ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"

Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика. Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея. Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.

Сегодня четверг, 21 ноября, 2024 год

Тем, кто родился позднее середины 1970-х годов, вероятно, нелегко представить время, когда термин «рок-музыка» был в СССР под запретом. Процветавшая в то время официозная молодежно-комсомольская попса заполняла собою теле- и радио-эфиры, и даже те полу-или же полностью подпольные команды, что сочиняли и исполняли композиции с откровенно роковым привкусом, ради элементарного выживания были вынуждены называться «вокально-инструментальными ансамблями» — ВИА. Однако, эта аббревиатура непостижимо совпала с латинским «via» — «дорога, путь». И действительно, ВИАшные времена стали для отечественных рок-музыкантов тропою, приведшей в реинкарнацию рок-групп и эпоху, когда стало неопасным для жизни так себя величать. Впрочем, самые стойкие из этих музыкантов данную эпоху во многом приблизили, хотя и не все ее пережили. Прекрасно помню, как, призвавшись в армию в июле 1984 года, отмеченного одним из пиков гонения на рок-культуру в СССР, я вернулся домой в январе 1986-го и с радостным недоумением стал разглядывать расклеенные по стенам московских домов ксерокопии от руки сочи ненных афишек форматов А4 и А3 с объявлениями: где, когда состоится очередной рок-сейшн. Считалось большой удачей, если удавалось договориться с администрацией какого-либо ДК и ЖЭКовского центра досуга.

Одна из упомянутых афишек привела меня в середине 1987 года в двухкомнатную квартиру на Ярославском шоссе, близ платформы «Лосиноостровская», на рок-вечер, продлившийся до пяти утра. Своими ни на что не похожими песнями-эпосами потрясал Александр Башлачев — легендарный рок-бард, покончивший с собой в феврале 1988 г. Придуманным им понятием — «Время Колокольчиков» — историки отечествен ной рок-музыки теперь привычно именуют 1980-е годы…

Но роль пассивного зрителя на флэтушниках меня устраивала недолго, и я нырнул в процесс их организации. Для меня, только что более года отвоевавшего в Афгане, участие в рок-движении стало во многом спасительной аутотерапией. Каждый квартирник записывался на многоканальный магнитофон, а я аккуратно вёл фотохронику. Не представляю, где теперь эти аудиозаписи, но фото-негативы той фантастической поры у меня хранятся. Довелось мне организовывать первые московские сэйшена ставших позже известными Славы Задерия (группы «Алиса» и «Нате!»), Ольги Арефьевой (группа «Ковчег»), Рады Цапиной (группа «Терновник»), питерских рок-бардов Кирилла Комарова и Вадима Курылева, дальневосточного Неистового Ника Рокнролла, чью первую, еще виниловую, пластинку впоследствии я и фото оформил (альбом «Покойный Мень»).

Именно на этих флэтушниках судьба свела меня с другими рок-энтузиастами, часть которых, как и я сам, уже давно, дождавшись очередной заветной ночи с пятницы на субботу, настраивались на радиоволну лондонской Би-Би-Си и вслушивались, продираясь сквозь скрежет глушилок, в иронично-добрый, ставший родственным голос Севы Новгородцева: «Привет, ребята! Сегодня — обзор синглов за истекший отчетный месяц. Прошу в случае чего не жаловаться на меня в Лондонский филиал ВКП(б), если не поставлю «Модерн Токинг»: ведь название этого дуэта, как известно, является лишь

 

калькой с русского «в морду — током», поэтому я не вправе подвергать вас такому нарушению правил техники безопасности. Ну не слушать же вам меня, нацепив на уши резиновые перчатки!.." Передача «Рок-ПоСевы» с ее появления в 1978 году была — и во многом до сих пор остается — отдушиной в эпоху того рок-информационного голода. Мне не кажется, что ситуация слишком поменялась: тогда кляпы были идеологическими, а сейчас намного более непрошибаемые — коммерческие. Что же, всему свое время…

