21 декабря 2001 года в уютном конференц-зале Украинского культурного центра, что на Арбате, состоялась презентация журнала «Родомысл».

    В приветственном слове, произнесенном на украинском и русском языках, Ю.Н.Василенко <заместитель генерального директора УКЦ> выразил надежду, что представляемый журнал будет способствовать развитию и укреплению культурных связей между Украиной и Россией.
    Владимир Пимонов <московский редактор журнала> начал свое выступление со стихотворения донецкой поэтессы, которое стало эпиграфом к 1-му выпуску журнала и камертоном дальнейших его выпусков:
                    Дождь идет в провинции, плачутся там, ссорятся.
                    Дождь идет. Провинция мучится бессонницей.
                    Все в Москву ей хочется, все куда-то тянется.
                    За вагоном кинется, всхлипнет и останется...
    Вот так же, заключил он с горечью, хотели приехать в Москву, на эту встречу, донецкие авторы, представленные в «Родомысле», но, к сожалению, приехать смог только один...
    Александр Кораблев <донецкий редактор журнала>. Время, когда книг было мало и они вызывали благоговейные чувства, осталось в далеком прошлом. Время, когда книг снова будет мало, - еще в отдаленном будущем. А сейчас мы переживаем время, когда книг очень много, и они, чтобы быть прочитанными, вынуждены предлагать себя. Делается это по-разному: крикливо и заискивающе, требовательно и вкрадчиво, нагло и робко - кто как умеет. Это сказывается на качестве искусства. Искусство унижается, изменяет своему высокому предназначению.
    Журнал «Родомысл» задуман и возник как журнал провинциальной культуры. Провинциальной не в том обиходном смысле, что она консервативнее, инертнее и тем самым ущербнее столичной. Провинциальной мы называем литературу, которая находится в тени, вдали от огней главного города. Это литература, которую мы не знаем, которая хранит молчание, хранит достоинство. Которая не может или не хочет продавать себя. Нам казалось, что эта литература - наша надежда, наше будущее.
    Но жизнь имеет обыкновение вторгаться в наши замыслы. Мой соредактор, Володя Пимонов, оказался в Москве, и вскоре здесь образовалась московская редакция журнала, в которую вошли Евгений Яблоков (доктор филологических наук, один из лучших исследователей творчества М.А.Булгакова), Тамара Дуларидзе (кинорежиссер и кинокритик), Александр Жданов (автор и исполнитель своих песен), Наталья Аксенова (оригинальный художник). А сейчас формируется еще и киевская редакция. Не припомню, были ли когда-нибудь подобные прецеденты.
    Пришлось переосмысливать и концепцию журнала, и понятие «провинция». Ведь провинциальной может быть и столица. Как сказал один русский философ, провинциально то, что далеко от Бога.
    В начале прошлого века поэт писал: «Улица корчится безъязыкая». Сейчас, в начале нового века, мы видим: «Провинция корчится безъязыкая». Мы хотели бы дать ей голос, возможность высказаться. Мы знаем: ей есть что сказать.
    Александр Жданов. Друзья мои, честно говоря, до последней секунды я не знал, о чем я буду говорить и что я буду говорить. Честно говоря, и сейчас не знаю. Дело в том, что в последнее время мне все чаще кажется, что я уже умер. Что я давно перешагнул за черту, из-за которой докричаться, что-то сказать и быть понятым уже невозможно. И для того, чтобы в этом убедиться, достаточно включить радио, нажать кнопку телевизора, подойти к книжному развалу, купить газету - и сразу же поймешь, что всё, чем ты жил, на чем был воспитан, сейчас не просто не нужно, - сейчас с какой-то бешеной и агрессивной энергией отторгается. «Не убий»? - Милый мой, да посмотри сводку новостей. «Не укради»? - Оглянись вокруг: кто благоденствует? Тот, кто украл. И так далее - все заповеди...
    Но мы говорим сегодня о журнале «Родомысл». Так вот, когда я прочел в одном из номеров журнала стихи Натальи Хаткиной, прозу Владимира Рафеенко... поверьте, назвать можно и больше имен... я понял, что заповеди Христовы еще слышны, что дух Пушкина, Достоевского, Чехова жив, а значит - жив и я.
    Евгений Яблоков. Здесь, конечно, я выступаю не как исследователь Булгакова - хотя в этом качестве вспомнил как минимум один прецедент существования двух редакций одного издания в разных городах: была в 1920-е годы газета «Накануне» с редакциями в Москве и Берлине (правда, сравнение с этой газетой не очень комплиментарно, ибо она поощрялась Советской властью с определенными целями).
