.

Таким образом, директива об усилении снабжения Донбасса выполняется исключительно формально, лишь бы в сводках можно было показать возможно большую сумму, на которую отправлены товары.

Дата написания не установлена. Если Вам удастся узнать, когда появилась директива об усилении снабжения Донбасса, будьте так добры известить меня. Думаю, что все-таки это конец 1920-х или самое начало 1930-х. Не исключаю, что опыт снабжения Донбасса отразился в рассказе ИП Директивный бантик (1934): «Пальто и полупальто (официально это называется ватный товар)» обладают свойством «появляться в магазинах только в том квартале года, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом». И т. д.

2015-01-19 15:16:24

Илья Труб
Россия, Москва
Сталина Владимировна Дроздова - моя учительница русского языка и литературы в 9-10 классе. Да и о Вас, Вячеслав, я достаточно много знаю по рассказам отца, который был с Вами знаком (лично я - не был). Как же так - человек доверил Вам материалы такой исторической ценности, а Вы столь бездарно их профукали? Да еще и чуть ли не с гордостью в этом признаётесь. Лучше бы Сталина Владимировна оставила этот чемодан мне, я бы точно сохранил для потомства.

Поля, отмеченные * звёздочкой, необходимо заполнить!

Ваше имя*
Страна
Город*
mailto:
HTTP://
Ваш комментарий* Осталось символов