ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"

Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика. Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея. Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.

Сегодня четверг, 18 апреля, 2024 год

    После тринадцатой «Дуговки»¹ я возвращался домой. От Кинерета друзья довезли меня на машине до центральной автостанции Тель-Авива. И через пять минут я уже сидел в иерусалимском автобусе и жевал бутерброд. Расправившись с нехитрой трапезой, по привычке стал разглядывать ближайших пассажиров. Треть из них во весь голос, без стеснения болтала по «мобилкам» с родными или знакомыми. И каждый, завершая разговор, непременно сообщал, откуда и во сколько он выехал и когда примерно прибудет. Мое внимание привлек симпатичный рослый солдат, сидящий у окна в противоположном ряду. Он тоже только что закончил короткую телефонную беседу и взял в руки книгу.
    За эти четыре года мне очень редко приходилось видеть израильских солдат с книгой в руках. С газетой, с журналом – бывало. Да и то, их часто над ними клонило в сон – армейская служба, особенно на первых этапах, проходит здесь в напряженном режиме. А тут вдруг вместо того, чтобы поспать, юноша в ладно пригнанной форме пехотинца читает в полутьме.
    Каково же было мое удивление, когда он во время очередного звонка отложил книгу на пустое сидение, а я, чуть придвинувшись, прочитал на обложке: «А.С. Грибоедов. Горе от ума». Минуту я приходил в себя и раздумывал, заговорить ли мне с этим парнем или остаться всего лишь немым свидетелем диковинной картины: Израиль, ночная дорога, петляющая среди Иудейских гор, вторая годовщина интифады² и солдат, только что бегло «отстрелявшийся» на иврите, с русской классикой в руках. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
    Нет, конечно же, я сразу понял, что этот спортивного вида паренек из наших, из «русских» израильтян. Но откуда такой интерес к Грибоедову, надо заметить, напрочь обмелевший даже у читающей, литературно продвинутой молодежи? Это меня и подвигло тут же с ним познакомиться. Но вместо того, чтобы сразу представиться, совсем неожиданно для себя я, поклонившись и коснувшись книги, произнес: «А судьи кто?.. За древностию лет к свободной жизни их вражда непримирима. Сужденья черпают из забытых газет времен очаковских и покоренья Крыма». Солдат, улыбнувшись одними уголками губ, раскрыл передо мной книгу и сказал: «Надо же, я как раз остановился на этом месте».
    Остаток пути мы говорили о самых разных вещах. Я признался, что был когда-то журналистом, а теперь работаю на почте. Павел в свою очередь рассказал, что живет в Стране уже восемь лет, закончил здесь школу, службу в армии всерьез считает почетным долгом, срок ее истекает через три месяца, и он собирается поступать в Иерусалимский университет, в котором уже учится его подруга.
    - Какую же ты выбрал специализацию?
    Немного подумав, он ответил:
    - Логистика и языки… Но пусть вас не обманывает это слово. Логистика здесь совсем не связана с логикой. Скорее, с экономикой, биржевым маркетингом, основами менеджмента.
    - Ну, с этим понятно. А вот языки… Какие и почему?
    - Думаю, английский и китайский. Или японский. Такой выбор предлагает университет. В такой связке.
    - Но при чем же тогда здесь русская литература?
    - Совсем ни при чем. Просто решил восполнить некоторые пробелы. (Верьте – не верьте, но Павел, в отличие от большинства своих сверстников с таким же «стажем» в Стране, разговаривал по-русски чисто, без акцента, раскованно. Видимо, потому, что воспитывался в интеллигентной ленинградской семье.) Последние три-четыре года я общался только с сабрами³. Это укрепило и расширило мое знание иврита. А вот недавно почему-то потянуло назад, к старым корням. Может, из-за того, что эта культура мне понятней и ближе. А может, потому еще, что наших олим⁴ заметно прибавилось. У нас в части сейчас много русскоговорящих ребят.
    - Хорошо. Но все-таки… почему Грибоедов, а не Акунин или Пелевин, например?
    - Его порекомендовал мне репетитор, учитель английского. Он очень любит русскую классику, считает ее образцом для понимания языка, культуры и традиций.
