Глава 1

    Егорка наш влюбился. Познакомился с незнакомой девушкой и тут же немедленно в нее влюбился. С чего все началось, никто толком не знает, так как сам Егорка постоянно путался в рассказах и вводил с каждым разом все новые и новые детали об истории своего знакомства. А последние подробности и уточнения были так совсем противоречащими тем, которые были в самом начале. Из всего этого можно было сделать весьма неутешительный вывод – влюбился он страстно и, похоже, что безумно, ибо, чем еще можно объяснить провалы в памяти и порывы к действиям абсолютно неадекватным и непредсказуемым. Так что пропала его голова!

    Помню, встретил я его через неделю после начала известных событий, а он сам не свой. Спрашиваю, брат, ты чего как в воду опущенный? А с него как хлынет поток слов и эмоций, благо у меня было ведро, да я успел его подставить, и кое-что таки сумел сохранить из его рассказов. Но они были все такие импульсивные и несвязные, что понять хоть что-то было очень не просто. Так что я выложу, если вы не против тут его речь от первого лица, может, кто прочтет, да прикинет что и как. Ведь дело по ходу серьезное. Я его видел вчера и уж не знаю, что и делать, так не важно выглядел. Любовь то там не очень чистая вышла, ну, т.е. не классическая, когда оба любят, и всем сердцем стремятся друг к другу, как в индийском кино. Нет, не такая была там любовь. Да я и сам, если честно не очень разобрался, что там и как закручено. Это ведь Егорка - ценный теоретик в этих делах. А я скорее практик, и в некоторых научных аспектах любви - так совершенный профан. И путаюсь, может быть в простых комбинациях и любовных многоугольниках как сущий первоклассник. Вот ведь она где житейская мудрость « век живи – век учись» проявляется. А дураком, вы знаете, все-таки, как не обидно называться, но зато жить легче. Вот Егорка – умен, образован, знает язык иностранный, толи аглицкий, толи суржик, я, знаете ли, не специалист в этом. И что, дали ему эти знания хоть каплю счастья и успокоения? Да ни фига не дали, даже издалека не показали, как она выглядит, эта капля, о стакане счастья я и не говорю. Вот и думай потом что лучше – бодрячить девок без всякой разной поэзии, быть спокойным как слон и счастливым как стадо баранов, или же мучаться и страдать, стихи писать, возвышенными чувствами одними питаться, ночами плохо спать и быть несчастным как стадо козлов отпущения. Может, я действительного чего не понимаю. Ведь Егорка он такой мозг. Он когда говорит, я только половину его слов понимаю, и успеваю только осознать, что я пред ним жалкое насекомое. Так что судить вам. Вот его прямое повествование, которое я сумел тогда сохранить. Это он рассказывал неделю назад.

    Я пропал, я пропал! Все оказалось намного сложней и запущенней, чем я предполагал. У нее есть жених! И был! Самое главное был в тот момент, когда мы знакомились. Для меня это страшный удар. Ведь в тот момент, когда я был полностью открыт для нее, открыт для новых ощущений, чувств, да что там чувств, я новую жизнь впускал в себя так просто и прямо - для нее, возможно, все уже было решено. Что это было для нее и есть? Ведь говорила же она мне о любви, говорила, что уже сейчас жить без меня не может, что я ее человек с этого момента и до конца. Да, а каких я слов не говорил! Разве смогу я еще кому-то повторить такие слова!?

    И все. Тупик. Приехали. Оказывается, у нее есть другой человек, которого она, может быть, не любит, но оставить просто так не может. Что это? Как это? Это насмешка? Это игра? Но я ведь не играю. У меня по настоящему. Я не верю всему этому. Это какой-то бред. Так не может быть. Это противоречит всем законам!       

    Два дня назад она мне сказала, что через месяц у них свадьба. Это уже решено. И хоть она любит меня, и многое мне обещала, но теперь это не имеет значения. Она выбрала благополучие, которое может обеспечить в браке ее будущий муж, нынешний жених. Я схожу с ума!

    Я схожу с ума! Знаешь, над чем я вчера целый день думал? Ведь так не легко отогнать от себя разные мысли. Я думал серьезно над ее похищением. Днем как-то еще легче думается, но вечером или ближе уже к ночи – это страшно, я не могу тебе передать, о чем я думаю. Это такой груз, который надо хоронить, и ни в коем случае никому не показывать. И днем, когда светло, когда на улице носятся ребятишки, когда шумно и весело за окном я придумал такой план.

    Приезжаем мы к ней на двух джипах. Надо подумать, где их взять. Потому что необходимо произвести впечатление. Т.е. это ведь очень солидно выглядит, когда две мощные машины, сигналя и рыча, подъезжают к дому. Они подъезжают степенно и даже немного нахально, но так и должно быть у всех похитителей невест. Я выхожу из задней двери. В костюме, галстуке от прошлой моей женитьбы (на счастье), с букетом цветов. Надо будет взять два букета. Я вот сразу не подумал, ведь еще матери ее, т.е. будущей теще, я в этом не сомневаюсь, нужно будет вручить цветы. Вот я захожу в дом…
    - Здравствуйте, дорогие мои, не ждали!
    - Ой, а кто это к нам пожаловал?
    - Ну, как же кто, это я, будущий муж вашей дочери, уважаемая Елизавета Прокопьевна! А зовут меня Егор Ермолаевич!
    - Какой такой муж?! Какой такой Егор?!
     - Самый обыкновенный, к тому же князь.
    - Да что ты нам голову морочишь! У нас есть уже жених! И зовут его Ганя, Гавриил Ардалионович, и совсем не Егор. Иван Федорович, да вы хоть скажите этому молодому человеку, может, он домом ошибся.
    - Да, да, все именно так и есть, на самом что ни на есть деле. Вы просто ошиблись, не туда попали, это бывает, и машины у вас хорошие, модные.
    - Да нет, я попал туда. Это кстати вам цветы, Елизавета Прокопьевна …
     - Спасибо, конечно, но…
    - А для Аглаи, где она, кстати, у меня еще один букет есть. Вот он. Эти цветы называются гладиолусы. Они мне очень нравятся, поэтому, думаю, и Аглае они должны понравится. Да где же она?
     - Молодой человек, как там вас, Егор Ер…
     - Ермолаевич, для вас можно просто Егорка, мамаша…
    - Какая я вам…
    - А Аглаю, вы только не пугайтесь, я приехал похищать.
     - Как!!!
     - Это как это?!
     - Очень просто, вот видите, два вороных автомобиля стоят и ждут, когда я на руках вынесу свою невесту, а вы, разумеется, как родители, должны нас благословить на долгую и счастливую супружескую жизнь.
    - О, Боже!!! Аглая! Аглая, да пойди ж ты сюда, и Ганю веди с собой, тут черти что происходит. Тут у нас не дом, а сумасшедший дом, извините, сиятельнейший князь, за каламбур, вы ведь, правда, князь? У нас в роду еще не было настоящих князей…
    - Ага, не было и машины у вас хорошие, черные…
    - Да что ты со своими машинами, Иван Федорович, пойди, позови голубков, что-то они ни фига не хотят меня слышать. А говорят, от старости глухота развивается. А они вон молодые ничего не слышат.
    - Все хорошо, Елизавета Прокопьевна! Вы не представляете, как я летел сюда. У меня ведь крылья выросли от любви к вашей дочери. Натурально. Самые настоящие, поглядите. Я ведь без вашей прекрасной дочери и жить не могу и умереть не могу, и ничего не могу…
    - Не волнуйтесь так Егорка! Сейчас отец приведет их, и все устроится самым лучшим образом. И похищайте Аглаю на здоровье, сколько душе будет угодно! Да, да…

    Тут в комнату входят: батя Иван Федорович, следом за ним поправляя расстегнутую на груди кофточку Аглая, и, завершает процессию жених Гавриила Ардалионович, похоже, что у него насморк, в одной руке он сжимает носовой платок, а другой - застегивает ширинку.
    - Я не ждала вас, Егор Ермолаевич! Я ведь вам, похоже, русским языком сказала, что выхожу замуж и вопрос этот решен, так что наши отношения считаю завершенными…
    - Да постой ты, негодная девчонка! Где решенные отношения, т.е. завершенные?! С ума, что ли сошла!? Ты посмотри, на каких он машинах сюда приехал! К тому же ведь он князь, а у нас в роду еще не было князей, а князи (шепотом) сказочно богаты…
    - Как??? Вы князь??? А что же вы молчали?
     - Так ведь вы бы меня тогда не полюбили искренней, честной, материально незаинтересованной любовью.
     - Да нет же, почему вы считаете, что я не могу вас полюбить просто так? Я ведь вас полюбила таким, какой вы есть, и не важно князь вы или инженер-конструктор…
    - А как же я?!
    - Гавриила Ардалионович, сядьте пока там, на скамеечке посидите…
    - Я полюбила вас, только раз увидев. Вы лишь вошли, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала и в мыслях молвила: вот он!
    - Да, да именно так милая, Аглая! Я вас такой и понял раз и навсегда! В такую и поверил! Вы ведь такая, какая и есть, такая, какой и кажетесь, и я такой же!
    - Ну и славно, дети мои!
    - Да, дети мои это славно все, и машины такие славные…
    - Я ведь ваши глаза, Аглая, еще запомнил, такая голубень, такая чистота в них, что просто не возможно в них наглядеться!
    - У вас тоже, милый князь, прямой и искренний взгляд, я вначале думала, что он у вас зачарованный, но теперь вижу, что он у вас все время такой…
    - Так он у меня зачарованный и есть! Вами зачарованный, маленькая моя девочка! Я ведь как сюда летел! У меня ведь натуральные крылья выросли от любви к вам. Как я летел! Как настоящий зачарованный! Как я дрожал, и счастье верил близко! Я расточал нежные слова, да расточал, мне их совсем не жалко. Но так боялся, что опоздаю, и что вы окажетесь, другому отданы и будете ввек ему верны. Я так этого боялся. Вы ведь не любите его, другого, этого жалкого Гавриила Ардалионовича. Он ведь жалок, вы посмотрите, весь платок, извиняюсь, в соплях. Жалость и любовь к миру они, конечно, едины, но не до такой же степени! Не стоит губить свою молодость, свое счастье, ради успокоения абсолютно постороннего и чужого, чужого человека! Он ведь чем мог вас прельстить, только своими золотыми горами. Но вы ведь понимали, что только войдете в его дом, как вам станет все противно в нем. Вы ждали, что я примчусь и заберу вас из этой западни в которую вы по неопытности своей попали…
    - Да, я ждала, я на это только и надеялась, не опытная я…
    - Аглая, мне несколько раз намекала, мол, приедет ее принц настоящий и избавит ее от этого противного и неприятного, и правда, всего в соплях, Ганьки…
    - И мне говорила, не более как вчера, на ухо-с…
    - Князь, вы мне снились еще с того возраста, когда я была двенадцатилетней девочкой. Для меня и сейчас еще все как во сне происходит. Честное слово! Мне так неловко рассказывать и признаваться в своих чувствах …
     - Говорите, мое солнышко, мое ясное и ненаглядное! Говорите! Ничего нет постыдного в том, что бы говорить правду!
     - Спасибо, князь за понимание! Так вот, снились вы мне в последний раз две недели назад, как раз на крещение. Когда все незамужние девушки по сложившейся традиции гадают на своего жениха. Точно так же и я, прочитала перед сном определенную словесную формулу, мол – суженный, мой ряженный приди, и через мост меня, да переведи! И спокойно легла спать. Легла спать, значит себе, легла и сплю. А тут сон начинается. Снится мне мост над рекой туманной. Холодно и неуютно рядом с ним. Я стою и жду, когда кто появится и переведет меня на ту сторону. И тут вижу, идет по дорожке неторопливо, ко мне направляясь, незнакомец. Настоящий принц из сказки. Подходит ко мне и так нежно меня обнимает за плечи. Так хорошо мне с ним, сразу тепло становится и светло. Берет меня ласково под руку и ведет через мост. Мост такой уже не очень новый, смотреть надо под ноги, чтобы не свалиться, но мы как на крыльях легко, непринужденно преодолеваем его. Я на утро проснулась озадаченная. Думаю, кто же это мог быть – таинственный незнакомец. И теперь я понимаю – это вы были, светлый моя князь! Вы – Егор Ермолаевич! С вами мне по жизни идти! ... 

