ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"

Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика. Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея. Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.

Сегодня четверг, 25 апреля, 2024 год

    Татьяна Рогозовская (Киев):
    Вначале это было хобби, а потом это стало всерьез. А началось всё с того, что мы с Сашей Ершовым делали экскурсию «Киев в жизни и творчестве Михаила Булгакова». Это было 23 года назад. Потом началась борьба (не побоюсь этого слова) за музей, которая закончилась нашей победой в 1989 году, когда было подписано решение о создании музея М.А. Булгакова на Андреевском спуске…

    Тамара Исмагулова (СанктПетербург):
    В нашей семье любили Булгакова бесконечно. Моя старшая сестра занималась его творчеством, собиралась писать о нем диссертацию. Потом я подхватила эту тему… Это не проходит бесследно.  Булгаков всегда есть и иногда напоминает о себе… Он очень требователен и склонен к сюрпризам. Заниматься им тяжело – он неровен, он подразумевает какуюто конкуренцию и давление, которого нет, когда ты работаешь с другими.  Чтото тут происходит…  Может, действительно, какието силы действуют… Иногда он как бы уходит, но снова возникает, требовательно, и может призвать…

    Рашид Янгиров (Москва):
    Как исследователь я столкнулся с Булгаковым случайно. Это был 82 й год. Занимаясь совершенно другой темой, не подозревая в себе способности заниматься Булгаковым серьезно. Я должен был найти документы Лито, дальше возникли препятствия, чтобы этими материалами заниматься, но это лишь подстегнуло довести дело до конца. И, в общем, этот сюжет я закончил и тогда уже понастоящему понял, что Булгаковым можно заниматься всю жизнь. И, несмотря на 20 лет посильных штудий, еще есть чем заниматься.

    Евгений Яблоков (Москва):
    В моей жизни Булгаков присутствует с конца 70х годов… Это такая мегатема, от которой я пытался внутренне несколько раз отбиться, но она неумолимо возвращается и не отпускает…  Нет, дело не в том, что он властно мистически меня держит, а в том, что приходят все новые идеи, которые хочется както развивать…

    Игорь Сухих (Москва):
    Наверное, здесь нужно выделить два аспекта. С одной стороны, роман «Мастер и Маргарита» давно входит в круг моего актуального чтения: я его часто перечитываю, многие фразы помню наизусть. Если же говорить о более строгом, филологическом подходе, то Булгаковым я стал заниматься сравнительно поздно, после того, как уже написал статьи и книги о многих других писателях XIX и XX веков…

    Илона Киш (Будапешт, Венгрия):
    Булгаков в моей жизни играет определяющую роль. Я бы так сказала: жизнеобразующую роль. Впервые я услышала о нем еще в университете. Наша профессор Лена Силард, великолепный специалист по Серебряному веку и вообще по ХХ веку, предложила мне написать курсовую работу о Булгакове, и я настолько увлеклась этой работой… нет, я не скажу, что не перестаю этим заниматься до сих пор, но это находится в центре моего внимания.
    В конце 70х годов я принимала участие в исследовательской группе Иштвана Камараша, изучавшей читательское восприятие романа «Мастер и Маргарита».
    Я составила сборник писем и дневниковых записей Булгакова, перевела несколько рассказов. Сейчас я заканчиваю его творческую биографию. Вообщето это будет трилогия: 1я часть – дневники и письма, 2я – жизнеописание, 3я – «Мастер и Маргарита», основные варианты. Это как трехстворчатое окно в комнате Маргариты, через которое можно смотреть на творчество Булгакова.

    Фридрих Хюбнер (Германия):
    Впервые я познакомился с романом «Мастер и Маргарита», когда уже был сложившимся филологом – германистом и русистом.  Тогда меня задело то, что я хорошо знал и за чем внимательно следил: присутствие в этом романе Гете и Гофмана. Потом меня стала интересовать загадочность романа: как свести все его концы, как это вообще возможно? Приходилось спорить с теми, кто говорил, что это сделанная вещь. А как доказать, что это не так? А потом – это уже под впечатлением от статьи Б. Гаспарова – меня задевает открытость романа.  С одной стороны, это дает очень много, а с другой – дает возможность думать об очень многом. 

