Не Украина и не Русь -
Боюсь, Донбасс, тебя - боюсь...
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"
Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика.
Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея.
Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.
С. Шаталов, О. Завязкин, Н. Хаткина Улисс навсегда
Объем: 244 автора
Охват: 26 стран.
Вес: 2,248 кг
Освобожденный Улисс:
Современная русская поэзия
за пределами России. –
М.: Новое литературное
обозрение, 2004. – 1000 с.
Творческий человек,
как правило, живёт дважды. Своего рода жизнь
Улисса (Одиссея) до Троянской войны и после.
«Название ‘‘Освобождённый
Улисс’’ дано этой книге издательством «Новое
литературное обозрение», - поясняет составитель
Дмитрий Кузьмин. - Мне и самому не до конца
ясно, что, собственно, это название должно
означать. Но если немножко пофантазировать,
от чего, собственно, освобождён Улисс? Он
странствует по свету для того, чтобы попасть
домой. Если его освободить от странствий
– это будет неинтересно. А вот если освободить
от стремления во что бы то ни стало вернуться
домой, тогда он будет странствовать просто
так, без цели. По-видимому, в этом есть какой-то
смысл. Это чем-то аукается с ситуацией, в
которой находятся поэты за пределами России».
Другими словами:
«Ребята, живите там, где и живёте, а мы за
это будем вас печатать» (И на том спасибо.)
В этом есть своеобразный подвиг перед русским
языком – впитывая особенности местного колорита,
дарить «задыхающимся» слова, баллоны с кислородом.
Если во всех стихах этой книги опустошить
акваланги, то под водой не окажется воды
(она будет где-то «седьмым небом»), а если
подобный катаклизм совершить на суше, то
потерянный рай не применёт заглянуть в наши
глаза, хотя они давно кончились, и мы их
бросили в рост, чтобы настроить на дополнительную
оптику и увидеть нового Гоголя (великого
русского, знаменитого украинского), нового
Набокова (русского, американского?), Бродского
(?)...
Чем-то все эти усилия
напоминают притчу Станислава Лема. Некто
по имени Одиссей, родом из американского
города Итака, штат Массачусетс, предположил,
что все гении рода человеческого делятся
на три категории. Гении третьего сорта бывают
признаны и почитаемы при жизни. Гении второго
сорта понимания у современников не находят
и умирают в нищете, но вскоре после их смерти
им ставят памятники. А гении первого сорта
остаются неизвестными навсегда, кончая свои
дни, как правило, в психушке. Одиссей задался
целью отыскать их гениальные творения и предпринял
раскопки в архивах, на помойках, в подвалах
дурдомов, тюрем и приютов – его приключения
описываются очень забавно – и в результате
он действительно обнаруживает какие-то поразительные
рукописи, о которых специалисты, приглашённые
для консультации, говорят, что, конечно,
быть может, это и гениально, но если признать
это истиной, то тогда следует отменить все
нынешние постижения пространства и построить
на основе найденных документов нечто иное.
И тогда Одиссей понимает, что это не человечество
потеряло своих первосортных гениев, а наоборот
– гении потеряли человечество. Получается,
если такая неординарная личность удалилась
от общего потока слишком далеко, то река
его просто не заметит.
«Сейчас я наклонился
к окну, и стёкла запотели от огромной тоски.
Что это? Где я всё это время был? Из этого
молчаливого дома тоже прорастает запах моря.
Он словно выходит из огромной океанической
раковины, и я остаюсь бесконечно мокрым и
неподвижным» (Из вечного невозвращенца).
Сергей ШАТАЛОВ ДОНЕЦК
Монументальное сооружение,
которое, без сомнения, немалые годы будет
вызывать если не читательский, то исследовательский
интерес. Широко представлены различные классы,
отряды и виды поэтической фауны. Головокружительная
география делает простительным составительский
произвол.
Если бы «Освобожденный
Улисс» составлялся восемьдесят лет назад,
то в него непременно вошел бы Сирин, а Вагинов
и Ходасевич остались бы за плетнем.
Пробовали читать
книгу, просто положив ее на колени? Нет,
для «Улисса» потребна конторка, правда, читать
тогда придется стоя. Не этого ли втайне добивался
составитель?
«Бывают ночи: только
лягу, В Россию поплывет кровать…» (В.Сирин).
Как далека метрополия — ее почти не видно...
«Або будемо на Русі, або пропадемо усі*»,
— как заметил бы Улиссу Эней.
*Фольклор.
Олег ЗАВЯЗКИН ДОНЕЦК
Антология большая,
ее только читать нужно месяц. И потом долго
думать. И вообще, должны про нее писать не
авторы, а люди со стороны. Правда, представляю,
что получится.
Василиска
Пушкин: Ах, ах! что
за «Улисс»? Не знаю я никакого «Улисса»!
Меня ведь там нет! (Спотыкается об Гоголя.)
Гоголь: Надгробный
камень этот ваш «Улисс», пустите меня, я
хочу покаяться... (Спотыкается об Лермонтова.)
Лермонтов: Печально
я гляжу на ваше поколенье, Его грядущее иль
пусто, иль говно... (Спотыкается об авторов
«Антологии», долго чистит ботинки.)
Медовников
Традиции антологии
уходят корнями в далекое прошлое. Сам Гомер
в своем изначальном первородном «Улиссе»
не создал ли антологию греческих мифов? Герои
их в белых одеждах утверждали принципы каллокагатии,
суть которой… (8 страниц о каллокагатии,
котурнах и идеалах добра и красоты.)
(Спохватываясь.)
Ну, и вот теперь вышла антология русской
поэзии за пределами России. О ее авторах
я говорить не буду: почитайте, сами все поймете.
Что о них говорить! (Благородно машет рукой
и удаляется.)
Авцен
Как же, как же, знаком
я со всеми авторами пресловутой «Антологии».
И с донецкими, и с немецкими...
Поэтесса Х. много
курит и пьет пиво, поэт З. ловко делает уколы,
поэтесса З. носит прелестные кофточки, поэт
П., представьте, не родственник, а однофамилец
знаменитого П. У нас с ним состоялся знаменательный
диалог:
Я (подкупающе, обаятельно):
Скажите, а вы не родст...
Он (смущаясь): Нет,
нет... Я бы хотел позиционировать некоторые
принципы современной поэ...
Я (откровенно, со
смешком, шуткой-шуткой): Да полно... Расскажите-ка,
как там на даче у вашего... дядюшки?
Он (набычась): Он
мне не дядюшка!
Я (как всегда остроумно):
Знаю, знаю, тетушка!
Он – в порыве чувств
швыряет в меня антологией.
Я – снисходительно
принимаю подарок.
Хотя... Что тут может
быть нового для меня?
Поэтесса К. прекрасно
печет пироги и ездит верхом, поэтесса О.
все лето ест жареные лопухи... И все они
при виде меня плачут – говорят, потому что
режут лук... Знаю, знаю, какой лук. Пастернак
называется!