Неповторимость и авторская уникальная манера Севы Новгородцева преподносить то, что вообще-то можно прочесть в различных рок-энциклопедиях, впрочем, в те времена недоступных в Союзе, быстро превратили его радиоэфиры в психологические отдушины-оазисы. Их конспектировали и/или делали магнитофонные записи. Выданные Севой Борисовичем авторские речевые приколы и парадоксы сразу становились разговорными идиомами среди постоянных слушателей его программ, и по ним они могли легко определить друг друга, еще не познакомившись. Так «Рок-ПоСевы» становились своего рода домашним эсперанто, сдруживая людей самых разных возрастов и профессиональных ниш. Было у этих передач и «семейное» название: «В Рабочую Полночь», и если один завсегда-слушатель хотел пожелать другому не заснуть до начала очередного эфира, то произносил

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

как обмену рок-информацией,

 будь то сама музыка или 

биографии групп и солистов,

так и товарищеской переписке

с рассказами о жизни —

 адресата и места, где он живет. Был оглашен адрес подавшего идею — и его захлестнул девятый вал писем, заметьте, бумажных: про Интернет тогда еще не слыхали. Разумеется, это не могло пройти мимо внимания госбезопасности, но перестройка быстро набирала скорость (или, говоря более расхожим в то время словом — ускорение!..), и всё ограничилось скептической статьей в главной в Карельской АССР газете «Петрозаводская Правда», где

А. Фёдорова обозвали «Мед вежьегорским фюре- ром». Он же предложил и название-аббревиатуру для нарождавшейся организации: НОРИС, что расшифровывалось как «Независимый Объединенный Рок-Информацион ный Синдикат». Были установлены символические взносы, впрочем, достаточные для выпуска ксероксного бюллетеня «Новгородцева Дружина», содержавшего контактные адреса НОРИСменов и краткие сведения о самых интересных нововышедших рок-альбомах, — на Западе и в Отечестве. Для удобства связи вся Совдепия была условно поделена

на 20 НОРИС-регионов. Так, например, Карелия, Ленинград, республики Балтии и Калининград (Кёниг) были Первым регионом; Москва и прилегающие области — восьмым; Донецку и области был присвоен код пятого; а служащие в Армии составили 20-й регион.

И вот в середине декабря 1988 года на квартире ярого почитателя Севы Новгородцева — Игоря Гаращенко, москвича по жительству и одессита по рождению, — состоялась учредитель ная НОРИС-вече ринка. Как выяснилось позже, это произошло чуть ли не в один день с основанием группой московских поэтов «Ордена Куртуазных Маньеристов». Когда один из них — Вадим Степанцов — собрал стёб поп-рок-группу «Бахыт-Компот» (гастролировала в Донецке в 1992 г.), ее менеджером одно время был Андрей Кочебин — член Московской штаб-квартиры НОРИС, женившийся на донецкой НОРИСменке Людмиле Черноморовой. Она успешно вела секцию группы «Led Zeppelin». Здесь настало время сказать, что в НОРИСе быстро определились ведущие секций по всем направлениям в рок-музыке. У этих молодых людей концентрировалась вся информация о разных группах и солистах, какую эти ведущие ока зались в состоянии достать, и затем рассылали всем интересующимся, в основном бесплатно, но в обмен на еще неизвестные им сведения и записи. Необходимо отметить, что 5-й — Донецкий регион был одним из самых активных в НОРИСе. Здесь выходил свой рок-

перекочевала в городской парк, к прудам, где Лада Кузьменко объявила: «Кто позволит себе скотство-сходство с Джоном Бо- нэмом образца 1980-го года, того выгоним со съезда и из НОРИСа! А я созвонюсь с параллельным миром и одолжу у Джима Морри- сона его легион ящериц, которыми затравлю нарушителя, — полтер- гейст ему в одно место!.." (Для справ- ки: Джон Бонэм — барабанщик Led Zeppelin, умерший осенью 1980 г. от сверхдоз алкоголя и наркотиков; «The King of Lizards» («Король Ящериц») — музы кально-поэтическая мифология Дж. Мор рисона).