    Ольга Обухова (Италия):
    В жизни всего моего поколения Булгаков был такой яркой кометой, разорвавшейся и определившей во многом нашу жизнь. «Мастер и Маргарита»  это был самый яркий, самый интересный роман, который пришелся как раз на нашу молодость, он резко выделялся из всего того русскосоветского, что мы читали до этого, и, несомненно, произвел эстетический переворот в нашем видении литературы. Но, к сожалению, то, что последовало за этим,  квазифилологический бум и художественное осмысление романа типа рисунков Нади Рушевой – это сильно банализировало и восприятие, иосвоение обществом этого романа.

    Ирина Белобровцева (Таллинн):
    Булгаков в моей жизни начался, как у всякого профана, с «Мастера и Маргариты». Я в то время была на четвертом курсе университета и занималась, если сказать нескромно, довольно успешно Маяковским, ЛЕФом и всем этим кругом. У меня уже были публикации и впереди маячила аспирантура. Но я прочла в журнале «Москва» «Мастера и Маргариту»… пришла к своему научному руководителю Заре Григорьевне Минц и сказала: «Я не буду писать дипломную работу по ЛЕФу и Маяковскому, я буду писать по Булгакову».  На что она мне резонно сказала, что так не делают серьезные люди, дипломы пишутся не с нуля, а на основании пройденного, и поэтому вопрос будет решать кафедра. Кафедра, естественно, разрешила, да и З.Г. возражала скорее для острастки, потому что видела мое смятение и вспыхнувшую любовь. Но диплом был не по «Мастеру», а по «Театральному роману» («Запискам покойника»). Более того, мне дали рекомендательное письмо к Елене Сергеевне Булгаковой (об этом письме следовало бы рассказывать отдельно, но сейчас речь о Булгакове…).
    Елена Сергеевна была необыкновенно хороша, красива, молода – я и в нее влюбилась. Случайно пришла с мимозой, она, конечно, тут же все поняла
    – таких внезапно схваченных любовью к Булгакову были уже толпы, простоне у каждого было рекомендательное письмо из Тартуского университета.
    Помню, при первом взгляде на Е.С. я подумала – Булгаков женился на молодой женщине (к этому моменту я уже знала, что она была его третьей женой, и житейское клише сработало). Уже потом, после ее смерти, я узнала, что Е.С. была всего на два года моложе Булгакова, это судьба ее берегла, чтобы она успела выполнить все задуманное и обещанное. А при встрече я сразу почувствовала: действительно, чтото мистическое или магическое живет в этой женщине. Очень хорошо помню всё, что тогда было, о чем мы говорили и какие дурацкие вопросы я задавала, и помню, каким Е.С. была исключительным педагогом: она ни словом не обмолвилась о том, что существуют три списка прототипов «Театрального романа», а дала всё это изыскивать мне самой. И я вдоволь испытала тех головокружительных радостей открытий, пусть даже самых маленьких, о которых знают все филологи.
    Когда я закончила университет, то оказалось, что никакие рекомендации кафедры не могут поколебать негативного отношения министерства и партийных органов к Лотману, мест в аспирантуре ему не давали несколько лет подряд, и я стала соискателем. Тогда осторожный Юрий Михайлович сказал, что Булгаков «незащищабелен», поэтому надо сменить тему. Он в ту пору занимался семиотикой кино и, решив быть моим руководителем, дал мне тему «С. Эйзенштейн и советская литература 2030х годов».
    Диссертацию на эту тему я так и не защитила, хотя написала, и у меня хранится письмо Ю.М.Лотмана в ректорат Таллинского пединститута, где я в ту пору работала. В нем написано, что работа моя завершена и после учета замечаний рецензентов может быть вынесена на защиту в апреле 1975 года. Я не стала передавать это письмо адресату: меня выгоняли из института по политическим мотивам, и желание Лотмана оберечь меня могло дорого стоить и ему, и всему отделению русской филологии Тартуского университета. Впрочем, когда в 1986 году я получила возможность работать по специальности, совета по защитам кандидатских работ по советской литературе в Тарту уже не было: идеологически слабое было место для таких действ. Защитила я в 1990 году диссертацию «В.Маяковский и художественные поиски группы ЛЕФ (Литература и кино) в Московском пединституте имени Ленина. Где Булгаков и где я.
    Но с 1991 года Булгаков вновь появился в моей жизни. С тех пор мы работаем в соавторстве со Светланой Кульюс.  Обе защитили по «Мастеру и Маргарите» вторые диссертации в Тартуском университете. Хотели написать общую диссертацию, в два раза объемнее требуемой, и защищать ее вдвоем (ведь мы постоянные соавторы), но к такому повороту событий докторский совет готов не был. Пришлось нам вместе написать комментарий к «Мастеру». Для меня это значило «закольцевать» Булгакова в своей жизни.
    Но он продолжает и поражать, и тревожить …