    Слушая стихотворение, с которого сегодня началась наша встреча, думал вот о чем: слова «провинция», «провинциальность» весьма притягательны, поскольку, в силу известных процессов, население всех наших крупных городов в первом и втором поколениях на 90% «провинциально» - это выходцы из деревень и маленьких городков; и память об этом присутствует на генетическом уровне, так что напоминание о провинции всегда найдет отклик... Но вместе с тем «провинциальность» - вещь довольно опасная, это одна из болезней современной, и не только современной, российской жизни: стремление «в центр» и пренебрежение «периферией». Соответственно, бывает «провинциальность» смиренная, а бывает - агрессивная; но это две стороны одной медали: комплекс неполноценности, который все время «болит» и заставляет тянуться если не в столицу, то «за столицей» (конечно, в широком смысле этого слова; я не только Москву имею в виду), а если это по каким-то причинам не получается, толкает на агрессию, на поведение по модели «унижение паче гордости»: мол, в гробу мы вас там видали, в столице, и т.д., и т.д.
    Журнал «Родомысл», как вы, наверное, почувствовали, находится в стадии становления (вот сейчас вторая редакция напластовалась, намечается третья - как годичные кольца на дереве), и ему неминуемо придется выбирать: культивировать ли в дальнейшем одну провинциальность, маргинальность, непохожесть на журналы «столичного» типа - либо подтягиваться к некоей «столичной» модели, более или менее успешной. Думаю, что первый вариант гораздо предпочтительней, хотя он очень нелегок в осуществлении, ибо есть опасность эклектизма, безликости, отсутствия «стержня».
    Мне кажется (и этим я отчасти занялся), что подобный журнал должен ставить одной из важных своих задач привлечение авторов из возможно большего числа регионов - России, Укр аины и т. д.: чтобы «провинциальная» локальность уравновешивалась широтой географии. Но , кстати, выискивая авторов по разным городам, я столкнулся с интересным явлением: некоторые из них, вовсе не широкоизвестные (скорее даже неизвестные), услышав, что им предлагают опубликоваться в некоем журнале «Родомысл», издающемся в Донецке, извините, кривят физиономию и спрашивают: а чё это, вааще, такое? я вот хочу, говорят, в «Новый мир»; гонорар хочу, опять же, большой, а Донецк меня не интересует... Интересное явление, по-моему (к вопросу о «смиренности»-«агрессивности»). Но, по счастью, далеко не все авторы такие; а работа по налаживанию контактов, по-моему, очень важна, и ее обязательно надо продолжать.

    Тамара Дуларидзе. Призываю всех меня перебивать, задавать вопросы, возвращать к недосказанному... Не надо обвинять выдающихся и маловыдающихся авторов в том, что они не хотят печататься в журнале, который выходит в неизвестном месте, и неизвестно, продается ли, а стало быть, денег не платят, и, стало быть, ани денег, ани славы, и даже нет того, ради чего человек приносит свое детище на суд - никто никакими гнилыми помидорами его не закидывает, и «Новый мир» не кричит: «Закройте «Родомысл»!» Мне кажется, нам нужно быть менее милыми.
    А.Ж. Менее смиренными?
    Т.Д. Нет, между смирением и покорностью есть большая разница. Смирение пусть будет, и оно должно быть обращено к авторам. Мы не можем платить. Пока. Но мы должны быть на это направлены.
    Насколько я понимаю, идея этого журнала возникла совершенно обязательно. Такой журнал надо делать, и не один. Не знаю, как на Украине, но в России нет журналов, которые бы специально занимались представлением и осмыслением современной прозы. Посмотрите, что произошло с большой русской литературой: Россия вся оказалась в эмиграции. Посмотрите, что читается: Набоков, большие и малые писатели-эмигранты... Эмиграция - это подведение итогов. Это приведение в порядок всего, что накопилось. Эмиграция не имеет творческих импульсов. Пусть кто-нибудь назовет какое-нибудь имя, кроме Улицкой, которое появилось в последнее время, кто сказал бы что-то новое...
    Дмитрий Кузьмин <литературный критик>. Имен тридцать мы бы вам, конечно, назвали, но это будет тема совсем другого вечера.
    Т.Д. Начнем с этого. Сделайте, дайте нам этот обзор. Но чтобы он был свежим, чтобы в нем не было каких-то закодированных смыслов, кем-то установленных рангов, кто где стоит, кого с кем положат, и чтобы это каким-то образом говорило мне о сегодняшнем дне литературы.
    Иван Белокрылов <поэт, переводчик>. Я расскажу, как началось мое знакомство с журналом «Родомысл». Рано утром я вышел на работу, взял пакет с почтой, сажусь в метро, открываю пакет - журнал. Начинаю читать - и проезжаю станцию, на которой должен выходить. Снова сажусь, еду обратно - и снова проезжаю. Опаздываю на деловую встречу. И тогда пишу письмо редактору, моему давнему другу:
                    Володя, чтоб ты был здоров!