    Я подхватываю ее на руки и подношу к родителям. Они торопливо нас благословляют. Из угла доносится всхлипывание и недовольное сопение Гавриила Ардалионовича. Тут же откупориваем три бутылки шампанского и пьем за здоровье молодых. Родители тоже пускают слезу. Ганя с горя напивается, и, похоже, ему даже становится весело. Он поет цыганскую песню о том что, очи черные или жгучие, очи страстные и бесстыдные. Но потом еще больше хмелея, начинает уже цитировать Пушкина, заглядывая в томик:

 

   Я вас люблю, хоть я бешусь,
    Хоть это труд и стыд напрасный,
    От этой глупости несчастной,
    У ваших ног я проблююсь…
    И как там в конце:
    Ах, обмануть меня не просто,
    Я сам обманывать горазд.

 

    Когда заканчивается шампанское, мы идем к машинам. Я сажу, или кладу Аглаю на заднее сидение, в зависимости от того, сколько она выпьет шампанского. Укутываю пледом, или если не будет, шарфиком ноги. Прощаюсь с родителями: крепко жму руку Ивану Федоровичу и целую в щечку Елизавету Прокопьевну. Гавриила Ардалионовича обдаю взглядом презрения. Все. Победа за нами! Степенно и немного нахально отъезжаем на двух джипах.

    Вот такой план. Когда я его придумал, мне так легко стало. Главное ведь правильно все спланировать и ничего не упустить. Но чем дальше шло время, чем больше сгущались сумерки, тем больше я понимал, что план мой совершенно нереальный. Во-первых, я совсем не князь, во-вторых, откуда мне взять два джипа, да даже один - негде, и, в-третьих, если она так быстро согласится со мною ехать, только взяв в расчет мой дворянский титул да вороных механических коней, то, что же это за любовь такая!? Что это за отношения такие?! Совсем это не любовь выходит по всем приметам, по всем знакам, а только расчет, холодный математический расчет. А она ведь не такая! Она и за своего Ганечку не из-за денег, не из-за золотых гор замуж выходит, это я из злобы такое сказал, нет, не из-за возможного благополучия. А из-за жалости, которая с любовью едина. Ей его жалко, потому как он слезно умолял сжалиться над ним, притвориться. И она пожалела его. Такая она! Ради счастья другого человека - своим собственным пожертвует! Не поехала бы она со мной на джипах, даже если бы они были. Тут другой подход нужен! Тут надо все объяснить, все растолковать. Что ведь кроме жалости и любовь еще есть сама по себе. И что строить надо всегда жизнь на основах взаимной любви и понимания. Любое другое строение лишь только надрыв и последующая неприязнь. Нельзя так жизнь свою губить.

    Ближе к полуночи я засел за новый план. 


    Глава 2

    Я сидел и думал всю ночь. Не скажу, что я придумал, что-то такое гениальное, что нашел способ спасения нашей любви. Скорее наоборот. Потому как второй план, как мне интуитивно кажется еще более не реальный, в плане получения должного эффекта, чем первый, но зато его осуществить легче. А и это уже, какая-никакая, надежда. Ею я и приободрился сегодня с утра. В обед добавил. И если ты не против, можно зайти еще и сейчас очетвертиниться, а я, между тем, тебе все расскажу.

    План такой. Еду я к ней на рейсовом автобусе. Метель кругом. Мороз страшный. Холодно. Цветы, что бы не замерзли, заворачиваю в свой шарф. Пробираюсь дворами к ее дому. Подхожу к нему и стучусь в дверь. В окнах горит свет, внутри, похоже, что тепло и весело. Слышится смех и игра на пианино. Меня должно быть не ждут. К двери подходят.
    - Кого это в такое время и по такой погоде по улицам носит? А?

    Я стою и не знаю с чего начать, и что такое сказать, что бы хотя бы в помещение впустили. Ведь обратный рейсовый автобус через два часа, и если не впустят, так и замерзнет Егорка на улице.
    - Это я, водопроводчик.
    - Какой-такой водопроводчик? Ты чё парень, малехо перепил?
    - Да, нет, извините, это я так пошутил, глупо, по-моему. Мне бы с дочерью вашей, Аглой, надо срочно сейчас увидеться. А зовут меня Егор. И я замерз.
    - А цель вашего визита к Аглой?
    - Знаете, может, вы откроете дверь. Ведь, правда, очень холодно на улице, а я вам внутри все и расскажу.
     - Ладно, сейчас отопру.
     - Здравствуйте, еще раз! Вы, наверное, Иван Федорович?
    - Он самый, а вы?
    - Я Егор, по батюшке Ермолаевич.
    - Ну и зачем вам понадобилась в семь часов вечера Аглая, Егор Ермолаевич? И кем вы ей приходитесь?
    - Я ей пока никем не прихожусь, но очень скоро, очень надеюсь, буду приходиться и не только ей, а и вам.
    - Что это вы за загадки мне загадываете? Мне, знаете ли, в моем возрасте некстати заниматься подобными кроссвордами. Говорите прямо и просто. Не пудрите мне мозги.
    - Иван Федорович, я хочу, чтобы Аглая стала моей женой.
    - Очень интересно, очень интересно. А как это вам, молодой человек пришла в голову такая умная, такая своевременная мысль - жениться на Аглае? И вы давно с ней знакомы?
    - Если вам не сложно, избавьте меня, пожалуйста, Иван Федорович, только вы не обижайтесь, от подобной иронии. Я имею очень сильные чувства к вашей дочери, я ее люблю, и имею очень серьезные намерения. Познакомился, правда, с ней недавно.
    - Да нет же, вы меня тоже поймите правильно, я совсем над вами не смеюсь, но дело в том, что Аглая-то уже выходит замуж, но не за вас, а совсем за другого человека. И не далее чем через месяц будет носить другую фамилию. Вот ведь как дела обстоят. Дорогой, Егор Ермолаевич.
    - А я это знаю. Я знаю это. Поэтому и приехал к вам за тридевять земель. Чтобы помешать этому браку. Это ведь подлый и не честный брак! Мне бы только объяснить, мне бы только объясниться, и все станет ясно и понятно…
    - Знаете ли, сейчас не очень подходящее время. Приходите в другой раз…
    - Вы переживаете за то, что я скандал устрою? Совсем нет, я же только поговорить, только слово держать. А если ее жених там есть, так это нисколько не помеха, даже наоборот, это хорошо – не будет никаких недоговорок, никаких интриг, только честный прямой диалог. Я вам обещаю, как будущему тестю, что все будет в порядке.
    - Ну, честное слово, насчет тестя это вы явно торопитесь, и я право не знаю, как быть…
    - Да, говорю же вам, не переживайте, просто знайте для себя, что вы это делаете для будущего своей дочери! Светлого, надо заметить, будущего!
    - Вы умеете, молодой человек уговорить. Ладно, будь что будет. Пойдемте. В любом случае, даже если ничего у вас не выйдет, и вы мне не станете зятем, с вас бутылка коньяка.
    - Договорились, можете прямо сейчас взять, я как знал и взял с собой пятизвездочный ХХХХХ.
     - О, это хороший коньяк, хвалю за выбор! Но вы проходите, проходите.

    Мы входим в гостиную. На диване сидит мать, Елизавета Прокопьевна. Она вяжет шерстяной носок и внимательно слушает оживленную беседу между Аглой, которая только закончила играть на пианино «Капризы Паганини», и женихом Гаврилой Ардалионовичем, который держит в одной руке носовой платок, а другой шарит у себя в кармане. В углу на кресле сидит еще одна незнакомая женщина, возможно мать жениха. 
    - Елизавета Прокопьевна, Аглая, Ганя и Нина Александровна, пожалуйста, немного отвлекитесь. Спешу представить вам молодого человека, зовут его Егор Ермолаевич. Он с очень интересным к нам визитом пожаловал. Об этом он, пожалуй, сам расскажет.
    - Добрый вечер …
    - Зачем вы приехали? Я ведь вам, сказал, все кончено! Что вы приехали, да еще в такой мороз! На что вы рассчитываете?
    - Аглая, ты знаешь его? Кто это?
    - Иван Федорович, кого вы привели?!
    - Что здесь происходит? Ничего не пойму!
     - Извините, Аглая, я не мог не приехать…
    - Но я ведь вам уже все объяснила…
    - Так, Аглая! Немедленно расскажи, что это все значит!
    - Да, расскажи, что это за мужик к тебе приехал!
     - Ничего я не буду вам рассказывать…
    - Можно я расскажу, Елизавета Прокопьевна? Вы извините, конечно, что я так запросто к вам обращаюсь, ведь меня вам еще никто не представил, но я почему-то верю, что могу это делать.
     - Хм, воспитанный молодой человек. Ну, говорите, коль дочь не может.
    - Я могу, но не хочу… 
    - Все, молодой человек сейчас все разъяснит, как вас там зовут?
    - Егор Ермолаевич. Я собственно по делу очень важному, и потому только позволил себе приехать в столь поздний час. И к тому же для того я в это время приехал, что бы всех вас вместе застать. Аглая, это тебе, кстати, цветы. Это гладиолусы, ты ведь любишь гладиолусы. Я их вез с самого города. А чтобы они не замерзли, я их обернул в свой шарф, посмотри!
     - Спасибо, но только к чему все это, ведь…
    - Я все объясню. Все объясню. И сразу в лоб! Уважаемые родители и присутствующие, я приехал сюда издалека, для того чтобы сделать предложение Аглой. А именно, я предлагаю ей стать моей женой!
    - Ты что с ума сошел!
     - Это какой-то не дом, а сумасшедший дом, извините за каламбур!
     - Нет уж, не извиним…
    - Эй, парень, а ты не офигел, она моя невеста! Может тебя стоит стукнуть?
     - Это вы, Гавриил, еще успеете сделать…
    - Егор Ермолаевич, я вам говорила, что я выхожу замуж, что это уже решено, и что вам стоит позабыть, что между нами было…
    - А что у вас там было?
     - Не твое дело…
    - Подождите, дайте ему сказать, что хотел. Он, похоже, вполне в своем уме. Пусть говорит. Говорите, Егор Ермолаевич. Мы очень внимательно вас слушаем. То, что вы сказали очень интересно. И нам еще более интересно узнать, чем вы хотите подкрепить свои слова. Говорите, пожалуйста.  
    - Спасибо, Елизавета Прокопьевна! Мне действительно есть что сказать. Мне это сказать не просто. Но это надо сделать раз и навсегда. Раз и навсегда сказать слово, которое сильней любой бомбы, слово, которой дороже всех бриллиантов, а именно - слово правды. Потому что если в словах нет правды, для чего тогда это все? Если в словах нет правды, ее не может быть и в жизни, а для чего тогда жить?

    Вы, пожалуйста, садитесь. Устраивайтесь поудобнее. Я много чего хотел сказать. Начну с главного. Мы с Аглой любим друг друга. Пожалуйста, выслушайте меня, а потом вскакивайте с места и машите кулаками, Гавриил Ардалионович. Да, мы любим друг друга. Но Аглая дает согласие на женитьбу с другим человеком. Почему это происходит? Ей жалко его оставить, ведь она знакома с ним не один год? Или же он просто ее покупает своим не малым состоянием, своим гарантированным благополучием и комфортом? Я не знаю, что из этого является истинной причиной, но для меня, по большому счету, это не имеет никакого значения. Ведь я не буду себя кому-то противопоставлять, не буду ни с кем конкурировать, потому что в любви и не может быть соперничества. Это звучит, по меньшей мере, смешно, но это так. Любовь она ведь или есть к человеку или ее нет. И в соревнованиях она не появится просто так. Вы ведь не можете не согласиться с этими, дамы и господа? Потому, если человек честен, и в жизни стремится к чистым отношениям, неизбежным для него событием становится брак по любви.