    Этот разговор запомнился мне и потому стал отправной точкой для данной статьи. Но чтобы до конца прояснить дотошному читателю мотивы, движущие Павлом, хочу еще немного отвлечься и процитировать отрывок из «Книги странствий» Игоря Губермана.

    «…Израильский еврей – нечто иное, нежели тот образ, что сложился в нас за годы жизни в России. Удивительно емко и лаконично обо всем этом сказала дочь одной моей знакомой. Дочь сюда приехала пятнадцати лет, закончила тут школу, вольно и свободно чирикала и писала на иврите, полностью влилась в местную жизнь. И вдруг через шесть лет решительно собралась возвращаться в Питер. И на все разумные резоны матери отвечала полным с ней согласием.
    - Но в чем же тогда дело? – обескураженно спросила мать.
    И дочь, слегка подумав, ей ответила:
    - Но, мама, где же я себе найду здесь князя Мышкина?
    На мой взгляд, это сказано так точно, что любые комментарии только опошлили бы веский довод.
    Из-за этого нам часто трудно здесь и часто ощутимо чужеродно. Даже несмотря на чувство дома, замечательно интимное чувство».⁵
    Круг проблем, связанных с русским языком в Израиле, имеет здесь свой особый спектр и историю. Окончательно прописавшись на этой земле более десяти лет назад, он стал набирать удельный вес и авторитет с нарастанием Большой алии. Новые репатрианты (даже те, что быстро и хорошо овладели ивритом) в большинстве своем не отказывались от использования русского языка в повседневном обиходе. Хотя были и почвенно-жертвенные исключения: в некоторых семьях, как религиозных, так и светских, по разным причинам детям запрещали говорить по-русски. Если в начале девяностых годов прошлого века проблема необходимости, жизненности и дальнейших перспектив русского языка в Израиле активно обсуждалась учеными, литераторами и публицистами, то сейчас уже никто не ставит под сомнение его жизнеспособность и расширение сфер использования.
    Для большинства политиков, культурных и общественных деятелей Израиля стало ясно, что теория «плавильного котла», распропагандированная и внедрявшаяся с начала семидесятых годов ХХ столетия, была несостоятельной. Как показала реальная жизнь, ставка на нивелировку, а затем и устранение религиозных, межобщинных и языковых различий себя не оправдала. Каждая община или этническая группа, достаточно «покипев» в национальном котле, предпочла не раствориться, а сохранить свои особенности, в том числе и языковые. Ни иудаизм, ни сионизм, ни иврит при этом не пострадали. И в этом-то, на мой взгляд, состоит привлекательность и действенность принципа «К единству через многообразие».
    Итак, призыв к тому, что без русского языка в Израиле вполне можно обойтись, остался лозунгом воинствующих одиночек. Практика нескольких десятилетий сняла напряженность в отношениях «иврит – русский» и заменила неразумное их противопоставление, а порой и отчуждение, равным уважением и сопряженностью в судьбах сотен тысяч людей. Пришло отчетливое понимание того, что иврит необходим, но и без русского плохо. Правда, в повседневной жизни и до сих пор можно найти примеры дискриминации по языковому принципу. Так в течение 2001-2002 несколько девушек были уволены из частных магазинов и кафе за пользование русским языком на рабочем месте.
    Как пошутил один из ведущих девятого телеканала Дмитрий Кимельфельд, в Израиле проживают евреи двухсот национальностей. И самую значительную по численности общину представляют выходцы из стран СССР-СНГ. Видимо, именно поэтому в конце минувшего года и появился для ее нужд русский телеканал «Израиль+», который в разгар военных действий в Ираке, вел круглосуточное вещание. В его состав входит около десяти различных программ. Однако задолго до этого основную помощь новым репатриантам в условиях абсорбции оказывали русскоязычные газеты «Наша страна», «Эхо», «Спутник», «Панорама», а также радио РЭКА. Своими информационно-познавательными материалами они облегчили жизнь многим, особенно людям пожилого возраста. Увы, не все из названных и неназванных здесь изданий уцелели в жесткой конкурентной борьбе, не все сохранили былую популярность. Отрадно то, что их дело все же продолжают новые (более или менее) профессиональные СМИ. И таковых в Израиле на данное время насчитывается около полусотни.