    Светлана Кульюс (Таллинн – Мюнхен):
    В студенческие годы я занималась в семинаре у Ю.М.Лотмана, но в течение ряд лет свои работы посвящала эстетике и философии русского символизма, являясь одновременно и ученицей З.Г.Минц (за что и была названа Юрмихом «беглянкой»). Однако «первотолчком» к будущим занятиям Булгаковым оказались лекции именно Юрия Михайловича по литературе XVIII века. Глубокий его экскурс в культуру просвещения, в историю масонства и шире – европейской духовности наслоились на параллельное чтение мною последнего романа Булгакова, зародив зерно будущих работ. «Выстрелило» много позже и случайно, когда знаток русской литературы ХХ века и замечательный человек Х.Баран пригласил меня в НьюЙорк на конференцию «Оккультизм в русской культуре», отобрав не «символистскую» тему, а другую, почти легкомысленно заявленную мною – об оккультных мотивах в «Мастере и Маргарите». И я полетела на огонь. С тех пор написано несколько десятков работ, защищена докторская диссертация «Эзотерические коды романа «Мастер и Маргарита», в соавторстве с И.Белобровцевой написан обширный научный Комментарий к этому роману. Иными словами – Михаил Булгаков просто стал важной частью жизни, и я старалась не отвлекаться на другие «сюжеты». Мне трудно судить, все ли «угадано».
    Разговоры о вмешательстве «нечистой силы» в судьбы тех, кто прикасается к жизни писателя, немного раздражали своей почти обязательностью. Но посудите сами, какие удивительные вещи случились и со мною. Изза некоторых жизненных обстоятельств я вообще не хотела защищать работу, друзья настаивали, позвонили в Тарту, и выбранный там день защиты совпал с днем рождения Булгакова! И это не все: именно в день защиты пришел приказ о новой иерархии «оценок» докторских работ, и оба моих оппонента, глубоко чтимых мною, М. Безродный (сейчас Гейдельберг) и Р. Тименчик (Иерусалим) поставили только что введенный высший бал – «summa cum laude» (предполагаемый для работ, связанных с несколькими областями знания). Хочется воспринимать это как «дар» любимого писателя. На конференции таким даром стало общение с интересными для меня людьми и особенно – знакомство с восхищающей меня Е.А. Земской.

    В украинских школах Булгаков входит в программу зарубежной литературы, появляются переводы «Мастера и Маргариты» на украинский язык, и не один… С одной стороны, это хорошо, но мне не хотелось бы, чтобы школьники Украины знали Булгакова только по переводам.
    Еще мне хотелось бы, чтобы изменилось отношение к Булгакову у тех «свідомих українців», которые, проходя мимо здания музея на Андеевском спуске, отворачивают от него морды лица. Мне кажется, что те люди, которые отвергают Булгакова, его просто не читали. Я бы хотела, чтобы они его прочитали (Т. Рогозовская).

    Я вообще считаю, что вся эта высокая культура, которая принадлежит, конечно же, народу,  она просто не востребована в России… (Р. Янгиров).

    Если коротко: Булгаков – это одна из самых главных визитных карточек русской литературы ХХ века. В XIX веке это, прежде всего, конечно, великий треугольник: Толстой – Достоевский – Чехов.  А в ХХ – это роман «Мастер и Маргарита» вместе с «Доктором Живаго», вместе с какимито текстами Солженицына… Эта книга – и для себя, и для всех… (И. Сухих).

    Моя книжка 2001 года начиналась с такой фразы: «Среди русских писателей ХХ в. Михаил Булгаков принадлежит к числу бесспорных классиков; роман «Мастер и Маргарита» стал культовой книгой и – наряду с «Собачьим сердцем»  прочно занял место в системе массовой культуры; трудно сказать, пришлась бы по душе самому писателю подобная известность, но она его настигла».
    Я и продолжаю придерживаться этой точки зрения. С одной стороны, хорошо, конечно, что все его знают, но когда популярность переваливает критическую отметку… Булгаков превратился в бренд, и с ним начинают поступать как с брендом. И с этим ничего поделать уже невозможно. Бороться с этим не то что нельзя, а просто бессмысленно. Сама по себе известность, на мой взгляд, не является благоприятным показателем. Вопрос в том, как читают и зачем. (Е. Яблоков).

