Пишущая братия делится на две группы. Первым глубоко наплевать, какое впечатление производит написанное ими, но вторым это очень важно. Все нижеизложенное - только для вторых.
    На склоне лет судьба преподнесла мне два роскошных подарка: в ереванских магазинах появилось Полное собрание сочинений братьев Стругацких (12 тяжеленных томов, по одному можно время от времени уволакивать домой), а мне дали прочитать доселе мне не известный журнал “Дикое Поле”. Поначалу даже не хотелось брать его в руки – опять религиозная литература, всякими духовными исканиями уже сыты по горло. Но меня заверили, что это совсем другое и прочитать стоит. И оказалось небывалое – из Зазеркалья и “библиотеки рая” Гессе, пробив все черные дыры космоса через невероятные пласты существующих и несуществующих парсеков, явился к нам аэроб из ноосферы Вернадского, чтобы сказать: не отчаивайтесь, я есмь, я существую...
    Спасибо вам, чернорабочие, советники, харизматики и виртуальщики “Дикого Поля”! Я в третий раз погружаюсь в его золотые волны и не хочу из него выплывать, но увы – журнал чужой...
    И вот мои некоторые общие впечатления, довольно поверхностные, но искренние.

    “Матрица городов русских”. От Вавилона до империи Габсбургов – разрушали и строили заново, вновь разрушали и вновь строили. Как похоже на историю Армении... Главная мысль – как победить тех, кто мыслит иначе? Это основной вопрос цивилизации. Будет он решен - у человечества будет будущее, а если нет... Тюрьмы, ссылки, изгнания, распятия – ничего не поможет. Никому не дано изменить чужое сознание, чужие мысли, каким бы ни было хрупким их вместилище. Надо жить - думать, писать, надеяться. И конечно, читать “Дикое Поле”.

    Мария Каменкович. Никогда раньше не встречала этого имени. Но верно пишут о ней друзья – “редкий, исчезающий вид”. Всего одна строчка: “Ничего, когда-нибудь мы умрем и обо всем узнаем”. Она стоит сотни умных трактатов о вере, а я перепишу для себя четыре стихотворения, где столько строк-афоризмов, строк-предсказаний, строк-откровений:

                Мы дела с тобой испросили простого –
                Смиренными служками
                Высшего клира
                Дежурить в провинциях этого мира.

Трудно оторваться. Поневоле задумаешься – есть ли у Марии Каменкович сборники, собрания сочинений? Я бы хотела иметь их. Читаю дальше:

                Все проходит слишком скоро.
                Царь стоит позадь забора,
                Голова его до звезд.

Почему-то сразу вспоминается великолепная сказка Рубена Дарио:

                У царя - дворец лучистый,
                весь из нежных жемчугов,
                от жары – шатер тенистый,
                стадо целое слонов,
                        мантия из горностая,
                        кравчие, пажи, шуты,
                        и принцесса молодая,
                        и не злая, и простая, и красивая, как ты.

                Ночью звездочка зарделась
                над уснувшею землей,
                и принцессе захотелось
                принести ее домой,
                        чтоб сплести себе прелестный
                        венчик для блестящих кос
                        из стихов, звезды небесной,
                        перьев, жемчуга и роз.

    Прав Демьян Фаншель из далекого Кельна: Марию Каменкович никогда не забудут. Мы, читатели “Дикого Поля”, которые не были с ней даже знакомы, будем читать и перечитывать ее стихи, а пока что я переписываю их в тетрадь со стихами Рубена Дарио.

    “Мушина долина”.  Я иду дальше по бездонному Дикому Полю. Вот новое имя – Елена Дульгеру. Она ведет нас в монастырь “Баламуч”, что в 50 км от Бухареста, возле села Ситару, ведет через лес и чертополоховое поле к церквушке в цветах.
    Короткие фразы, скупые диалоги. В далеком, затерянном в румынских лесах монастыре живут люди, не произносящие слов всуе. Там всегда побелены стены, там честный труд и честная жизнь. Певчие в храме поют: “Вся наша правда перед тобой”, созревают в солнечный полдень гроздья винограда – “ как приданое царевен из-за тридевяти земель”, а собранные в лесу грибы “моют под краном и бросают на сковородку вместе со сладким перцем”... Инок рассказывает, что сотни лет назад монастырь стоял на острове и добирались до него только на лодке... Сейчас – многие бросают школу и приходят в монастырь, спасаясь от дурных “тусовок”. Здесь дух заботы и внимания к человеку, здесь особенно чистый воздух, здесь необыкновенная тишина. И последняя благодарная фраза: “Несу домой с собой все изобилие. Неисчерпаемую тишину. И солнце, почившее в цветах монастыря”.
    Я не знаю, кто она – Елена Дульгеру – поэт, прозаик, журналист, художник? Но она так описала два проведенных в обители добра, света и тишины дня, что мне, закоренелому атеисту, захотелось вдохнуть воздух “Баламуча”, который находится где-то очень далеко, возле румынского села Ситару.