    Но это все слишком теоретически, потому что в наше не простое время рыночных катаклизмов и переизданий «Капитала», все так запущено, что хоть за голову хватайся! Запущено и извращено! Не стало браков по любви, стали в лучшем случае браки по совместимости. А совместимость эта или физиологическая или материальная, сами понимаете, чистотой отношений и не пахнет. Но вы скажите, что ведь создавая семью в первую очередь надо думать о здоровье будущих детей и их материальном благополучии, сильно ли им нужна любовь между родителями. Да, вы правильно говорите, но вы говорите, слишком забегая вперед об этом. Вы говорите о детях, заботитесь о них, т.е. в перспективе заботитесь, но губите себя! Себя губите! Сейчас губите! А если вы себя сейчас погубили, то разве будут потом ваши дети счастливыми и здоровыми от таких родителей!? Родителей, которые истощили свои чувства в борьбе за выживание. Погубили лучшие свои годы, притворяясь и кривляясь перед разбитым зеркалом лукавых иллюзий. Ведь если вы себя погубили, знайте, и детей вы своих погубили, и внуков и так далее до бесконечности! Эту цепную реакцию можно прервать только настоящей, только от сердца любовью. Но ведь какими счастливыми будут дети, когда они будут рождаться от счастливых и любящих друг друга родителей! Пусть они будут не так богаты, но они будут здоровы, они будут хотеть жить! Да, я не богат, да родители не подготовили мне теплого места в этом мире, но зато у меня есть большее. У меня есть то, чего мало у кого осталось. У меня есть страстное желание жить! А вы знаете, кто очень жаден до жизни? Я вам скажу. Очень жаждет жить или человек жадный к материальным ценностям или же человек сильных чувств. А я совершенно равнодушен к миру капитала. Я люблю, и это чувство дает мне неистовою силу и желание жить. Это чувство дает мне право говорить об этом прямо и ничего не бояться. Потому что, как я вам говорил, если не говорить прямо правду, то зачем тогда совсем жить. Жизнь без правды она ведь молчаливая, суетливая, с озлобленным взглядом из-под бровей. Нужна ли вам такая унылая жизнь!?

    Еще я вам скажу одну страшную вещь, только вы не пугайтесь, пожалуйста. Мы все когда-нибудь умрем. А когда человек умирает, он окидывает взглядом всю свою прошедшую жизнь. И тут он оказывается сам с собой наедине. Может быть, первый раз в жизни. Может быть для многих людей, это единственный момент, когда человек может себе не лгать, потому что скрывать уже некогда, да и не перед кем. Этакий наступает момент истины. И если мы не лгали себе на протяжении всей жизни, то мы лишь с улыбкой вспомним прошедшие годы, помянем их добрым словом. Но какую боль предстоит пережить в эти минуты человеку, который осознает, как бездарно он спустил свою единственную, единственную жизнь! Сколько раз шел на компромисс с совестью и сердцем, сколько раз обманывал себя, что бы не гореть. И от этого всего на сердце только горечь. От этого всего на самом деле не остается ничего. И пусто. Последние минуты тоскливы как осенние сумерки, и человеку хочется поскорее уже умереть, что бы не мучаться более.

    Родные мои! Я вас так всех люблю! Позвольте моей дорогой Аглае сделать самой правильный выбор. Это ведь ее жизнь. Вы тоже будете счастливы оттого, что она счастлива. Она ведь любит меня, так же сильно, как и я ее!

    Аглая! Я понимаю, что тебе жалко Гавриила Ардалионовича. Он очень жалкий тип, и с виду и еще оттого, что пытается за деньги, за свои золотые горы обеспечить себе приятное времяпровождение. Не выйдет у него ничего! Не на тех напал! Жалкий, да, смешной! Но он тоже не любит тебя, разве можно за любовь предлагать деньги? Он просто хочет тебя. Ты для него вещь, очень симпатичная, очень желанная, но вещь. Аглая! Ты говорила, что все решено. А я у тебе сейчас спрашиваю - разве может решение принятое не по правде и не по справедливости быть верным? Разве может решение и поступок, разрушающий жизнь, быть желанным? А? Аглая?!                     
    К этому моменту в гостиной все, не исключая Гани, промокают слезы. Кто носовым платком, кто шерстяным носком.
    - Аглая, я предлагаю стать тебе моей женой! И построить новую жизнь на основах взаимной любви и понимания!
    - Да, я согласна, какая я была дура! Какая я дура! Я согласна! Прости меня, Егорка, я плачу, но это я от счастья плачу! Это от великого счастья! Я согласна! Я готова это кричать на всю улицу – Со-глас-наа!!! Мама! Я люблю его! Папа!

    Все бросаются друг друга целовать и обнимать. Пользуясь всеобщей суматохой, Гавриил Ардалионович с мамашей своей ретируются. Я сажусь за пианино и играю им марш Мендельсона по памяти. Потом что-то из современного, типа Эминема. Иван Федорович на радостях открывает свою честно заработанную бутылку коньяка. Мы выпиваем и начинаем собираться, потому как до отхода рейсового автобуса остается пятнадцать минут. Вываливаем шумной толпой на мороз. Он нам совсем теперь не страшен. Садимся в старый пазик и едем веселые и довольные в город. По пути Аглая мне рассказывает, как ей на крещение приснился сон, о том, что я переводил ее через мост, а это означает, что нам жить долгой супружеской жизнью. Вот такое похищение невесты.

    Ну что, тебе нравится план? По-моему, просто отличный и гениальный план. Давай наливай еще! Смелей на мяч! Жизнь она не простит только тем, кто думал о ней слишком плохо! Еще лей! Еще!

    В тот вечер Егорка напился. Он к этому и стремился. Не знаю, насколько он сам верил во все свои планы, но убеждать мог. А в последнее время, похоже, он и пил то оттого, что понимал или догадывался о чем-то таком, таком страшном и разъедающем душу, о чем себе признаться очень сложно. Вот и оттягивал этот момент истины - то напивался, то придумывал планы похищения невесты, а по сути своего собственного спасения. Вот. А потом я его неделю не видел. Так случилось. А увидел только вчера. Честно, мне стало не по себе.


    Глава 3

    - Здравствуй, Егорка! Как твои дела? Давно не виделись.
    - Здравствуй, П.! Не виделись неделю.
    - Да, я тут уезжал, не успел предупредить…
    - Да, ерунда, неделя как день, день как жизнь, а жизнь только коту под хвост. Но жизнь, она не простит только тем, кто думал о ней слишком плохо, верно?! 
    - У тебя что-то случилось?
    - Да нет, все прекрасно, все хорошо!
    - Ты ездил к своей возлюбленной объясняться?
    - Не бери себе еще ты дурного в голову! Это моя головная боль. Верно!? Говорю, тебе, у меня все отлично!
    - Выглядишь ты только не очень…
    - Нормально выгляжу. Вот лучше посмотри, я стих сочинил. Называется черные тени. Скажи что думаешь.

    Я прочел.

 

 

      Черные тени.

    Черные-черные тени,
    Вокруг меня,
    Вокруг меня,
    Они хотят моей смерти,
    Они хотят,
    Хотят меня.
    Откуда-откуда слетели
    Черные птицы.
    Черные птицы
    Черными глазами
    Косят,
    Косят на меня, 

    Смотрят на меня,
    Вглядываются в меня.
    На тонких
    Когтистых лапах
    Они сидят и ждут

    И ждут когда,
    Когда душа
    Душа моя
    Оставит меня.
    Они знают
    Что мне страшно
    Мне безумно страшно
    Ужасно страшно,
    Они ждут, что я закричу
    Закричу, побегу
    И тогда душа
    Душа моя
    Оставит меня.
    Тогда я глаза закрываю,
    И как бы их не замечаю,
    Совсем не замечаю.
    Они садятся
    на руки на тело,
    они наглеют,
    они свирепеют,
    И клювом меня долбят
    В самое сердце
     в самое темя.
    Они терпеливы и монотонны,
    Они крикливы и многословны,
    Их тьма,
    На них нужен свет,
    Их бездна,
    Им нужен я.

    Ясное милое солнце,
    Сойди ко мне,
    Приди ко мне,
    Освети, освети
    Меня моё солнце,
    Своим светом,
    Своим огнем.
    Я люблю твой огонь,
    Я сгорю в твоем огне,
    Я спасусь в твоем огне.
    Разгони эти тени,
    Эти черные тени,
    Эти жуткие тени
    Безобразные тени
    Огнем, огнем, огнем!

    И лежа вместе в постели,
    Мы видим, что птицы
    Давно улетели,
    Совсем улетели,
    Навсегда улетели.
    Я тебе говорю,
    Только тебе одной,
    Больше никому -
    Они, эти жалкие птицы,
    Эти гнусные птицы,
    Ничтожные птицы,
    Они надо мной смеялись,
    Они надо мной потешались,
    Они говорили,
    Что ты не моё солнце,
    Не мое ясное,
    Не мое светлое!
    А ты мне говоришь –
    Не верь, не верь!
    Твое я ясное,
    Твое я светлое!
    Твоя, навек твоя! …
     
    Но откуда,
    Откуда взялись
    Эти черные тени,
    Черные тени
    Вокруг меня,
    Вокруг меня…

    - Хорошее стихотворение, но только мрачное какое-то. Вроде бы, как и хорошо все заканчивается, но все равно тоска чувствуется. Как будто одна мысль проходит через весь стих – что как ни хорошо все заканчивается, но ведь ЗАКАНЧИВАЕТСЯ!
    - Да, ты правильно, все понял, П.
     - Но ведь черные тени, это ведь только черные твои мысли, которые ты сам в себе носишь! Верно?
    - Верно.
    - Значит, избавься от мыслей, и избавишься от теней!
    - Как все просто…
    - А я и не говорю что просто. А надо это сделать, разве не так?
    - Так, да не совсем. Не от одних ведь надо мыслей избавляться, вот в чем соль. От себя надо избавляться, от части себя. А разве можно жить, когда только половина тебя есть? Вот скажи умник?
     - Т.е. как это половина? По одной руке и одной ноге что ли?
    - Ага, глупая твоя голова, и по одной половинке мозга! Прямо как у тебя!
    - Ну вот, начал издеваться. Ну не понял я…
    - Да, шучу я! Глупая твоя голова! Раз не понимаешь, значит тебе же и лучше. Легче тебе жить будет. Живи, как живешь – прямо и просто! Живи как колос!
    - Что значит - жить как колос?
    - Это значит, что пищу для души надо брать только от земли да от солнца, как это делает колос! Земля в данном случае это то, что нам досталось от нашего народа многострадального - это его мудрость и история. А солнце, ну ты и сам понимаешь, что это такое – это высший свет, он необъяснимый, но он светит всем, и все колоски тянутся к нему. Эта тяга - кровь жизни, это и вера, это и любовь! Ну, понял ты, колосок желтоголовый!? И хотя корни и остаются в земле, но сама душа, сами зерна – высоко взлетают над ней, и смотрят в небо своими тысячами глаз! Вот что значит – жить как колос!
     - Я понял. И все равно. Вот ты, Егор Ермолаевич, все так хорошо рассказываешь, все у тебя ладно так и светло выходит, но, глядя на тебя, вижу, что сам-то ты не как колос живешь, у самого тебя одни страдания в лице отображены. И стихи твои совсем не веселые. Кровь жизни в них есть, но отравленная что ли.
     - Так ведь не всегда день, иногда и ночь. А стих-то сам по себе черно-белый, с чего ему быть веселым. Одним словом – верь мне. Т.е. вышло двумя словами. Но знай еще одну вещь, пропадет зерно, если оно само по себе. Не для того оно сеялось, что бы не взойти. Нет, не для того…
     - Сложно это все, Егорка! Пойдем, может, выпьем? А там расскажешь еще чего. Оно ведь когда выпьешь, сразу проще становится…
    - Да, да! Пойдем, конечно, выпьем. Выпьем и забудемся. Ведь выпивку нам человек дал, взамен того, что мы потеряли. Да и подменил он ловко то, что от Бога нам предуготовлялось – рай на земле…
    - Э, куда тебя, брат, понесло! Немедленно надо выпить, немедленно…
    - Ага, понесло! Я еще одну вещь начал сочинять. Небольшую такую поэмку. Будет называться – метель. Ведь сейчас холодно на улице, правда? Морозы, бураны, вьюги, пурга. Все кружится, вертится, прямо как в маленькой жизни. И там, вначале, будут такие слова:

 

    Что нас в жизни греет?
    Водка с самогонкой.
    Что нам в жизни светит?
    Фонарь в чужой подворотне.
    Где мы, кто мы, за что нас так?
    Лишь ветер завывает,
    Лежим лицом в снегу
    И топим его дыханием…

    Мы зашли в какой-то самый обычный кабак и сели за столик. Самый обычный задрипанные кабак. Темный, задымленный – другой у нас и сложно представить. Официанток, официантками никто не называет. Из звуковых колонок звонко льется песня. Начали мы с пива, потом постепенно перешли на более крепкое. Тут Егорку понесло.
    - Вот оно дно. Это наше родное, какое есть дно. Это тот самый корабельный трюм. Здесь можно опуститься очень низко. Сюда можно принести все, от чего тебе тяжело. Здесь это можно легко выложить, переложить в души других, и навсегда позабыть. Да, навсегда позабыть. Такое это место. Я здесь почти каждый вечер был всю эту неделю. Я был здесь каждый вечер потому, что не мог быть ни в каком другом месте! Ты меня понимаешь?! Я везде чужой! Везде! А почему? Сказать тебе почему? А я тебе и скажу, потому что везде меня воспринимают не как равного себе. А здесь я равный среди равных. Здесь легко сравняться хоть с министром, хоть с дворником, только выпей столько же, сколько и он, и все - вы и братьями становитесь и сестрами становитесь, кем только не становитесь, как только не становитесь. Знай только - пей. Поэтому я тебе и говорил, что кабак, это подделка под рай, грубая, естественно, никто и не спорит, но для кого-то – желанная. Тут ты со мной не спорь, пожалуйста, я в этом деле поднаторел, за неделю-то практики, за неделю практических занятий.

    Еще ты мне вот за отравленную кровь сказал. А у меня так прямо все внутри и всколыхнулось. Настолько ты точно это заметил. Не даром ты мне брат! Младший только. Я тебе не хотел говорить, но вижу, что ты за меня переживаешь и хочешь поддержать. Видишь, что мне не легко, а конкретно ничего не знаешь, и слова нужного потому не можешь сказать. Спасибо тебе, брат! За готовность твою прийти на помощь – спасибо! Даст Бог, и я тебе, чем смогу - тем помогу. Так вот. Отравленная кровь. Я об этом всю неделю думал. Только об этом и думал. Знаешь, ведь любовный мой роман совсем запущенный стал. Не хочет она меня слушать. И разговаривать даже со мной не хочет. Не пускают меня к ней в дом, и на телефонные звонки она не отвечает. А я ничего понять не могу. Ну, т.е. я, конечно, все понимаю, но не могу себя заставить это принять как истину! Ты меня понимаешь!? Я не могу заставить себя в это поверить! И потому у меня любовь отравленная. Кровь, тяга к жизни – отравленная! Я сел здесь вчера, вон за тем столиком, заказал себе бутылку коньяка. Сижу и пью. Сижу и думаю. В чем причина того, что так все сложилось? На нее я не могу ничего подумать. Ну, там типа того, что для нее это интрижка, игра, любовный романчик, что бы поразвлечься. Нет, однозначно - нет! Значит дело во мне? Или дело в стечении обстоятельств, как это модно стало называть, мол, так сложились обстоятельства, а чего они так сложились, никто толком не знает. Я бился над этой задачей часа два, это мне стоило еще двух бутылок коньяка, но я кое-что для себя таки нашел. Абсолютно не утешительное, но, тем не менее, в качестве законченного психоанализа разве что. Фрейд бы мной гордился.

    Я понял, что у нас не так все происходило с самого начала. Не так как должно было происходить. Об этом, разумеется, уже поздно говорить и абсолютно бессмысленно, ведь оно, судя по всему, по-другому и не могло произойти. Т.е. вот это «не так» - это есть рок событий, который я и теперь не знаю, как можно было избежать. Начну с того, что оба мы с ней люди уже достаточно потрепанные и битые в вопросах любви. Ни для кого из нас этот роман не был первой любовью. Мы успели на себе испытать и радости первой любви и горечи первой потери. Да. Мы люди искушенные. Мы многое уже знаем. А разве с такими знаниями легко опять влюбляться? Не то что бы это просто не легко, но это порой даже невозможно. И, тем не менее, нам был дан шанс испытать на себе еще одну любовь. И мы бросились навстречу этой возможности, обо всем совершенно забыв. Но кровь, кровь-то наша отравленная! Она отравленная изменами, скандалами, а так же ласковыми словами, которые мы уже кому-то другому говорили! Другому и другой! Ведь это не забывается, это все время с нами! Мы пытались позабыть об этом и бросились друг к другу как в огонь – наша жизнь простыня да кровать, наша жизнь - поцелуй да в омут. Мы сосредоточили все на одной точке. Этот огонь – это страсть, и мы в нем сгорели. Наши души выгорели, а любовь осталась. И самое страшное раскрылось! То, что души наши уже давно выгорели, еще от первых любовных волнений. А осталась только невыносимая тоска, от того, что мы хотя и любим друг друга, но для того чтобы быть вместе должны были встретиться очень давно, когда были здоровы, когда кровь наша была здорова. Ты понимаешь, о чем я?! Я о том, что невозможно перехитрить природу! Я и она как бы мы друг друга сильно не любили – всегда, всю жизнь будем вспоминать о былых своих чувствах. И разве сможем мы в такой жизни быть счастливы!? Как бы было прекрасно обо всем забыть! Но это невозможно. Понимая, и любя друг друга, в тоже время от этого будем еще сильней страдать. С такими знаниями невозможно быть счастливым. И она первая это поняла. Она поняла, что столько же времени, сколько мы будем счастливы, равно столько же будем и несчастливы. И не желая причинять всю оставшуюся жизнь мне боль, не желая гореть и жечь меня - она выбрала затухание, она обрекла себя на будничное, серое благополучие. Хорошо ли это плохо, я не знаю. Я бы хотел с ней поговорить! Объяснить, что я тоже все прекрасно вижу. Ведь зная причины можно от них избавиться! Я не знаю, как, но не может быть, что бы это было невозможно!

    Вот, я это все понял в один миг. Я прозрел, но только на свою беду. Ситуация-то оказалась безвыходной. Что делать, как быть? Давай, наверное, наливай…

    Я тебе сейчас расскажу одну страшную вещь. Только для того чтобы от нее избавиться, потому что она преследует меня постоянно. А я знаю, что если об этом рассказать, то уже станет легче. Так вот. Два дня назад, ночью я лежал в постели у себя дома. Было уже довольно поздно, может быть часов двенадцать. В доме все спали. А я все никак не мог заснуть, думал и думал. И тут я представил водопроводную трубу, которая проходила у нас в коридоре как раз под самым потолком. Она выходила и сразу же входила в стену, так что образовывала собой полукруг. И вот, в какой-то момент мне показалось, что я повешусь на этой трубе. И я даже знал на чем именно, на галстуке, на том который был на мне, на моей первой свадьбе. Мне от этого так жутко стало. Я попытался выбросить этот бред из головы, и подумать о другом, о чем-то светлом и веселом. О колосках пшеницы, о детках которые резвятся по утрам под моими окнами и не дают спать. Я вскоре заснул, но вчера мне опять вообразилось тоже самое. Я очень хочу жить, и не знаю, откуда идут эти темные мысли, эти темные тени, но мне стало страшно. Мне стало безумно страшно. Я включил свет и походил по комнате. Успокоился, но мысль не покидала меня. И сейчас, оттого, что рассказал тебе - мурашки по телу. Это конечно бред, но я на всякий случай принес тебе этот злополучный (на счастье) галстук. Вот он, возьми его. Если хочешь, сожги или еще как-нибудь от него избавься.

    Это, наверное, от безысходности у меня такие мысли? Да? И пить еще скажешь надо меньше. И любить еще может тоже - меньше? Тогда наливай…

    Мы добавляли и добавляли. За столиком напротив трое незнакомцев били выкрученными ножками от табурета захмелевшего пьянчугу. Все было слишком даже обычно. В конце концов, Егорка развеялся, я не скажу, что он захмелел, скорее, наоборот. У него появился даже задор какой-то, веселость. Он порывался танцевать, но я его сдерживал, говорил, что здесь не принято танцевать.
    - Эх, жизнь ты наша метель, а мы в тебе блядские снежинки! Или как там? И потанцевать здесь - не развернуться и не принято! Душно и тошно, тошно и тесно! А давай наверх, П.! Рванем на улицу! Там хорошо, там метель, там мороз. Там простор, там есть, где размахнуться, нашим грешным душам! А!?
    - Конечно, пойдем, в чем вопрос, да и пора уже уходить…
    - Нет, не пора! Не то! Нам не «пора уходить», нам «пора на улицу», на природу! До ветра!
    - Да хоть и так!
    - На улицу, в метель, в сам водоворот жизни – вперед! Вот, кстати, а поэмку свою я так и закончу:         

    …ты у меня как-то спросила -
    Что нас в жизни греет?
    Я тебе ответил -
    Любовь!
    А, что нам в жизни светит?
    Я ответил –
    Вера!
    А где мы, кто мы?
    Я тебе ответил –
    Послушай,
    как ветер завывает,
    как снег в окно кидает,
    Вся наша жизнь – метель,
    А мы в ней – веселые и белые осадки.