    Как ни странно, «Мастер и Маргарита» продолжает быть популярным среди самых популярных романов Венгрии. Он входит в учебные программы, и школьники его читают с огромным интересом… (И. Киш).

    На книжном рынке Булгаков до сих пор пользуется большой популярностью: «Собачье сердце», «Мастер и Маргарита». Но, надо сказать, читают его довольно поверхностно. Что же касается специалистов, то они боятся заниматься этой фантастикой. Их территория – другие тексты (Платонов, например) (Ф. Хюбнер).

    Булгакова в Италии очень любят, особенно «Мастера и Маргариту». Он был переведен очень быстро и сразу всем понравился. В принципе, нравится до сих пор... (О. Обухова).

    Еще при жизни Булгакова в местных русских газетах печатались небольшие статейки о его пьесах, а эмигрантские труппы играли его пьесы. Но тогда в сознание эстонцев он так и не вошел.
    Поэтому начало следует отнести к 67му году, когда в Эстонии вышло первое в Советском Союзе отдельное издание «Мастера и Маргариты»  на эстонском языке (разумеется, это была версия, опубликованная в журнале «Москва», с купюрами). И с этого момента Булгаков эстонцев покорил. На эстонский перевели «Театральный роман», и «Кабалу святош», «Роковые яйца» и «Белую гвардию», «Дьяволиаду» и «Батум», «Собачье сердце» и дневник Булгакова «Под пятой». Понятно, что полный текст «Мастера и Маргариты» тоже был переведен. И выдержал пять изданий. Только еще одного русского писателя любят в Эстонии так же беззаветно – Достоевского. И то я не берусь судить, кого больше (И.Белобровцева).

    «Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря»... Эстония и был тот самый случай: здесь (в условиях бульшей свободы), несколько сместив ось центрпериферия, оказалась возможной школа Ю.М.Лотмана, здесь, в издательстве «Ээсти Раамат», было первым на территории СССР опубликовано отдельное издание «Мастера и Маргариты». И сейчас идет шквал публикаций: увидело свет едва ли не все. Опрос, проведенный в Таллине, продемонстрировал преобладание русской классики в круге чтения эстонцев и выявил лидера: любимым писателем они чаще всего называли Булгакова, а любимым произведением  «Мастера и Маргариту». Надеюсь, что за чтением последует и глубокое осмысление творчества писателя и его личности, ничем не запятнавшей себя в трагические для отечественной истории годы. В любом случае, голос художника, поразительным образом облекающий почти апокалипсическое мироощущение в самые невероятные одеяния  от сатирических, фантасмагорических, мистических до комических и балаганных – услышан.
    Проведение Международной конференции, посвященной Булгакову, в Эстонии вполне закономерно: на кафедре литературы Таллинского университета появилось уже несколько десятков работ об этом удивительном писателе, увидел свет обширный научный Комментарий к его «закатному роману» и важным стало «живое» общение с исследователями других стран (С. Кульюс).

    В современном мире жизнь Булгакова продолжается, несмотря на то, что для юного поколения он является автором фэнтези. Но его продолжают читать (Т. Рогозовская).

    Мне приходилось не раз слышать, что Булгаков – дутая фигура, что он не так велик, как представляется, что его скоро забудут… Но чем дальше идет время, тем более мне кажется, что эти люди неправы. Хотя, надо сказать, что, может, такие суждения и полезны, потому что заставляют задуматься о вещах, которые казались тебе априорными.
    По сути, это то же, что говорили скептики про Пушкина: мелкий чин, который написал какието стишки. Ну, еще роман в стихах, в котором ничего грандиозного: роман о том, как девушка полюбила юношу и сама призналась ему в любви… Но когда в эмиграции спорили, какой день считать днем русской культуры, то Пушкин победил Святого Владимира.
    Есть одна неоспоримая вещь, о которой знают русские поэты и писатели: любовь народа. И не надо ничего доказывать. Это парадокс, но это есть и, надеюсь, останется (Т. Исмагулова).