    “Распад империи: Душанбе” (Вспоминают Нина Ольховая, Роза Искандерова, Анатолий Балашов).  Хорошо, что все это опубликовано и люди наконец узнают чудовищную правду. Выводы сделаны верные: развалившие страну функционеры в каждом регионе направляли эмоции толпы в соответствующее национальное русло... Погромы и убийства на улицах городов, отряды охраны, дежурства, комитеты помощи армянам... Ельцин и Собчак увозят из Душанбе вагоны с цитрусовыми, подаренными оппозицией... Выжженные села и горы трупов на пепелищах...
    Из Армении уехали сотни тысяч азербайджанцев. Никого и пальцем не тронули. Напротив, помогали продавать дома и вывозить имущество до последней иголки. Так что “потемкинские деревни” возле Баку – всего лишь хорошо поставленный спектакль, который не обманул даже иностранцев. Повторяю – ни одного азербайджанца в Армении и пальцем не тронули! В Сумгаите же в конце февраля 1988 года три дня шла чудовищная резня – на улицах обливали бензином истерзанных людей и под улюлюканье толпы подносили спичку, громили и сжигали квартиры армян по заранее заготовленным спискам, людей сбрасывали с балконов десятых этажей. И то же самое, только в больших масштабах, произошло в Баку в январе 1990 года. В Сумгаите и Баку погибли тысячи людей, и пусть теперь спорят – всего лишь несколько сотен... Разве это самое важное? И разве несколько сот зверски замученных в последние дни издыхающего Советского Союза армян – не продолжение Геноцида?
    За 800 лет османский почерк не изменился – кровь, резня, пепелища. И кульминацией явился печально известный “будапештский топор” - когда в 2004 году в столице Венгрии, на курсах английского языка, организованных НАТО в рамках программы “Партнерство во имя мира”, офицер азербайджанской армии Рамиль Сафаров ночью отрубил топором голову спящему офицеру армянской армии Гургену Маркаряну. Топор специально был куплен для этой цели в универмаге – об этом убийца сам рассказал на следствии... В Баку он был провозглашен национальным героем, но венгерский суд приговорил его к пожизненному заключению за убийство спящего человека. Моральную сторону подобного “партнерства во имя мира” оставим на совести НАТО. В бакинских газетах пишут, что скоро всем до одного армянам головы поотрубают. Слава богу, что удалось “Дикое Поле” прочитать, пока голова на плечах...

    Рубрика “Птицы”. Авторы – Тигран Хзмалян, Манук Жажоян, Вета Григорян. Гаянэ Ахвердян нашла очень точные, особые слова для каждого из них. Она и сама удивительный поэт – ее стихи пронизаны каким-то необычным лиризмом.
    И мудрые, и лиричные, и философские стихотворения-новеллы Т.Хзмаляна очень хороши, особенно “Я живу семь дней в неделю”. Оригинальны стихи рано погибшего Манука Жажояна, верно подметившего, что “в эмиграции обостряется чувство родного языка”. Особенно понравились стихотворения “Не молчи” и “Мост Мирабо”. Когда кругом молчуны, это счастье – найти человека, с которым можно поговорить – “я полжизни искал этих райских бесед”... А Париж – грустное место для чужака: “Сена течет только для тех, кто одинок”. Сразу вспоминаешь, какая тоска рвется из рассказов Бунина и стихотворных миниатюр Анатолия Штейгера о Париже... (Если вдруг кто-то не знает, Штейгер – один из парижских друзей Марины Цветаевой).
    О чудесных стихах Веты Григорян ничего не скажу – хвалить друзей как-то неудобно...