И действительно: банальной пьянки на природе не допустили. Всё перешло в танцы и знакомства, когда, бродя между деревьями и вслушиваясь в пение развешанных по сучкам магнитофонов, каждый выбирал, под какую группу или сольный вокал ему сейчас хочется по- танцевать или же просто посидеть-подумать. Региональный Донецкий съезд увенчался не- жданным конкурсом красоты «Мисс Донец- кий НОРИС-регион — 90». Победительницей признали принцессоподобную, чем-то похо- жую на выдающуюся английскую рок-певицу и ком по зитора-мультистилиста Kate Bush, 16-лет- нюю Оксану из Мариуполя (в то время — Жда- нов).

Согласно психоделическим традициям, происходящим из Сан-Франциско эпохи «Summer Of Love» (1967 г.), девушка, избранная Королевою Праздника (в кельтской традиции — «May Queen»), должна выходить к людям из ближайшего водоёма обнажённой. И вот под восторженные аплодисменты из пруда в образе Наяды-нимфы медленно вышла на берег нагая юная роскошногрудая Оксана и под кас- сетное звучание гимна «Лета Любви» «When you’ll come to San-Fran cisco…» в исполнении Скотта МакКензи из- ящно станцевала перед участниками слёта. После этого выяснилось, что одежду Донецкой Мисс-НОРИС кто-то похитил. Оксана пожала плечами и быстро сочинила себе

юбочку из ивовых ветвей. Одежду ей вернули лишь с наступлением сумерек… Делегированный на этот съезд один из Московской штаб-квартиры НОРИС впечатлился происшедшим настолько, что в отчёте о том, как он израсходовал выделенные ему командировочные, обозначил деньги, потраченные на незапланированную водку: «Мо ральнодушевные расходы»!..

По данным на лето 2000 г. Лада числилась активисткой сети «Гербалайфа» на Украине. Секцию группы «Jewdas Priest» курировал Виктор Адрага. Эта специализация оказа- лась, по его же выражению, провиденциальной: ныне он — священник в Северодонецке (Луганская область). Для тех, кто не дружит с ан- глийским, уточню: «priest» означает «священнослужитель».

А в самом Донецке процветала народная рок- топонимика. В уста статуи шахте- ра, протягивающего въезжающим в город кристалл антрацита на стрелке улиц Артема и Универси- тетской, вкладывали тираду: «Вот что останется от тех, кто попыта- ется ввезти в наш город попсу!». Памятник товарищу Артему был известен как «В поисках певицы Мадонны».

Бюст Пушкина на одноименном бульваре величали «Джимми Хендриксом», как и весь бульвар. Что и говорить, великий поэт получился и в самом деле на редкость похожим на не менее великого виртуозного гитариста!.. Кстати, если вспомнить некоторые методы

Каббалистической нумеро- логии, то при сложении цифр числа 143 — столько лет разделяет годы гибели обоих (1837 и 1970), — получается 8, в таких случаях трактуемая как двойное зеркало, посмотревшись в которое, оба ушедших с Земли становятся друзьями в другом измерении. А вдруг Джимми вовсю пишет музыку на стихи Александра Сергеевича ТАМ?..