    Думаю, первая волна изучения Булгакова идет к концу.  Уже много сказано, слишком много, и потому, наверное, кажется, что осталось мало. Но он уже вошел в канон мировой литературы. Мы не можем представить себе литературу ХХ века без Белого, без Булгакова, без Набокова – эти трое, помоему, самые великие.  К ним ученые будут постоянно возвращаться (Ф. Хюбнер).

    Булгаков, несомненно, очень крупный писатель, причем не только своего времени; классик. В то же время он сильно банализирован, что вообще характерно для современной культуры. Его слишком широкая популярность идет в ущерб пониманию (О. Обухова).

    Это, конечно, хорошо, что Булгакова читают в Японии, Монголии, Латинской Америке… Это хорошо. Это расширяет, прежде всего, границы тех стран, где его читают.  Но я думаю, что понастоящему Булгаков не понят еще и в России. И оценивать его адекватно могут только те, для кого он писал. И на том языке, на каком он писал. А этого нет… (Р. Янгиров).

    Хотелось бы чтото светлое сказать… Но я боюсь, что Булгаков сейчас воспринимается в аспекте такого нездоровокомического интереса к мистике, прежде всего. Вот это меня удручает.
    Переходя на высокопарный тон, надо сказать, что мы, которые чегото там понимаем, должны с этим както бороться. Булгаков – это прежде всего литература. Не более того. И мне кажется, мы должны попытаться вернуть Булгакова в число писателей. Вывести его из круга какихто там визионеров или сатанистов и вернуть в ряд писателей. (Е. Яблоков).

    Создание такой книги, как «Мастер и Маргарита», это урок терпения и движения к некой невидимой цели. Особенно сейчас, когда литераторы и литература оказываются явлением вполне периферийным, мне кажется, это может служить внутренним ориентиром. А если говорить о самом романе, то это, наверное, урок артистизма и разнообразия.
    Недавно один критик сказал снисходительно: мол, теперь стало вполне очевидно, что роман Булгакова становится предметом юношеского чтения. Мне кажется, что это замечательно. Это одна из самых больших удач, которая может выпасть писателю. Потому что настоящим детским чтением становятся только великие книги. В детское чтение опустились Сервантес, Рабле, Свифт, Дефо – этот список можно продолжить.  Если книгу Булгакова читают подростки в то время, когда другие книги еще или уже не читаются, это свидетельствует о какомто действительно уникальном статусе «Мастера и Маргариты» в нашей очень богатой тенденциями литературе ХХ века (И. Сухих).

    Вопервых, я думаю, что уже по деятельности господина Кураева можно сказать, что Булгаков торжествует. Вовторых, Булгаков мог бы без конца повторять: «Как я угадал!»  потому что он верно предвидел очень многое. В третьих, время показало, что его популярность объясняется не модой: столько раз уже мода должна была устать и смениться, а он – остается.
    Конечно, ХХ век в русской литературе в огромной степени – век Булгакова. Цитируемость его – перешла все мыслимые пределы: дня не прожить, чтобы гденибудь не услышать фразу Булгакова. И люди не всегда даже понимают, кто положил эти слова им на язык. (И. Белобровцева).

    Булгаков в современности? – Жив и необходим, поскольку в нашем ожесточившемся мире всегда будет в цене любая попытка стать НАД, уже не «белыми и красными», как в первом его романе, а надо всем, что делает возможным Распятие невинного (Бога, человека, художника, ребенка), что заставляет забыть о «звездном небе над головой». И – даже, тем более, что попытка эта была обречена при жизни и была гениальна, и была, вероятно, претворением какойто высшей жизненной задачи (С. Кульюс).

    Надежда Андреевна Земская (Москва):
    Я считаю, что конференция, которая прошла в эти дни в Таллинне, была в высшей степени интересна. Действительно, было много докладов, которые вызывали и мысли, и неожиданные повороты в дальнейшем изучении Булгакова. Не все были одинаково хороши, но ведь так никогда не бывает.  А народ в целом был очень приятный, и отношения между коллегами были очень дружеские и теплые.
    - Ваши пожелания?
    - Устраивать такие конференции, не жалеть времени, не жалеть силы на это, потому что это двигает науку.

Поля, отмеченные * звёздочкой, необходимо заполнить!

Ваше имя*
Страна
Город*
mailto:
HTTP://
Ваш комментарий* Осталось символов