    “Постоянная Планка”. Серия исторических анекдотов пополнилась великолепным экземпляром. Нужно достать шестой номер “Нового мира” за 2004 год и прочитать статью С.Аверинцева “Опыт петербургской интеллигенции в советские годы – по личным впечатлениям”, а еще роман М.Павича “Пейзаж, нарисованный чаем”, а еще “Погружение во тьму” О.Волкова, а еще “Мою тюрьму” Е.Мелетинского. Благородную миссию взяло на себя, кроме прочего, “Дикое Поле” - ориентировать, что надо читать. Осталось достать...
Воплощение “постоянной Планка” в Душанбе – личность В.С.Библера, выдающегося российского философа и мыслителя конца ХХ века, “разработавшего принцип творческого мышления как принцип построения жизни и личности, идеал творческого человека”; он был легендой Душанбе, работал над категориями гегелевской философии, создал концепцию, изложенную в книге “Анализ развивающегося понятия”... Не исключено, что из всего этого можно сделать вывод, что в своем развитии “постоянная Планка – энергетический образ вырвавшейся из “вещи в себе” частицы – планкеона” в идеале соприкасается с принципами дао... Вот ведь куда замахнулся Владимир Соломонович Библер!

    “Тихая моя родина” Ольги Кушлиной – тихое, грустное, ласково плывущее повествование о Туркмении, Йолатани, поэтессе Адалис, прабабке Фионе, русской девочке в Кызылкумской пустыне, которая через многие годы, вспоминая в далекой стране о детстве, хочет сделать тонур и печь хлеб, как некогда ее прабабка. И вот ищут они с подругами гончара, вспоминая Душанбе, речку-снегирь, олу и золотой урюк, сап-сафед – ослепительный снег на горе и семь радуг. Такой ностальгией по ушедшей юности и безмятежным годам в красивой стране проникнут этот рассказ, что она поневоле передается тебе, потому что детство в человеке неистребимо. Но не каждому дано так пронзительно отразить его на чистых страницах.

    “Ниточки из прошлого” Людмилы Волынской. 1953 год, Таджикский Госуниверситет. И опять Библер! Необыкновенный человек жил в те годы в Душанбе. Преподавал философию студентам физмата, учил не только философии, но и основам нравственности и человеческого поведения, например, “не поздороваться с уборщицей – это хамство”... Особенно трогательный момент: как когда-то сама Людмила Волынская “играла в Библера”, подражая любимому преподавателю, входя в аудиторию, так и ее студенты стали позже “играть” в Людмилу Волынскую. “Постоянная Планка” - она навсегда.

    “Человек высокого предназначения и чистых рук” - о Михаиле Львовском.  Статья интересная, а “Притча о бочке и рыжем коне” Михаила Львовского, написанная в 1970 году, навевает слишком много мыслей – если бы реформы Хрущева продолжались, а выставку авангардистов, безобидную и никому не мешающую, не пустили под бульдозер...

    “Автор вне человека” Надежды Венедиктовой – каскад эрудиции, ассоциаций, интерпретаций, идентификаций и прочих умных вещей. “Где уж нам, дуракам, чай пить”, - как говаривали повесы в пушкинские времена.
    “Реальность-виртуоз дистанцируется от себя, и сознанию откроются возможности, радикально изменяющие человеческую природу”. Не исключено, что воплотится предсказанный или предугаданный академиком Вернадским на заре ХХ века новый тип человека, конечный этап эволюции которого – организм, получающий из воздуха и от солнца все необходимое для жизни питание, а жизненный процесс будет состоять только из духовного развития. Конечно, было бы здорово – никаких тебе забот о хлебе насущном. Но даже теоретически до подобного развития сознания десятки тысяч лет...

    И опять “Птицы”. Стихи Марины Гершенович.
    Прекрасные, на мой взгляд, стихи, красивые образы, какие-то новые, непривычные сравнения. Запомнились строки: “от сырости порог сосновый почернел”, “страх переводит все звуки на лепет”, “хворост акации на солнцепеке”.
    А вот единственная страшная альтернатива в СССР для думающей и не мирящейся с утонувшей во лжи действительностью беспокойной души:

               ...Страх измеряют на метр погонный.
                 Так обретает он статус законный;
                 белый билет беспробудного пьянства
                 или иное – на выбор – гражданство.

    Хоть и в современной интерпретации, но очень сильно звучат булгаковские мотивы “Бега” и “Белой гвардии”, и сразу вспоминаешь лейтмотив трагедии белого движения: “Уходящий берег Крыма я запомнил навсегда”...
    Стихотворение “Дюссельдорф” – о зиме, скитаниях эмигрантов, утлом домишке с протекающей крышей, простуженном ребенке, ливне, и вдруг неожиданная горько-юмористическая концовка:

                ...Эти предки,
                должно быть, совсем обезумели оба,
                отправились в парк, чтобы выпить в беседке.

    И вновь знакомые мотивы в “Амстердаме”:

                Прекрасное лекарство от разлуки:
                бродить без цели, двигаться вперед,
                и наблюдать, как смело на поруки
                Конвент любого грешника берет.