Среди «Таркус"овцев было принято говорить о встрече на пустынной площади перед универсамом «Белый лебедь»: «Стрелкуемся на Лебединой Лысине», а о свидании в Доме Книги на улице Артёма договаривались: «Обнимемся в Переплёте!» Кварталы старой Юзовки назывались «The Steppenwolves’Blues»

— «Блюз Степных Волков» или же «Ритм-энд-Блюзовка». Аббревиатура ДМЗ расшифровывалась как «Дом Музыкальных Зроблений» или «Джим Моррисон Злится». Районы, прилегающие к улице А. Матросова и площади 26 Бакинских Комиссаров, кодировались как «Амбразуры, накрытые Бакински ми матрасами». Назначить встречу у одного из корпу- сов университета (на улице его же име- ни) звучало: «Побачимся у Трёх „У“» («У Умывающихся Умов»), а напротив входа в магазин грампластинок, находившегося близ Института угля, — «Вдохнём Ветерок в Уголёк». Лично у меня — самая благодар- ная память об этой дискарнице: в ней я не раз покупал пластинки рок-групп из тог- дашних соцстран, что очень выручало. Ведь в Москве такие диски сметались с прилав- ков мгновенно!..

Возле Пушкина-Хендрикса было одно из излюбленных мест встреч донецких

групп и певцов. А после всего переговоренного рок-колекторы, примыкавшие к НОРИС, отправлялись в так называв- шийся «Таркус-флэт» — однокомнатную квартиру на первом этаже барочной-де- вятиэтажки в переулке Бизе, служив- шую своего рода гостиной для друзей по рок-интересам. Здесь никогда не кон- чались чай, вино и кондитерские вкус- ности.

Хозяевами-странноприимцами были невенчанные супруги, фамилии которых представляли собою хмельной смысловой унисон: Вика Кириченко и Серёжа Наливайко, на «Таркусе» из- вестный также как «Профессор». По приходившим в определенное время завсегдатаям можно было определять, который час. Одним из самых колоритных был Криденс — как видно из прозвища, большой любитель группы Джона Фогерти. Криденс приходил ровно в 10 вечера, и откланивался точ- но в 1 час ночи, если у него еще хватало равновесия поклониться.

К 15 часам вваливалась непреклонная бойцисса против урлы Женя-Котлета, родом из Харькова. Смешав чёрный, зелёный и какой-то синеватый чаи, она мед- ленно пригубляла сей антидепрес сант и, нацепив наушники, ставила пластинку группы «Зоопарк». Под митинговое пение Майка Наумен ко Женя скандировала синхронно с ним: «Кто слушает АРАБЕСКИ и ОТТАВАН… У кого крутые подруги, за которых не дашь и рубля, кто не может связать и двух слов, не сказав между ними „бля“… Это гопники!

Они мешают мне жить!..». Тогда, в августе 1990-го, Женя только что

Доценко начинал петь в но- мерном порядке арии из аль- бомов «Гражданской обо роны», ненавязчиво, но неуклонно за- глушаемые ведущей донецкой Лед-Цеппелинисткой Людмилой Черноморовой, воспроизводившей вокал Роберта Планта в женском варианте. Люду называли иногда «Блэкморова», но чаще — «Крусе- лямбра», по знаменитой композиции «Carousel Ambra» с пластинки Led Zeppelin «Phisical Graffitti» (1979). Людмила уже несколько лет живет в Израиле…

Именно на «Таркус-флэте» мне довелось встречать новый 1991-й год, уже под утро спасая методами отрабо- танной в Афгане акупунктуры Серёжу- Профессора, переусердствовавшего с «ве- сёлостями» вплоть до остановки сердца. Тогда его спасти удалось…

Но не следует думать, что встречи НО- РИСовцев неизменно сводились к дружеским пьянкам. Те, кто рассматривает их как само- цель, поистине вездесущи! Но, к счастью, не- везде-несущи. Главными смыслоносителя ми на наших встречах были именно желающие обме- няться музыкой, своими взглядами на неё, под- ружиться и даже влюбиться. Последнее как раз и произошло со мной, когда 4 июля 1990 года я по- знакомился с девушкой-НОРИСменкой, приехав- шей в Москву на 2-й НОРИС-съезд. Алёна оказалась фанаткою Led Zeppelin и прибыла — откуда? — пра- вильно: из Донецка. Той же осенью-зимой она факти- чески стала моею женой, и в одном из выпусков «Рок- Посевов» Сева Борисович поздравил нас всеэфирно. Но вскоре Алёна «ощутила, что увлеклась, но не полю- била» (её слова).