    Глава 4

    - Ты посмотри - какая красота на улице! П.! Это просто чудо, какое сегодня! Не правда ли? Безумно красиво все! Метель нам пела песенку. Да?
    - Да, очень красиво. Даже и не верится, что только два часа назад здесь было холодно, морозно, ветрено, неуютно…
    - Дело в отношении ко всему этому. Ведь погода ни на капельку не изменилась. Нет. Наше отношение к ней изменилось и делов-то. Но отношение изменилось, и, ты посмотри, сама метель, сама вьюга нам словно улыбаться стала. Метель нам пела песенку… Завертела, закружила, унесла. Понеслась по белым улицам душа. Снегом, снегом мы укутаны, на головах у нас снег, а не седины. Да и нет у нас седин. Мы молоды, полны жизни, нам еще жить да жить! Ох, и красота! Насмотреться не могу!
    - Эх, был бы у нас фотоаппарат, сняли бы, и на стенку потом повесили.
    - Да, не беда! Я запомнил все прекрасно! У меня своя фотопленка есть, на которой все запечатляется и в цвете, и в звуке, и в настроении. Слушай, П, а не слепить ли нам снежную бабу?
    - Думаю, сейчас это не совсем получится сделать.
    - Это еще почему? Почему это у нас с тобой, да еще с кем-нибудь не получится? Сейчас я позову, эй, девушка, можно вас на пол часа привлечь к одному важному делу?!
    - Да, не спеши ты! Не получится потому как мороз. На морозе снег не лепится. Надо до весны ждать.  
    - Ага, т.е. весной, когда снег начнет мокреть, когда снег станет податливым для лепки, из него можно будет слепить чудную снежную бабу?
    - Совершенно верно.
    - Девушка, большое вам спасибо, извините что побеспокоили, нам до весны ваша помощь, к сожалению, не понадобиться. А вот весной, когда снег станет как пластилин, мы из него с вами вылепим чудную молодую бабу. Стройную, статную, на все согласную, без капли укора в глазах, строгую, но справедливую. Это будет моя жена. А вам мы тоже слепим, кого пожелаете. Вот можете уже сейчас желать. Кого хотите себе?
     - Ну, у меня парень есть уже…
    - Ну, вы скажите, парень. Парень парню рознь. Мы вам не парня, какого слепим, а настоящего снежного принца. Высокого, тоже стройного, красивого! Богатого!
    - Ой, как же вы богатого слепите?
    - Да, очень просто. В придачу к нему будут два мешка снежного золота. Устраивает?
    - Хорошо! Устраивает! Ну, я побегу тогда, пока зима, а весной, на этом же месте…
    - И в это же самое время! До встречи!
    - До встречи!
    - Егор Ермолаевич! Может быть мы просто пьяные, вот и кажется нам все широким и красивым?
    - Какие мы пьяные? Ты чего? Трезвые как стеклышки! А красота она сама по себе. Ведь знаешь, что такое красота? Красота это сила. Великая сила. С такой силой, не зря говорили, можно мир и перевернуть, можно его и спасти. И не важно, женская это красота, или красота самого мира – склоненных березок, летящих снежинок и паутинок. Все одно оно едино, потому как красиво. Это надо стараться увидеть. Точнее стараться не быть таким вечно занятым делами более важными, а иногда остановиться хоть под деревом, и постоять рядом. И тебе чудо откроется! Чудо распускающихся почек! Ведь удивительно, такие они глупые должно быть, даже совершенно не разумные, а как одно целое живут. И форму одинаковую имеют. И красиво ведь!

    Я вот недавно алгоритм счастья открыл, или прочитал где-то об этом, уже и не вспомню. Т.е. это способ, алгоритм посредством, которого, можно стать счастливым. Я его на себе еще не опробовал, потому что сам понимаешь, дела у меня были поважнее, чем поиск счастья, но, думаю, он заложен во многих философских и религиозных даже системах. Так вот. В основе этого способа, лежит связка: цель - средства для достижения цели. Принято считать, что если ты хочешь стать богатым, значит надо копить деньги. Это в корне не верно! Потому что, двигаясь по такой схеме, человек никогда не станет счастливым. Станет когда-нибудь богатым, когда ему будет под семьдесят, и он будет думать про себя – какой же я осел, старый и дурной, но счастливым не станет. А я ведь ставлю задачу себе стать счастливым, в конце концов. Поэтому, для того, что бы стать счастливым, надо ставить себе, во-первых, неосуществимые цели, а во-вторых, и не пытаться их осуществлять. Ну, т.е. их надо пытаться осуществлять, но действиями без всякой видимой связи с целью. Это хорошо показано в «Жертвоприношении» Тарковского. В частности, там речь шла о том, что один монах, пытаясь искупить свой грех, посадил сухое дерево, и начал изо дня в день его поливать. Т.е. целью его было искупление греха, а действиями – поливание сухого дерева. Связи нет? А здесь и не должно быть никакой связи! Здесь один ритуал! Вот она где собака порылась! Главное, действия должны повторяться, часто, ежедневно, не прерываясь, ведь это ритуал. И, когда в один прекрасный день, дерево пустило зеленую змейку листьев, по своим сухим сукам, монах мгновенно стал счастливым. Для него как бы пришло откровение – что его грех прощен! Но! Самое главное! Монах не понял, и никто до сих пор смотревших этот фильм не поняли что, грех то ему был прощен, не за то, что он дерево поливал, нет, совсем не за это, это грубое заблуждение, а за то, что несмотря ни на что, неосознанно, он стремился стать счастливым! Да, он был грешен, но он искупился стремлением к счастью, и в данном случае к красоте, потому что, как я покажу это дальше – красота и счастье они очень рядом стоят. Ритуал – это стремление к счастью! Счастье – искупление грехов.

    Вот, еще один такой пример. Человек каждое утро и каждый вечер выходит к открытому водоему, поворачивается лицом на восток и выливает на себя ведро воды. Вроде, он как бы хочет таким образом стать здоровым, оздоровить и закалить организм. Но, даже школьнику известно, что если поливать себя холодной водой из крана, то нисколько от этого здоровее не станешь, а наоборот попадешь на следующий день в больницу с воспалением легких. Но это ритуал, и потому тут тайный смысл - неосознанное стремление к счастью, или осознанное, мы то уже об этом знаем. Частое повторение одного и того же дела, дает человеку вначале надежду, что все это к чему-то приведет. Потом веру. Вера дает человеку внутреннюю силу, несгибаемость и непрогибаемость его перед трудностями. Сила – это само собой уверенность. Уверенный же в своих силах человек естественен и красив. Это внутренняя красота. Душевная красота и самодостаточность и есть счастье. Мы замкнули круг. Человек, долго поливающий себя водой из ведра, станет, в конце концов, счастливым, хоть и все равно будет болеть. 

    И, я тебе скажу, не важно какое ты действие будешь повторять. Что бы стать счастливым, совершенно необязательно придерживаться четких методик. Главное, я еще раз сделаю акцент, в том, что действия не должны иметь ничего общего с целью, к которой они должны якобы привести (т.е. поливаешь себя водой, а это противоречит цели – стать здоровым). Если я запутанно говорю или не понятно, ты, П., пожалуйста, задавай вопросы, если что не понятно. Не стесняйся. Или, вот, еще тебе один пример, вижу, что ты меня совсем не понимаешь, я захотел стать президентом. Для этого я начал учить наизусть стихи Есенина, и каждый вечер с семи до девяти читаю их по памяти. Президентом я, разумеется, не стану, но счастливым, со временем, обязательно, неминуемо стану. Ну что тут не понятного? А?
    - Все понятно, если ты станешь президентом, то счастливым никогда не будешь…
    - Да, это ты верно заметил. Упаси, Господи, когда-нибудь стать президентом! Лучше уже быть футболистом.
    - Или поп-звездой.
    - Или арабских шейхом.
    - Или папой римским.
    - Словом, кем угодно, но только не президентом. Вот засада! Такое настроение, такая погода, а бабу слепить не удается. Может, в футбол сыграем?
    - Можно. Где людей будем брать?
    - Сейчас соберем. Эй, молодой человек! Эй, пожилой человек, папаша! Не проходите мимо. Через считанные минуты, в нашем небольшом и провинциальном городке состоится финальный матч за титул межконтинентального чемпиона в полусерьезном весе по футболу. Противостоять в этом не простом, изнурительном, но увлекательном бою будут друг другу две команды, но может быть и больше. Это в зависимости от того, сколько народу соберется. Название первой команды - «Дырки», второй – «Решето». Составы команд блуждающие. Кто за кого хочет – тот за того и играет. Если не нравится в одной команде – можно перейти в другую. У нас полная свобода и демократия! Свобода выбора и слова! Свобода вероисповедания и политических убеждений! У нас игра. А игра как вы все прекрасно знаете – это жизнь. Что наша жизнь – игра!
    - Можно я за вас буду играть?
    - Конечно можно!
    - А мне можно за вас?
    - И вам можно!
    - И мне?
     - И вам. Так, у нас нормально получается. В одной команде семь человек, а в другой всего один – П.
    - Да я бы тоже за тебя пошел, дорогой Егор Ермолаевич!
    - Тогда задача упрощается до безобразия. Команда одна. Значит она уже гарантированно чемпион. Поздравляю вас товарищи! Ура! Слава великим победителям из команды, какая у нас там команда, а «Дырки»!
    - Так и что, играть не будем?
    - Ну почему не будем. Будем. У нас значит, сейчас будет показательный матч, т.е. выступление.
    - А выпивка по окончании будет?
    - Будет, папаша, будет! Итак. Взяли в руки по мячу. Все взяли? Начали! В прохожих не пулять. По окнам не бить. Фонари не сбивать. Игра она стоит свеч. Федор Михайлович говорил, что в игре больше всего проявляется характер человека. Пасуй мне! Одного обвел, второго, удар… Вот. А почему так происходит? П., держи, это тебе! Да, потому что только в игре человек не зажат и естественен. Сбрасывает с себя маски, которые носит на себе. Удар, еще удар! Анкор, еще анкор! Папаша, ну что же вы не финтуете? Надо финтовать! Надо чтобы дриблинг был. И не говорите что вы не в том возрасте. Если пить вы в том возрасте, значит и финтовать тоже в том самом… Ну, все, закончили. Считаю, матч прошел успешно. Инициатива всю игру была в наших руках. Ее никто не порывался у нас забрать. А если бы такой смельчак и нашелся – ему бы было несдобровать…
     - Молодой человек, вот вы такой инициативный. Жизненная позиция у вас активная. Вот как вас зовут?
    - Егор Ермолаевич, а это мой друг П.
    - Так вот Егор Ермолаевич, меня зовут Афанасий Афанасьевич. А интересует меня вот какой вопрос. Вот как вам это так легко удается жить что ли? Ну, т.е. вокруг вас само все вертится, кружится, создавая легкость бытия. Иными словами я хотел спросить, что вы такое пили, что добились такого эффекта взаимопонимания и единения с народом что ли?
    - Да пил я то же самое, что и вы пьете, и что пьют все здесь собравшиеся. Дело ведь не в том, что пить.
    - Так, а в чем же? Раскройте свой секрет…
    - Да, это очень интересно!
    - Дело в том, как пить и с кем?
    - Нет и не в этом дело. Можно и совсем не пить…
    - Как не пить!?
    - Обыкновенно, собрать силы и не пить.
     - Это нонсенс!!!
    - Совсем не пить!?
    - Ну, да. Только ведь сразу возникает закономерный вопрос – а что взамен! Ведь верно? Вот. Тем, которые всю жизнь пили сложно понять - как это совсем не пить, а другим, которые никогда не пробовали даже, невозможно постигнуть – что же в этом такого, что пьешь и пьянеешь. И представители этих двух лагерей постоянно критикуют друг друга. Но и те, и другие не правы. Во-первых, потому что они не понимают и не хотят понять друг друга, и это уже как минимум показатель необъективности. Во-вторых, кого из вас, пьющих и непьющих, не посещала мысль о том, что ведь может быть, я не такой умный и не все знаю, и может быть есть еще другие способы существования. А? А вот вам и альтернатива, вот вам и замена – попытайтесь понятье другого человека, не такого как вы, и может быть, вы прозреете в нем чего-то такое, от чего у вас все перевернется внутри. Но вы спросили за меня лично, и я вам отвечу. Однажды я пытался понять тоску одного человека. Мне, допустим, было непонятно, почему он просто не пойдет и не напьется. И это было для меня загадкой. Я наблюдал его неделю. Потом я его понял. Я был поражен! Передо мной раскрылась вся бездна его души. Это ведь целый мир, чужая душа, да и своя тоже. И в этом его мире я увидел себя, или иначе, я увидел себя его глазами, себя, и те вещи, которые нас окружали, те вещи, которые мне казались такими обычными и повседневными. Я так ошибался! Оказывается, я ничего не знал об этом человеке! Абсолютно ничего! Я увидел, кем он меня считает, и я понял, что, возможно, я действительно, такой и есть - полное гавно. Потому что человек он не сам по себе, он в отношениях с другими людьми. Что я из этого вынес? Да, ничего. Я понял, насколько я несовершенен и порывист. Я понял, что не буду для всех хорошим и любимым. Потому я и не старался для кого-то таким стать. Я жил некоторое время в одиночестве, потому что такой подход к жизни, какой я в себе выработал, неминуемо ведет к одиночеству. Мне вот-вот должно было исполниться тридцать лет. И тут случилось чудо! Я узнал, что, оказывается, люди разные бывают. И я для них могу быть разным. Для всех я не могу быть любимым, но для кого-то, для одной могу. Разве узнав такую сильную вещь обязательно пить, чтобы быть пьяным!? Нет, совсем не обязательно. А то, что я на себя шутовскую маску время от времени натягиваю – так это не я, не настоящий я. Я настоящий только не для многих людей. Вы меня простите, конечно, что я вас выходит, обманул. Вы ведь думали, что вот человек, живчик, его надо держаться. Он сейчас раскроет секрет своей легкости бытия, а это все оказывается не то…
    - Егорка, ну что же ты! Ну, какое ты гавно?!
    - Егор Ермолаевич, у вас слишком резкая смена настроений, надо бы выпить…
    - Да, надо добавить…
    - Егор Ермолаевич, вы нам подарили такой чудесный матч, и мы хотим тоже что-нибудь сделать для вас, например, угостить коньяком.
    - Спасибо, мои дорогие! Но я действительно, что-то сегодня и без особой выпивки уже пьян. Пора на покой. Метель, смотрите, усиливается. Бабу до весны не слепишь…

    Распрощался Егорка со всеми да пошел домой. По дороге он все больше молчал. Я пытался натолкнуть его на мысль о том, что надо расставить все точки над «и», и со всем покончить. Принять все таким, каким есть. В конце концов, ведь так много кругом разных женщин, зачем себя изводить недосягаемыми горизонтами, неизвестно чем это все закончится. На это он мне сказал – галстук я тебе сдал, так что можешь не беспокоиться, с остальными вопросами я скоро разберусь. И поблагодарил за соучастие.

