Когда сама о себе думаешь «эмигрантка средних лет» – это не упадничество, это констатация. Благо, есть возможность, заполнить вынужденный досуг хлопотами с детьми и стихами.
    Стихи для меня – немножко способ молиться, немножко вязанье или вышиванье… немножко способ поплакать-покричать. Всего понемножку.

БЕЙТ-АВОТ¹

1
Когда завывает сирена, он не вздрагивает даже.
А ещё год назад так радовала близость моря,
Он брюзжал, что ирия²
 сделает платными пляжи
В письмах к дочери в штаты и соседям, когда не в ссоре.
Дряхлость наступила вдруг: колени, усталость и мёртвые нервы.
Вчера они сказали: Ливан и какое-то имя из недр Содома…
Очень тусклая память, почти пустая… Но в ней есть сорок первый,
Когда было и выло также. А мамы не было дома.
Чуть тревога, начинал надрываться в кроватке Гриша,
Плакал до посиненья, до хрипа и кашля с отдышкой.
В темноте одеваясь, бормотал он: Да слышу я! Слышу!
Но как может унять ребёнка десятилетний мальчишка.
Спуск по лестнице, в плотной толпе, где безумные лица,
Не плачь, только не плачь! Мы сейчас… Придём к маме!
Руки заняты. Но к перилам и не пробиться,
К тому же всё время задевают тюками.
А спустишься – смрад подвала, свара за место, свора.
«Подожди, не пойдём вниз, есть комната в конце коридора!»
Гриша, Гришенька! Вой сирены – плач! Повторяя имя,
Мама потом всё плакала: А куда было деться,
Остались бы, пошли бы в Яр с остальными
А так… эвакуации отдали только младенца.
Он одевается. Сирена всё заглушает. Сцена почти немая.
Да и кого в хостеле когда что-нибудь удивляло.
Он стоит в коридоре, сверток к груди прижимая,
Точнее, в сверток свернутое одеяло.

2
Бросить тело на заднем дворе,
На скамье возле клиники платной.
Разойдутся круги по жаре,
Добираясь до кромки закатной.
До горы кучевой, золотой
Из вечернего, рыхлого теста…
Перечислятся без запятой
Обстоятельства времени-места:
Голубь – скромный небес атташе,
Он косится сочувственно даже.
И обиден неловкой душе
рикошет от окна в бельэтаже.
Дворник пьян, всё ему нипочем,
Тихий мат, остающийся в прошлом.
А она не стоит за плечом
Знать, жила недостойно и пошло.
С ней всегда: ни сварить, ни родить,
Ни тебе проводить, чтобы с миром…
Воон, маячит уже впереди
Дождалась хоть!
– Прости меня, Ира.

3
– Вы были очень красивой парой
– Всё в прошлом… Всё-всё (вздох)
Увозит кресло: “Извините, только бы не на ковёр…”
Он говорит “ стала совсем старой
Моя Ривочка, мой ангел, мой Бог!”
Для окружающих такая любовь – террор.
Портреты жгучей красавицы, сидящей рядом и в полный рост.
Иссохшее тело, разбитое Паркинсоном,
В кресле- каталке. Лекарственная взвесь
В воздухе. Женская красота – непроходящий наркоз 
Ему. Он поднимает её без кряхтенья и стона:
Наркоз длиною в жизнь, которая ещё здесь…
Где же Ваша дочь? Он отвечает словами Ривы,
Поднимая фотоальбом и листая вспять:
“Она же разрушила мою семью”
“Похожа на Вас” – “ И очень жаль. Была бы красивой,
Если бы хоть немного – на мать”
Приду к вам завтра между шестью и семью.
Мне бы помочь ему усадить эти безмолвные мощи
Обратно в кровать. Разгрести бы хлам,
Да кто позволит, дайте хоть выбью пыль из штор! 
Он раздраженно отказывается от помощи
“Стекла я лучше вымою сам.
Знаете… у меня ещё есть голубой раствор”


* * *
Пощади остатки серого в яблоках вещества,
Пусть отдохнёт, пережёвывая траву, в черепном хлеву
Слишком много огня в твоих – может быть – вещих снах,
Слишком трудно, привыкнув к проклятиям, петь хвалу.
Вот и осень пытается воссиять. Дождик, склёвывая с лица,
Сплёвывает слезинки. А есть ещё перемигиванье свечей
В полуденном парке. Выдавить бы из себя подлеца,
Потому что раба бесполезно. Божий и боле ничей…

---

1 Бейт-Авот (ивр.) – дом престарелых.
2 Ирия (ивр.) – муниципалитет