Посему история эта закончилась для меня, мягко говоря, далеко не радужно. Зато этот жиз- ненный перекат открыл мне Донецк — город мистическо- сталкерский в самом Стругацко-Тарковском понимании этого слова, представляющийся мне неким гигантским ландшафтным верлибром. Занятно, что последний перед

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

более, чем 13-лет ним перерывом мой приезд в Донецк (рубеж июня/ июля 1991 г.) был визитом на Конгресс русских верлибристов, т. е. по- этов, пишущих верлибром — свобод- ным стихом, не признающим рифм, постоянства размеров, но отличающим- ся высокой смыслоёмкостью, — но это уж в меру таланта автора. Однажды мне и по- думалось, что самые невесёлые повороты жизни можно преодолевать, рассматривая их как черновики к будущим верлибрам…

Но вернёмся в НОРИСу. Я начал со 2-го съезда. Он проходил в Москве и Подмоско- вье (в районе станции «Опалиха» по Рижскому направлению) с 5 по 8 июля 1990 г. 1-й съезд — по-НОРИСовски «Июлька» — состоялся ровно за год до того, в ближнем Подмосковье, недалеко от платформы «Булатниково» (по Павелецкому направлению).

Но это были дни, когда перепи- сывавшиеся по новорожденной НОРИС-сети рок- проводники впервые увидели друг друга и наметили совместные действия. 2-я же Июлька, совпавшая с 50-летием Севы Новгородцева, оказалась самой триум- фальной. Был зафрахтован теплоход; в него погрузились прибывшие из самых разных краёв Союза НОРИСмены и НОРИСгёлы, возглавляемые Севой и его тогдашней

супругой, шотландской актрисою Карен Крэйг (в НОРИСе её величали Карин- ной Арчибальдовной). Трудно подобрать аналогичный пример такого взаимо- понимания (а не взаимоподминания!) внутри весьма разношёрстной ком- пании.

Здесь можно было наблюдать, как о чем-то запевают дуэтом хэви- металлист и поклонник электронной музыки в духе «Tangereen Dream»; как обсуждают последние рок-новости фаны групп DOORS и QUEEN, обыч, но известные как непримиримые про- тивники; как взъершенный сторон- ник жёсткого панк-рока восторженно целует руки и колени ангелоподобной девушке, слушающей исключительно барокко-фолк с кельтским уклоном… Заплыв по Москве-реке длился с по- лудня до восьми вечера, а после все отправились в приготовленный под Москвою палаточный лагерь, где при свете костров Сева устроил вечер во- просов/ответов, позже прозвучавший по Би-Би-Си. Особенно оттиснулись в памяти лаконичные определения Севой его отношений к известным личностям. Так, на вопрос: «Как ВЫ оцениваете Александра Градского?», Всеволод Борисович поставил точ- ный диагноз: «Я уважаю Градско- го за то, что он — отец московского рока и ещё там чего то, но не люблю его за надменно-высокомерное от- ношение к людям вообще и к кол- легам в частности: у него опреде- лённо нет оснований на подобный нарциссизм».

Узнав моё пристрастие к языкам, Сева заметил: «А правда, ин-

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

«Зареченский» вырубила электропитание… А на следующий день Сева и Карэн отбыли в Ленинград — родной Севин город, где он не был с 1975 года, когда ре шил остаться на Западе.