    Вот так все происходило вплоть до вчерашнего вечера. А дальше я уже и не знаю, на самом ли деле все так и было, как ниже описано, или нет…  


    Глава 5

    Егорка зашел в дом, когда все уже спали. Мерно отсчитывали время часы. Слышно было дыхание спящих людей. Он прошел по коридору. Посмотрел на трубу над потолком, чему-то усмехнулся. Зашел на кухню. Зажег свет. Его немного покачивало. Заварил чай и сел за стол.

    Тоска, тоска! Вот здесь она ловит человека в свои сети. Приходишь домой, а рядом никого нет. А мозг, который все время не дремлет, все время выдает новую и новую информацию, говорит – так происходит уже давно, и, вероятно, все так еще будет происходить довольно долго, надеяться не на что. Мысли такие - они мучают человека. Они его искушают. Убивают всякую надежду, селят в душу одну тоску и уныние. А ты борешься с ними. Вслух на каждом углу кричишь, что жизнь прекрасна, что жить надо как колос, что жизнь она не простит тем, кто думал о ней слишком плохо. Победишь ли ты эти темные мысли, если твои слова навсегда остаются только словами? Пускай эти слова и крик души. У других ты, может быть, и разожжешь огонь в сердцах, глаголом будешь жечь, но себя, себя ты спасешь только в том случае, если слова перестанут быть символами и звуками, а превратятся в реализуемые планы, в живые формы. Сам ведь говорил что, читая стихи, а стало быть, только силою слова, посредством твоего выдуманного ритуала, можно стать счастливым. Ведь говорил же! И ты не лгал, ни слова не было у тебя неправды. А раз так, в чем же ты постоянно сомневаешься? В чем? Или, может быть, ты в ком-то сомневаешься? В себе? Это ведь малодушие, так не верить в самого себя!

    Егор, встал и взял листок бумаги. Положил его на стол и подписал в верхней половине – «Метель». Что нас в жизни греет? Первые и последние строки он придумал раньше, поэтому их просто записал и перечитал, что получилось. Дальше он написал такое:

    Прости меня мама,
    Хорошего сына,
    Я не был хорошим сыном,
    Каким ты меня растила,
    Меня не весть куда носило,
    Не весть куда прибило,
    Я потерялся.
    Я остановился.
    Я хотел спросить,
    как пройти назад,
    Но никого вокруг нет,
    В этом городе никого нет.

    Я стал пятиться назад,
    Но уперся в стену,
    Я обернулся -
    Я знаю эту стену!

    Потом, подумав, еще раз добавил:

    Я знаю эту стену!!! 
           

    Да, Егорка, конечно, нельзя сказать, что ты живешь примерной жизнью. Непутево ты живешь. Носишься, действительно, вдоль какой-то стены, ориентиры твои сбитые. Ты хотя бы вспомни, как ты в последний раз напился. Ладно, там просто выпивать, но ты ведь натурально напиваешься. Это оно, конечно, понятно, отчасти, глушишь тоску, но ведь ты себя растрачиваешь в этом всем, о многом забываешь. Мало того, что ты попал под трамвай, тебя потом ограбили милиционеры, волки в форме, а потом ты просто потерялся. Ты приехал совершенно в чужой город. Если бы ты просто ошибся, это можно было понять, но ты ведь не просто ошибся. Ты осознанно ехал в другой город, совершенно об этом не подозревая. А когда ты проснулся на следующий день, с похмелья и с семипудовой головой – то был шокирован. Ты оказался в квартире своей бывшей жены. И ребенок, у тебя ведь есть дочь, ты совершенно о ней порой забываешь, она спала рядом с тобой. По-детски она раскинула руки во сне и, похоже, что сопела. Ты встал. Бывшая жена тебе рассказала, что ты приехал ночью на такси, денег у тебя не было, поэтому она заплатила. И приехал-то ты в летних туфлях. Где ты их вообще взял в такой мороз, в такую стужу? Для тебя, должно быть, до сих пор загадка, как ты там мог оказаться. Но, с другой стороны, это было хорошо, так как ты провел тогда с дочерью день. А она ведь так редко тебя видит. Ты бы хоть по телефону ей звонил, она ведь так по тебе скучает. Мудак ты! Поэт говеный! Ромео, гребаный! Эх, эта твоя роковая страсть! 

 

    Егорка уставился в потолок. Потолок был заклеен обоями. Они от времени пожелтели и местами отклеились. Давно бы стоило заняться ремонтом. Раз не хватает сил построить новый дом, надо хотя бы починять старый. Мысли путались. Мешались друг с другом. В этом всем мире одна большая загадка, ее надо разгадывать. И если любовь она сама по себе, и в ней самой смысл и разгадка, значит везде, где прав и где не прав – везде есть проступь любви. За стеной ссорились соседи. Забавно так - не кричали друг на друга, а чуть слышно быстро переговаривались, не стучали кулаком по столу, а легонько хлопали ладонью. Егорка улыбнулся и написал на листе:

    Маленький самолет,
    В лучах заходящего солнца,
    Мерно набирает высоту.
    Он кажется ярко красным,
    Из-за отбрасываемых лучей.
    На его борту сидим мы,
    Сидим мы и заказываем
    Чашечку горячего чая.
    Нам хорошо вдвоем,
    Нам уютно вдвоем,
    Нам не скучно вдвоем,
    Сдается, 

    это будет продолжаться вечно,
    Я не поверю,
    если кто-то скажет,
    что самолет имеет остановку конечную,
    Я разобью у того бутылку на голове
    Кто скажет,
    что у самолета не хватит на «вечно» бензина.
    Я знаю - авиационный бензин -
    Это хороший бензин,
    И не надо меня водить за нос.
    К тому же надо понимать,
    Что «вечно» - это метафора,
    Ведь лететь нам не далеко,
    Тут за углом есть край света,
    Это совсем рядом,
    Сразу за углом,
    Да, край света.
    Мы сойдем на этой остановке
    И дальше пойдем пешком –
    Искать тихую, гладкую гавань.
    Искать тихую, семейную гавань…

    Но следом за этим, практически не отрываясь от бумаги, следуя своим быстро меняющимся образам, он вывел:

    Мне снился сон.
    Черный город,
    А в нем ни души,
    Черные крыши
    И фонари.
    Черное небо
    Над головой
    Все в этом городе –
    Страшный покой.
    И в этом городе
    Есть стена,
    Очень высокая
    С виду она,
    Очень добротная
    Видно стена,
    Сокрыта за нею
    Тайна была.
    Я бродил в потемках,
    Шаря рукой
    Вдоль стены бетонной
    Искал проем.
    Долго я шел -
    Пока его нашел.
    Пока его нашел –
    Весь сон уже прошел.
    А ты сидела рядом
    И гладила меня,
    Сказала, что я бредил
    И что стена – моя
    Бредовая фантазия.

    Егорка вздохнул. Встал, и еще раз заварил себе чай. Он подошел к окну и посмотрел в темный, едва освещенный уличными фонарями город. Когда он подолгу так стоял и смотрел в ночь, ему виделись не электрические огни, а звездные созвездия. Он любил мысленно соединять близкие и яркие точки. Он запоминал эти контуры, представлял из них мифических животных, кентавров там, пегасов. От этого ночь наполнялась символическим и мифологическим смыслом. Однажды он выделил из фонарей пару. Они были яркие и находились на одном уровне, так что их можно было принять за два светящихся глаза. Казалось, они смотрят прямо в комнату. Прямо в глаза Егорке. Они его нисколько не пугали, скорее наоборот, передавали ему ощущение того, что кто-то, сопричастен его одиночеству и его ночному всматриванию в темноту. Что может быть, этот кто-то его прекрасно понимает, знает, что у него на душе. И, без лишних слов, вовсе без слов, молча слушает его стихи, ловит его темные мысли и безмолвно отвечает ему взглядом - глаза в глаза, как преданный четвероногий друг. Вот и сейчас он, не мигая своими киловаттами, выражает весь собой готовность говорить, но его удел - смотреть и слушать. Добрый неизвестный друг! Ночная фантазия возбужденного сознания!

    В тихой нашей гавани
    Мы построим дом.
    О, какой это будет дом!
    Ты такого никогда не видала!
    Дом – это конец скитаниям,
    Мы о нем так мечтали!
    Это место, где можно преклонить
    уставшую, после утомительного дня,
    голову, место,
    где можно не скрывать своих чувств.
    Да, это будет прекрасный дом!
    Милая, ты будешь гордиться
    За то, что я у тебя такой замечательный
    Строитель и архитектор.
    В доме будет много окон,
    Отовсюду будет струиться свет,
    Много цветов и много места для детских игр.
    В тихой нашей гавани,
    это будет самый дружный и теплый дом…

    Это похоже на заклинание. Егорка вымаливает себе прощение. Он грешен и всюду виноват. Начать все с начала - вот чего он так хочет, вот чего он жаждет. Если невозможно так жить дальше, значит надо сдавать по-новому. Пробовал же он уже начать новое строительство, но что-то не срослось и пришлось оставить идею. Тогда он понял, что нет в его чувствах достаточной искренности и чистоты, порыва даже нет. А продолжать в этом духе было невозможно. Но теперь и чувства должной силы и чистоты, и искренности, и порыв просто сумасшедший, но опять чего-то не хватает. Как будто стена, которая четко делит все на две половины, навсегда отделяет его от того, что ему на самом деле нужно и дорого, а оставляет ему лишь сгоревшую вотчину, заколдованный круг горьких воспоминаний и безнадежно устремленный взгляд в туманное будущее.

    Я побежал вдоль стены,
    Мама, может быть, я вернусь,
    Может быть проем –
    это дорога назад!?
    Я бежал и падал,
    Поднимался и спотыкался опять.
    Мама, мне страшно узнать,
    Что там за тем проемом.
    Теперь уж близко,
    Я помню этот поворот,
    Как и во сне за ним разгадка,
    Как и во сне за ним пробуждение.
    В проеме свет
    Столь яркий свет,
    Что я привыкнуть не могу
    Так сразу – и покорно жду
    Когда глаза смотреть начнут.
    Увидел я тихую гавань в проеме,
    Домик с трубою увидел в проеме,
    Дети резвились во дворе дома,
    Дом охраняли два рыжих бульдога.
    Милая моя мыла раму,
    Я помогал – был рядом,
    Я помогал…
    Я помогал!!!
    Я-яяя-а!!!
    Мама!
    Я сошел с ума!
    Дай мне динамит,
    Я взорву эту проклятую стену,
    Я должен быть там!
    Там мое место,
    Я совсем потерялся!
    Мама, я прошу тебя, мама!
    Совсем немного надо! ...
    Я не могу быть здесь! ...
    Я не могу так больше! ...
    Мама!