    А вот наблюдение слишком многое в жизни потерявшего человека:

                Все, с чем когда-нибудь надо расстаться,
                                       кажется тем, чем хотело казаться...

    Может, все это и есть “вектор прямой лирики”?
Ристалище “Что нужно Лондону...” - если когда-нибудь все эти стихотворения будут изданы одной книгой, это будет здорово.

    “Небо над Атлантидой” – интервью с Александром Городницким. Вроде бы все слова излишни, все сказано в стихах и песнях, в сотнях очерков, но приятно было узнать, как маэстро боготворит свой родной Петербург. Конечно, это слишком личное мнение, но без особого отношения к малой родине – родному городу, острову, деревне, станице, нет настоящего человека, и нет творческого человека.
    “Памятник” Городницкого – гимн ему самому, лучшее воплощение мечты каждого, кто пишет и хочет остаться в памяти людей, оставить свой след в истории, в жизни... А мечта благородная:

                ...Чтобы одна из песен сохранилась,
                Став общей, безымянной, не моей.
                Чтобы в глухой, таежной стороне,
                У дымного костра или под крышей,
                Ее бы пели, голос мой не слыша,
                И ничего не зная обо мне.

    Каждому желаю такой счастливой судьбы.

    “32-майские выборы Президента”. Они состоялись в Святогорье под кодовым названием “3-й фестиваль авторской песни “32 мая”. По непроверенным данным, Свифт и Гоголь в незримом обличье присутствовали на выборах и остались весьма довольны как замыслом и организацией, так и общим итогом выборов. Но чем вот хуже барона “сладкая парочка” - Швейк и Чонкин, не говоря уж о Паганеле и прочих исторических официальных лицах?

    “Физика и лирика синхронного плавания” Александра Монастыренко.
    Пришлось перечитать штатное расписание кораблей до конца. И опять ошеломляющий блеск эрудиции, раскиданные по всему тексту названия шедевров, вкупе с Лосевым и розенкрейцерами в цвету под сенью... И вдруг неожиданно “автобус вытряхнул целый табунок девиц”... Но автор так здорово провел читателя между Сциллой физики – замечательного красочного и познавательного описания такого сложного искусства, как синхронное плавание, и Харибдой лирики – речь-то шла о целой группе роскошных женщин, так что, понятное дело, у всех мужиков просто глаза разбегались, но и эта сложнейшая тема была разработана не просто блестяще, но и на высоком нравственно-художественном уровне. И остается сказать лишь “браво”. Одна из интереснейших публикаций в Диком Поле. И между нами, девочками, говоря, за такой базар и ответить можно.

    “Беж на отливе” Варела Лозового. Интересно, ново, ни у кого еще барабашки из мусорного бака не выскакивали.

    “Коммак” Екатерины Лисовской. Иногда какой-то неожиданный штрих неуловимо напоминает Сергея Довлатова или Нину Берберову, но это так, намеками, какой-то чертой, черточкой, впечатлением, а вообще-то у всех эмигрантов есть что-то общее. Боль потери. Маленькие новеллы очень хороши, хороши и наблюдения. Скорее всего, тоска по людям, которые остались на Украине, еще не избыта, и чувствуется, что там сильно обидели человека. Когда эти тоска и обида пройдут и переплавятся в горький жизненный опыт, мне кажется, Екатерина Лисовская способна будет на произведение более крупной формы – у нее хороший слог, тонкий, даже чересчур тонкий юмор, точный глаз, замечающий не приметные другим мелочи.

    “Пиктораль”. Картины Полины Шакало. К живописи я очень неравнодушна, пролистала эти страницы несколько раз, медленно, вглядываясь, запоминая. Не знаю, кому как, а мне они очень понравились, особенно бытовые зарисовки и интерьеры.

    “Новоселье в литературном кафе “Точка опоры”. Читать было интересно, а писать, конечно, не о чем – все равно как рецензию на фильм, который не видела. Очень хороша фраза: “Дикое Поле” - это “Санта-Мария” Колумба, которая открыла новый континент”.
    Если это континент дружбы всех бескорыстно любящих литературу и часто пишущих в стол, то это уже замечательно. Если это шире и глубже по замыслу авторов – духовная Гондвана, в которой есть место каждому, кто живет по гамбургскому счету, то это просто великолепно.
Запомнилась строчка из песни Георгия Конна -“Распущу рулон с дорогой...”

    Понравились рецензии Александра Дегтярева и Вячеслава Пасенюка – вдумчивые, искренние, немногословные и точные.

    Сергей Зубарев (1954 – 1988). Хотелось бы прочитать все стихи человека с такой судьбой.