                    Внук Пимена, сын касожий,
                    Как ты посмел на пир богов
                    Прийти с разбойничьею рожей...
    Потом я читал 2-й, 3-й номер, и сейчас 4-й передо мной, но, честно скажу, впечатление от 1-го было самым большим и ярким. Хотя, когда я тогда читал, мне казалось, что и это, и то надо было сделать не так, что все это как-то неправильно. Но потом, вчитавшись, я понял: все правильно.
    Что еще нравится - непредсказуемость. Открываешь «Новый мир» - и всегда знаешь, чего ожидать. Открываешь «Знамя» - и знаешь, кто будет в следующем номере. А в «Родомысле» - совершенно иначе. Что будет в нем и с ним дальше - этого, наверное, не знает и редакция.
    Еще я заметил, что в 4-м номере больше стало украинских авторов. Хорошо это или плохо? Думаю, что скорее плохо. Эти произведения просто не будут читаться в России.
    Илья Кукулин <литературный критик>. Почему же? Все ж понятно.
    Николай Переяслов <литературный критик>. Вот уже лет десять, как я уехал из Донбасса. Открываю журнал - знакомые имена: Ластовенко, Хаткина, Талалай... Но дальше - абсолютно незнакомые. Если вы делаете журнал только для себя, тогда это понятно, но если вы выходите на простор российской литературы, то надо сообщать об авторе, кто он, из какого поколения. А еще лучше - фотографию помещать, чтоб было ясно, кто пришел...
    Вот вы говорите: ищите авторов. А кого искать? Вот у меня 5 тысяч авторов под рукой. Кто вам нужен? Из Черкасс мне присылали журнал «Новые страницы» - но там понятна концепция: сказать, что в условиях украинского менталитета есть и русская литература. А вы чего хотите? Открывать неизвестную литературу, существующую на пространстве СССР, или, исходя из названия журнала, восстанавливать силы рода донецкого?
    И еще. Мне самому стыдно, что я в первый раз вижу журнал «Родомысл», но если вы существуете не только для себя, а пытаетесь существовать в рамках всей сегодняшней литературы, то, наверное, надо знать, что происходит вокруг...
    Наталья Лясковская <поэтесса>. Мне кажется, что лицо журнала, его специфика, особый стиль не могут сложиться ни с первого номера, ни даже со второго, третьего или четвертого - это дело времени.
    А что касается авторов, которые не хотят печататься, то, видимо, г-ну Яблокову не те авторы попались. Авторы хотят печататься всегда и везде, за деньги и без денег - потому что хотят, чтобы их услышали и прочли.
    А расширение аудитории на Украину естественно. Я не побоюсь сказать, что половина русской литературы в Москве - родом с Украины...
    Ирина Белякова <сотрудник Дома-музея М.Цветаевой>. По Далю, «родомысл» - это «человек, чествуемый как промысл или орудие промысла известного времени, века и поколения». В этой номинации - «родомысл своего века» - был назван Александр I. Ну, понятно: он выиграл войну с Наполеоном, ввел реформу Сперанского, принял Варшаву, Бессарабию... Но если вдуматься, то эту-то роль, быть промыслом своего «времени, века и поколения», всегда брала на себя русская литература. Это потом было сказано, что литература - дело частное...
    Т.Д. Она может на себе эту роль тащить только потому, что она - дело частное...
    И.Б. Слава Богу, мы живем в том времени, когда к нам пришла свобода исповедания и свобода творчества. Потому что только в этой обстановке литература может быть делом частным.
    На вечере выступили также:
    А.Г.Шевченко <сотрудник музея «Минувшие дни»>, узнавший в палеолитической обложке «Родомысла» знакомые ему, как археологу, рисунки и обнаруживший в журнале и вокруг него немало неожиданных совпадений: например, видимую из окна неоновую вывеску - «Русский промысел»;
 & nbsp;  Татьяна Милова <поэтесса> высказалась за более четкое самоопределение журнала, необходимо е, чтобы не потерять свою самобытность;
    В.П.Максимов <издательство «Художественная литература»> отметил информационную насыщенность журнала, но при этом указал на чрезмерную, по его мнению, повторяемость публикуемых авторов (особенно Хаткиной);
    Илья Кукулин <литературный критик> благосклонно отозвался и об идее журнала, и о формах ее реализации.

    Шампанское. Гитара. Стихи.
    Неоновые слова в вечернем окне: «Русский промысел».
                    Разговоры длинные, сумерки пустые...
                    Вся-то ты провинция, степь моя, Россия.
                    И звучит повтором в Жмеринке и Жиздре -
                    Надо что-то делать со своею жизнью.