    Уткнувшись головой в сложенные перед собой руки, Егор Ермолаевич рыдал, как маленький ребенок. Страшные строчки. Ведь он с жизнью прощается в них. И вспомнил он разом всех: и дочь, и мать, и Аглаю, и жену бывшую. Стоят они перед глазами его и молча укоряют. А он ничего не может в ответ сказать, только слезы по щекам хлещут. И жалко-то и обидно не за себя, не за свою жизнь, что так бездарно ею распорядился, а за то, что в их жизни так нехорошо и порядком наследил. И от беспомощности и от своей бесполезности соль выступает на глазах.

    Но это все сон! Сон! Это ему снится, нельзя так оставить! Все будет хорошо! Надо проснуться! Кто ему поможет? Кто ему поверит? Тот, кто поверит ему, поверит в него – найдет в нем самого сильного союзника, самого преданного друга, самого любящего мужа.

    А ты сидела рядом
    И гладила меня,
    Сказала, что я бредил
    И что стена – моя
    Бредовая фантазия.
    ……………………………
    Вся наша жизнь – метель,
    А мы в ней - веселые и белые осадки.

    Пробило два часа ночи. Соседи помирились и пошли спать. Лист бумаги с двух сторон был исписан. Поэмка «Метель» была закончена, и вместе с тем, почти прошли тревоги и волнения. Егорка взял кружку с холодным чаем и жадно выпил его. В темноте все также приветливо и устало светились два знакомых огонька. Китайские настольные часы монотонно тикали китайское и убаюкивающее – чих-чих. Мысли путались веки тяжелели…


    Глава 6

    - Доброй ночи, Егор Ермолаевич!
    - Что? Где?!
    - Не волнуйтесь так, все хорошо!
    - Извините, я заснул. А вы кто? Что уже весна наступила?
    - Это еще, почему весна наступила?
    - Ну, вы похожи на снежную красавицу, извините. А из снега, такую как вы, можно слепить только весной, когда снег станет липким и т.д.…
    - Да, не за что извиняться, дорогой. Егор Ермолаевич!
    - Это я со сна такую ерунду несу. А как вы сюда попали?
    - Обыкновенно.
    - Хм, обыкновенно… но, знаете ли, обыкновенно это значит через двери, а я их сам собственноручно на два английских замка закрыл и шваброй подпер…
    - Ну, значит, плохо подперли.
    - А, плохо подпер… Но вы так и не сказали кто вы. И откуда вы меня знаете и…
    - Для сонного человека, слишком много вопросов задаете, Егор Ермолаевич.
    - Извините, это так необычно…
    - Меня вы можете называть Настасьей Филипповной. Это вам для удобства запоминания.
    - Удивительно!
    - Я к вам, собственно по делу, не терпящему отлагательств.
    - Да, я вас внимательно слушаю, вы такая красивая…
    - Спасибо. В определенных кругах стало известно, что вы в некоторой степени поэт. И вас хотели бы послушать. Лица, должна вам сказать, очень влиятельные, так что отказываться не стоит.
    - Но ведь сейчас ночь…
    - Кому, как ни вам, Егор Ермолаевич не знать, что ночь самое лучшее время для сочинения и чтения стихов. К тому же, я знаю, у вас есть определенные трудности в личной сфере, а в случае если вы произведете благоприятное впечатление от чтения своих стихов, то вам будет предложено исполнение вашего заветного желания.
    - Как в сказке…
    - Считайте, что это как в сказке и есть.
    - Может быть, я сплю? Ущипните меня…
    - Лучше этого не делать. Вы согласны ехать?
    - Да, согласен. Но еще один вопрос…
    - Тогда быстро собирайтесь и едем. На остальные вопросы я дам вам ответы в пути.
    - Хорошо.

    Егор быстро собрался. С незнакомкой они вышли на улицу. Здесь их поджидал белый бумер. Они сели в него и помчались по заснеженному городу. Дороги Егор не видел, возможно, ее и не было.
    - Можно вопрос?
    - Да, спрашивайте.
    - А почему именно я? Разве я такой хороший поэт?
    - Вы напрашиваетесь на комплименты, дорогой Егор Ермолаевич?
    - А, да. Понял. Ну, если не хотите, не говорите. А кто эти влиятельные люди?
    - Они есть вершители судеб человеческих.
    - Тоже понятно. А что мне там прочитать? У меня-то ни одного стихотворения для публичного чтения и нет, все одна лирика.
    - По ходу сымпровизируете. Главное, чтобы исходило от чистого сердца. Думаю, у вас получится. Когда у вас что-то будут спрашивать - отвечайте прямо и просто. Не злоупотребляйте придаточными предложениями. И будьте искренними.
    - Хорошо.
    - Сами старайтесь не задавать лишних вопросов. Помните, вы гость, а для гостя признаком хорошего тона является скромность и уважение к хозяевам.
    - Постараюсь.
    - Пожалуйста, приложите максимум усилий. И помните, там не министры какие-нибудь будут, с которыми вы постоянно имеете неосторожность напиваться.
    - Я понял.
    - Мы приехали.

    Они вышли перед чудесным белым дворцом. Вокруг было тихо и безветренно. Из дворца струился яркий свет, звучала приятная музыка. Они зашли внутрь. Прошли широкими коридорами, поднялись на второй уровень. Здесь был большой зал. Зашли и в него. Свет, судя по всему, струился именно отсюда, и ласкающая слух музыка тоже лилась из этого помещения.
    - Надо немного подождать.
    - Хорошо подождем. Я и не спешу никуда. Мне завтра не на работу.
    - Не хорошо прогуливать работу.
    - Я заболел и у меня кризис…
    - Знаем мы, какой у вас кризис, Егор Ермолаевич, запили.
    - Ну, это следствие кризиса…
    - Будьте искренни. Не карабкайтесь так по скользкой дороге лжи. Самому себе в первую очередь не лгите.
    - Может быть, это ирония?
    - Может быть.

    Они помолчали.
    - Знаете, а я ведь действительно, просто руки опустил, сдался. Но ведь чувство у меня настоящее, вы знаете?
    - Я знаю. Но ведь вам говорили:
    Надо было не распыляться,
    В суете себя не искать.
    Надо было в суть углубляться,
    А не по верхушкам скакать.
    - Да, говорили.
    - Потому оставьте на время полюбившуюся вам тему с разбитым сердцем, и сосредоточьтесь на вещах более серьезных. Неужели для вас до сих пор не открылась очевидная истина – что ничего просто так не происходит в жизни, если вы что-то потеряли, значит, вам это было не нужно!?
    - О чем-то таком я задумывался, но…
    - Но, выходит что слишком многое вам не нужно, да, вы это хотели сказать?
    - Да, именно это.
    - А вот скажите, сильно вам сейчас нужна соска, без которой вы в два года и прожить не могли?
    - Думаю, что она мне абсолютно не нужна.
    - Разве что в качестве сувенира, да? Вы поэт, поймите это. Пострадали и поэму написали, увидели несправедливость и раскрыли ее тайную ложь – вы видите то, что другой на вашем месте ни за что бы не увидел. Вы реализуете в своем творчестве высший Божественный замысел – борьбу добра со злом. Не цепляйтесь так за мирские ценности, если не идут сами в руки, значит не ваше это. Ваше будет еще, не переживайте. Не теряйте только, пожалуйста, веры. Помните, мирское – это прах, а творчество – вечно. Слышали ведь – рукописи не горят?
    - Да, так говорят…

    Тут в зал вошли Трое. Один из Них был Выше, Второй Ниже, а Третий, Вровень Обоим. Они говорили по очереди.
    - Спасибо, Настасья Филипповна, за услугу!
    - И вам спасибо, дорогой Егор Ермолаевич, что не отказали нам в удовольствии вас видеть и слышать.
    - Пожалуйста, ведь мне это и особого труда-то не стоило. Мне и самому очень приятно, что имею честь быть избранным…
    - Вы слишком торопитесь уважаемый, Егор. Чтобы быть избранным надо еще много сил приложить. А вы только становитесь на дорогу. Вы конечно грешный и взбаламученный, но вы и страдали, и старались быть искренним, это вам большой плюс. А пока еще рано, ведь сердце в груди не нашло свою рану…
    - Чтоб исповеди быть с любовью на равных, и дар русской речи сберечь.
    - Именно так, дорогой вы наш Егор Ермолаевич. Если вы не против, то прежде чем вы прочитаете нам свое стихотворение, мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
    - Да, пожалуйста.
    - Что такое есть любовь?
    - Любовь есть кровь, она все движет, она закипает, она будоражит, она стучит в висок.
    - Что есть вера и воля?
    - Вера есть скелет, основа человека. А воля его стержень.
    - Что есть ненависть и почему она есть?
    - Ненависть есть отравленная кровь, она также все движет, но она разрушает изнутри. Аналогична ненависти – ревность. Они есть, потому что человек боится.
    - Откуда в человеке страх?
    - Страх в человеке от одиночества. Когда человек один, он боится.
    - Почему человек в таком случае так ищет одиночества?
    - Он его не ищет, но находит. А находит, потому что не ставит целью найти что-то другое – одиночество оно сплошь и рядом разбросано, его и искать не надо.
    - Что есть тайна?
    - Тайна есть отодвинутая во времени разгадка.
    - Что значит – времени больше не будет?
    - Это означает, что секунда станет вечностью.
    - Почему вы не верите в себя?
    - Я не могу точно сказать, почему. Может быть, только таким сомневающимся я и могу быть поэтом. Все взвешивающим, и все подвергающим оценке, в том числе самого себя. Поэтому раз я такой есть, значит и в этом Высший смысл. Я не «не верю» в себя, я в себе рощу это чувство, просеивая шелуху.
    - Вот вы рассказывали не так давно о том, что жить надо как колос, а как защититься от зноя и мороза молодым побегам?
    - Кто спасет тело, тот не спасет душу.
    - Какое стихотворение вы хотите нам прочитать?
    - Я не знаю. У меня, как я сейчас вижу, нет ни одного достойного этого случая стихотворения. Так что, скорее всего, буду импровизировать.
    - А что для вас творчество?
    - Мне Настасья Филипповна тут подсказала, что творчество – это реализация Высшего Божественного смысла, который в свою очередь есть борьба добра со злом. Т.е. за творчеством стоит задача разоблачения противоречий и неправды жизни, а так же закрепления позиций за красотой, ведь она есть венец творения, красота есть добро. Если вы позволите, я начну читать стих.
    - Пожалуйста!

    Мы разрываем круг,
    И с этого момента,
    Ты мне не будешь
    звонить вдруг,
    А я не буду тебе.
    Я может быть
    Тебе и буду
    Еще друг,
    Но скажи,
    Зачем это тебе?
    Мы не разные
    Мы очень похожие
    Но оттого друг для друга
    безобразные,
    Что наши дни расхожие.
    Мы дети будничных дней
    И праздником для нас
    Был список ночей,
    Я не могу тебе
    Помочь ничем,
    Лишь только твой матрас,
    Я донесу до дверей.
    Ты не будешь лить слез
    И я не буду
    И поэтому
    мы слишком похожие,
    И потому мы
    Друг для друга прохожие. 
    Ты меня забудешь,
    А я, к сожалению,
    Вряд ли,
    У меня, знаешь ли,
    Память на лица,
    Да и сколько там лиц,
    Это ж тебе не столица.
    Итак, ты на поезд,
    Билеты в одну сторону,
    А я отложу свой отъезд,
    Я устал,
    И хоть день отдохну.
    Я дождусь весны,
    И когда снег станет мягким
    И податливым,
    Вылеплю из него бабу,
    На тебя похожую:
    Статную,
    Стройную,
    Но теплую,
    Не как ты – холодную.
    И если что-то не так
    Ты прости,
    Мы разрываем круг
    Безрадостно,
    И если тебе нужен, будет друг,
    То звони,
    Это не будет
    Неожиданно.
           
