В пять я точно знала, что буду писателем, притом непременно романистом, что жизнь меня ожидает не легкая и не весёлая, даже придумала псевдоним: Маргарита Горева. Произведения больших прозаических форм, к счастью, до сих пор сиротствуют без моего унылого «вместоимения», а на меня с тех пор напала тихая «стиховная» болезнь, с некоторыми, правда, ремиссиями, во время которых я успела более или менее успешно реализовать свою женскую сущность. По характеру я маленькое море, а может быть, и океан (в общем, большое скопление неприрученной солёной воды). Самое любимое занятие, не считая библиофилии, – выходить в шторм на вёсельной лодке – ввиду отсутствия в поле зрения моря – на волжской коренной.
    «Взрослое» мироощущение сильно мешало мне в детстве, теперь стараюсь расти «наоборот», всё чаще ощущаю себя ребёнком, оттого, наверное, иногда летаю во сне. Я коренная саратовчанка ? в n+1 поколении; мой город знаменит тем, что его главная улица ? Волга. Волга – это то единственное, без чего мне будет трудно прожить в другом месте.
    Я немного прозаик, немного критик, чуть больше – поэт. Стихотворения не пишу – записываю. Они приходят сами, всегда без спроса, часто принося массу неприятностей, так как временами имеют свойство сбываться. Что наказала себя сама, понимаю позже, но не дать родиться тукающим в тебе строчкам – ещё страшнее. Графоманией не страдаю совсем, страшусь листа бумаги, монитора etc. Наверное, боюсь изречь ложь. В стихах лгать не умею – просто иногда несёт. Подобно земле, воде и небу, у меня как у женщины два права – быть и рожать себе подобных.
   
   

* * *
Господи, вот я.
Глянь же сюда – вниз:
Цел ли манок для
Ловли больших крыс?
Так ли пряду лён?
Так ли дою коз?
Жив ли ещё клён,
Что под окном рос?
Мерно ль урчит кот?
Мирно ль стучит цеп?
В млечное далеко
Тянешь свою цепь.
Лапки сложив, лишь
Ноты Твоей жду, –
Видишь? – вон та мышь,
Третья в седьмом ряду.


* * *
Облако в тихом плывёт поднебесье –
Облако – тайна, облако – песня.
Там, где зима от порога к порогу,
Облако малое – как это много.
Чистопись ветра и синих метелей,
Руки воздеты – и полетели…
Только по жизни душа-недотрога
Ангела алчет, а может быть, – бога.
Вот оттого-то нет ей ответа:
Облако белое, облако, где ты?


* * *
Имидж меняла и телефонный номер,
спину носила, как рейсшину.
Я даже не хотела, чтобы ты помер –
это бы ничего не решило.
А ночами шлялась под твоими окнами,
задувалась в щели со сквозняками,
чуяла: ты шпаклюешь кокон
семейный, с лопиной, – задубев щеками,
вновь распинаешь шарик воздушный,
вместо воздуха пакуешь память.
Бог вам в помощь – в ничто послушно,
влагу век подперев руками.