Впоследствии состоялись две Июльки в Питере (1991–92 гг.). Я уча- ствовал в 3-й, в 91-м. Всё свелось в основ- ном к дружеской гулянке на берегу озера на Карельском перешейке, и лишь самые стойкие не забыли выпасть из реальности, чтобы во всем известное время включить подвешенный на ветку сосны радиоприём- ник, настроенный на Би-Би-Си и едва не пре- вратившийся в экзотическое десертное блюдо «Панасоник-гриль»: прямо под этой веткой раз- вели костёр в традициях святой инквизиции… А спустя год, в июне 92-го в Питерском Дворце Молодёжи очень спокойно прошелестел концерт, ведомый Севой Борисовичем, с участием групп «Ва- Банкъ», «АукцЫон».

Известный вокалист последнего — Олег Гаркуша — почитал свои запредельные стихи (вне выступления группы), и это впечатлило большую часть зрителей силь- нее, чем все сыгранные до того композиции. Ну, а когда до сцены добрался К.Кинчев, тогда ещё не впавший в клини- ческое православное неофитство-Богобоязвенничество,

со своей «Алисой», то почти успевшие задремать фаны Кости, восторженно путая сон и явь, едва не снесли кры- шу Дворца, будто им было мало своих «крыш» — давно снесённых… Пришлось знаменитому патриарху отечественных битломанов Николаю Васину высту- пать как миротворцу с повествованием о проекте храма Джона Леннона.

Устройство обоих питерских съездов возглавлял шеф Петербургско го филиала НОРИса Денис Новиков, любивший повторять: «Мы с вами, рок- ребята, ещё устроим Мерлизонский балет и Маппет-шоу!» После того, как НОРИС стал историей, Дениса заели частые депрессии и безуспешные по- пытки утопить их в крепких мозгора- створителях. Он умер летом 1998 г.

В июле 1993 г. свершился по- следний, 5-й съезд НОРИС. Мой прия тель, выбравшийся на этот слёт под Нижний Новгород, сообщил, что рассказывать по большому счё- ту уже не о чем: «Да так: посидели, покурили, попили, попели. Подве- дение итогов свелось к выяснению: сколько девушек за три дня Июльки потеряли невинность!.." Послед- ний, Нижегородский съезд прошёл больше по инерции. Все понимали, что НОРИС свои задачи выполнил, и притом довольно ёмко, и бес- шумно прекратил существование, войдя в плотные слои сгущающейся пиратско-коммерческой атмосфе- ры. Впрочем, разброд в составе Мо- сковской штаб-квартиры НОРИС наметился задолго до этой тихой кончины.

Разорвав официально контакт с автором всей идеи — Шу-

дали мне понять, что поддерживать контакт со мною и дальше они не рвутся. В составе Московской штаб- квартиры я ведал отделом междуна- родных связей, в силу своего полиглот- ства имея возможность списываться с рок-фан-клубами разных стран на их язы- ках. И к тому же вёл секцию рок-музыки латышской, венгерской, немецкоязычной (ГДРовской) и Скандинавских стран. Но про- исшедшему отторжению почему-то не удивился. Просто при отмирании сдерживающих факторов некоторые психологические сорта людей будто сбрасывают маск-халат и… остаётся одна лишь голая маска. А что может быть её мертвее?..

С Севой Новгородцевым мы поддерживаем пе- реписку до сих пор. А в июне 2002 года он даже выта- щил меня на Би-Би-Си — в прямой эфир 50-минутной передачи «Сева-оборот». После того, как я в режиме «non- stop» в течение шести минут прочитал отрывки из своих разноязычных стихов, Сева с улыбкою объявил: «Уважае- мые радиослушатели! Вынужден напомнить, что в эфире — всё-таки Русская Служба Би-Би-Си!..»

…Уверен: какие бы события и со-Бытия ни уходили в прошлое, тот, кому они по-настоящему дороги, всегда в силах прод- лить их — лично для себя и до тех пор, пока он ещё ходит по Земле.

Вилли МЕЛЬНИКОВ

1 мая 2005 года, Москва, Печатники

Поля, отмеченные * звёздочкой, необходимо заполнить!

Ваше имя*
Страна
Город*
mailto:
HTTP://
Ваш комментарий* Осталось символов