    - Хорошее стихотворение. Егор Ермолаевич, вас Настасья Филипповна предупредила, что вы можете попросить исполнения своего самого заветного желания?
    - Да, меня Настасья Филипповна предупредила. Но я только, знаете ли, сомневаться стал, действительно ли мое желание заветное. И потому подумал про что-то банальное наподобие того – что бы не было войны и в этом роде. Но это выходит не заветное, хоть и похвальное, с точки зрения человеколюбия, желание.
    - Напрасно вы, Егор Ермолаевич, сомневаетесь в своих желаниях. И себе вот тоже не верите. Совет вам – верьте самому себе, верьте своей судьбе. А желание, коли оно на самом деле заветное, найдет вас и так. Можете быть по этому поводу спокойны. Если у вас есть какие-то вопросы, можете задавать.
    - У меня очень малодушный вопрос, разоблачающий во мне любопытного и нетерпеливого человека – когда?
    - Вы сами себя разоблачили, сами себе и ответьте.
    - Я понял…. 


    Глава 7

    В дверь позвонили. Егорка поднял голову. Он был на своей кухне. Эх, это был сон! Уже давно было утро и на улице шумел народ, направляясь по своим делам кто куда. На столе лежали исписанные листки. Можно было бы для придания обстановке пущей поэтичности и богемности добавить к описанию натюрморта огарок свечи, перевернутую чернильницу, перо переломанное пополам, но этого всего не было. Ручка, да, была. Автоматическая шариковая ручка, а больше ничего не было. Упростился процесс до безобразия. В дверь опять позвонили.
    - Сейчас!

    Егор тяжело поднялся и зашаркал к дверям. Открыл их и, похоже, остолбенел.
    - Добрый день, вернее еще утро, это квартира Икрометовых?
    - Э-э, здравствуйте, нет.
    - А чья же?
    - Да вот я тут живу, еще мать моя, т.е. выходит наша.
    - А фамилия ваша как?
    - Так ведь Блинский…
    - Выходит, я ошиблась, ну извините…
    - Да, нет, вы совсем не ошиблись!
    - Т.е. как?
    - Я хотел сказать, что хотя фамилии и не совпадают, но зато, возможно, совпадает, что-то другое, более важное.
    - Я не совсем вас понимаю.
    - Я имею в виду, что совпадает цель прихода. Вот зачем вам нужны были Икрометовы?
    - Это мои знакомые и я хотела проведать их. Вернее одна только знакомая из них, Полина. Она заболела, а я вот навестить.
    - Что-то серьезное с ней?
    - Да нет, насморк.
    - Ну, это может подождать?
    - Насморк?
    - Да.
    - Думаю, да.
    - Тогда давайте я позвоню вашей знакомой Полине, я знаю их телефон, это мои соседи по подъезду. Скажу, что вы уже пришли к ней, но немножко задержитесь у меня. Хотите сами поговорите.
    - Хорошо, я сегодня никуда все равно не спешу…

    Это Она! Это Она, кто же еще может быть – если не она?! Она, она! Что же ты за сердце такое глупое – тебя дырявят, а ты опять кровь гонишь!
    - Полина сказала, что ей лучше, и что я могу не спешить. К тому же она сказала, что вы поэт и если мне повезет, прочтете мне пару своих стихотворений. Так что я останусь пока у вас, вы не против?
    - Конечно же нет! Что за вопросы? Вы чай будете?
    - Да, пожалуйста, на улице так холодно. Хоть и день уже, а мороз не отпускает. И метель. Всю ночь мела, и с утра опять завелась.
    - Вы какой чай любите? Дело в том, что у меня только зеленый, т.е. недозрелый, и другого нет.
    - А зачем же вы тогда спрашиваете?
    - Хотелось узнать, что вы любите.
    - Я многое чего люблю. Чай зеленый я, кстати, люблю. А еще люблю музыку, люблю свою работу, люблю своих родных, близких, стихи вот тоже люблю. А про какие совпавшие цели прихода вы давеча говорили?
    - Ну, вы пришли проведать одного человека, а проведали другого. На самом деле это ничего не поменяло. Так как добро оно уравновешивается.
    - Интересно.
    - Вот и получается, что цель ваша даже не столько совпала, сколько сохранилась.
    - А мне другое еще показалась. Я поэтому только и осталась у вас.
    - Что именно?
    - А то, что я не случайно ошиблась квартирой.
    - Не случайно?
    - Да, а что я даже шла сюда и почти наверняка знала, что со мной произойдет, какое-то чудесное событие, которое изменит мою жизнь.
    - И произошло?
    - Не знаю. Я боюсь говорить некоторые вещи вслух. Я так часто ошибалась.
    - Я тоже ошибался, но если мы вдруг, сейчас оказались, случайно вот так незнакомые люди вместе, значит, выходит, мы тогда, раньше, не ошибались.
    - Это очень может быть.
    - Хорошо, пусть это все так и будет происходить. Может быть, мы и ошибались в прежних своих поступках и в людях ошибались, но со своей дороги не сошли, отклонились немного, но направление осталось прежним.
    - Вы хорошо говорите. А можете прочитать свое последнее стихотворение, пока чай заварится?
    - Конечно, могу. Последнее стихотворение я сочинил во сне сегодня. Правда, я его не успел записать. Но по памяти могу рассказать. Мне удивительный сон между тем приснился. Я был у очень высокопоставленных особ. И мне таким показалось все реальным, что я даже удивился, когда оказалось, что я спал. А разбудили меня вы. Да, да, когда в первый раз в дверь позвонили.
    - Интересно. И что же там происходило?
    - О, это целая история! Началась она довольно давно, но я ее вам немного позже расскажу, хорошо?
    - Хорошо, как вам угодно, так и поступайте. А что за стихотворение?
    - А сейчас прочту. Называется оно «Расставанье»:

     Мы разрываем круг,
    И с этого момента…

    - Грустное стихотворение. Это реальные события?
    - Реальные переживания.
    - Понимаю.
    - Чай готов.
    - О, какой горячий!
    - Осторожнее, можно обжечься!
    - А я люблю такой! Чтобы крутой кипяток.
    - И сладкое любите?
    - И сладкое люблю, какая девушка его не любит.
    - У меня только вот бублики есть, если не побрезгуете…
    - Да чего ж бубликами брезговать, скажите тоже, бублики – это первый десерт! Давайте их немедленно сюда.
    - А вы борщ умеете готовить?
    - Конечно, умею! Причем умею как красный украинский, так и зеленый. Оба готовлю одинаково вкусными. Вы бы только попробовали – пальчики оближешь! Готовлю их, значит, следующим образом. Отвариваю мясо. Потом варю картошку там, капусту. Зажариваю на сковородке лук и морковь. Все смешиваю, казалось бы, все так делают, но получаю я шедевр. И знаете в чем секрет? Конечно, знаете. В том, что от души делаю.
    - Очень вкусно рассказываете.
    - Спасибо.
    - А вязать носки умеете?
    - Да, умею. Только вязание меня очень утомляет. Когда долго сидишь, вяжешь, а работа продвигается медленно, терпения, если честно не хватает. Может быть, когда стану пенсионеркой, и терпение появится.
    - Очень может быть.
    - Но это вы все глупости спрашиваете. Вы ведь другое хотели спросить.
    - Да, другое, вы правы. Чем вы моете свои волосы?
    - Смешной вы! Известно чем, шампунем. Почему вы такие вопросы задаете?
    - Интересно.
    - А. А мне можно задавать?
    - Можно.
    - Отчего у вас глаза грустные?
    - Это оттого, что я увидел у вас обручальное кольцо на безымянном пальце.
    - А это совсем не обручальное кольцо. Так что можете не грустить. Вот я его снимаю – раз! Не грустите! Это мне его подарил человек один, но он мне абсолютно не дорог. Я ведь понимаю, почему вы спрашиваете. Я и сама бы спросила у вас в том же роде, но боюсь все разрушить, так до конца и не построив.

    - Да я и не грущу, с чего вы взяли?!
    - А вот грустите!
    - А вот и нет!
    - А что же вы в таком случае делаете? А?
    - Просто думаю.
    - А о чем?
    - О том, что жизнь она идет по кругу.
    - Да, это естественно, но только не по кругу, а по спирали. А почему вы об этом сейчас думаете?
    - А вот послушайте шестистишие:

    Вдыхать карамель,
    Твоих волос,
    И нежно за плечи обнять,
    Ничего ни стараясь понять,
    Просто слушать,
    Знакомый голос.

    - Красиво!
    - Вам не кажутся эти строчки знакомыми? Такие до боли знакомые. Мне так приятно вас слушать, что кажется, что это было всегда. Вот и сейчас, прочитал вам стих, а вы как будто его знаете, так по-приятельски его принимаете.
    - Хорошее стихотворение, оно легко узнается. Оно и само по себе легкое.
    - Да, легкое. А вы очень красивая.
    - Спасибо.
    - Будете еще чай?
    - Да, пожалуйста.
    - А красивые женщины, как мне кажется, обладают свойствами притягивать к себе счастье. Вы счастливая?
    - Еще не знаю. А вы?
    - А я только открыл способ, с помощью которого можно стать счастливым.
    - И какой же?
    - Надо каждый вечер читать по памяти стихотворения Есенина.
    - И что?
    - Если очень долго это делать – станешь счастливым.
    - Думаю, с ума сойдешь, но счастливым не станешь. Это вы такое придумали, для оправдания своего несчастья. И для привнесения в стремление к счастью элемента абсурдности. Ведь так?
    - Да, вы так точно все подмечаете. Но как тогда стать счастливым?
    - Просто делать свое любимое дело, любить дорогого человека…
    - Так просто…
    - Да. А расскажите о себе. Я хочу знать о вас все…

    И Егор рассказал все, что знал о себе. Ничего не скрывая, время от времени вставая и заваривая чай. Потом она рассказала о себе. Потом они еще долго о чем-то говорили, о важном, неважном, спорили, смеялись, смущались, смотрели друг другу в глаза. Держали ладони в ладонях. Не замечали, как проходили часы. Не замечали, как ветер бросал в окна снег. И все в этом же роде. Потом стемнело и, оказалось, что пора прощаться.
    - Когда мы увидимся?
    - Очень скоро!
    - Меня устраивает такой ответ. А ты напишешь для меня стихотворение?
    - Да, напишу. Ведь творчество – это реализация Высшего Божественного замысла – борьбы добра со злом. Пострадаю от нашего предначертанного расставанья – а стихотворение зато напишу. Реализую частичку замысла.
    - Нет, не надо в таком случае мне стихотворений. Не хочу, чтобы ты больше страдал.
    - А я по-другому не могу. Ты уж прости.
    - Я тогда никуда не уйду.
    - Тогда оставайся насовсем…

    Через неделю после этих событий Егорка взял кипу чистой бумаги, и на первой странице начал писать: «Егорка наш влюбился. Познакомился с незнакомой девушкой и тут же немедленно в нее влюбился. С чего все началось, никто толком не знает, так как сам Егорка постоянно путался в рассказах и вводил с каждым разом все новые и новые детали об истории своего знакомства. А последние подробности и уточнения были так совсем противоречащими тем, которые были в самом начале. Из всего этого можно было сделать весьма неутешительный вывод – влюбился он страстно и, похоже, что безумно, ибо, чем еще можно объяснить провалы в памяти и порывы к действиям абсолютно неадекватным и непредсказуемым…»

    Конец

    07.02-14.02.06