    Еще одна область, где материализуется, а точнее виртуализуется русский язык, это израильские сайты, чаты и форумы в Интернете. Их десятки, но самыми интересными, на мой взгляд, являются следующие: www.cursor.info.co.il, www.mignews.co.il, www.lenta.ru, www.souz.co.il, www.antho.net/jr, www.israel-forum.org, www.israel-globe.org/forums/.
    Вопрос появления и проявления русского языка на территории Святой Земли, Палестины, Израиля уходит своими корнями в глубь столетий. В разные времена он определялся тем, какой интерес испытывали друг к другу страны и государства по обе стороны континентов, насколько были сильны, угасали и возникали политические, культурные и научные связи между ними. Достаточно вспомнить деятельность российского Православного Палестинского общества, основанного в 1888 году, обеспечивавшего не только процесс паломничества, но изучение и сохранение христианских святынь. Нужно отметить, что первые паломники из Древней Руси проложили «мирные стези» в Иерусалим и другие святые места земли обетованной примерно между 1104-1107 годами, о чем свидетельствует «Житие и хожение Даниила, игумена русской земли».
    А уже в 1881 году плодовитый русский романист Даниил Мордовцев увидит здесь следующее: «Везде, в самых недоступных трущобах, я встречал русские типы – богомолок и богомольцев всевозможных покроев. Российский элемент положительно преобладает в священном городе. Если где начинается господство русского народа, а не интеллигенции и не правительства – так это именно в Иерусалиме. В каждой лавочке вы натолкнетесь на черный платок – национальное знамя богомолок; они везде неистово торгуются и непременно по-русски, или по-украински, с помощью мимики и пальцев. И влияние этих черных платков уже сказывается: как английские туристы во всех концах света научили отельную прислугу и даже арабов на пирамидах говорить по-английски, а французы заставили весь цивилизованный мир понимать их и объясняться на их языке, – так черный российский платок богомолки завоевывает Иерусалим и учит его говорить по-русски».⁶ Этот процесс продолжается и поныне, но уже без активного участия паломников.
    А вот еще более близкие по времени впечатления: «В Палестине запрещено говорить на жаргоне. Говорят там или на древнееврейском, или на русском языке». Под «жаргоном» знаменитый артист, композитор и певец Александр Вертинский, посетивший эти края в первой половине 1930-х годов, очевидно, подразумевает идиш. Но на самом деле никакого серьезного запрета на него никогда не существовало. Просто молодежь и сионистски настроенная интеллигенция отдавали предпочтение усиленно развивавшемуся в то время новому ивриту, который А. Вертинский по незнанию называет древнееврейским. Причину же употребления русского языка в своих путевых заметках он объясняет несколько сентиментально: «Местные жители принимали меня очень тепло, так как подавляющее большинство эмигрировало в Палестину из России и у всех сохранилась нежность и любовь ко всему русскому».⁷ Буквально вслед за ним, проводя очередную экспедицию, сюда приезжает талантливый биолог и генетик, член-корреспондент АН СССР Николай Вавилов. Когда местные агрономы пригласили его в Иерусалимский университет прочитать лекцию о происхождении культурной флоры Палестины, оказалось, «что для большинства из трех сотен (!) собравшихся здесь специалистов наиболее приемлемым является опять-таки язык страны их исхода, на коем ученый и сделал сообщение…»⁸
    Если в течение нескольких десятилетий после создания государства русский язык использовался исключительно для пропагандистских целей (традиции и законы иудаизма, идеи сионизма, политическая и моральная подготовка новых волн репатриантов), то уже в 70-80-е годы ХХ столетия сферы его постепенно расширяются. Возникают и быстро множатся русскоязычные издательства и литературные журналы (альманахи), в израильских театрах появляется драматургия на русском языке, а в последнее десятилетие прошлого века родилось несколько «русских» любительских театральных студий и профессиональных театров. В начале 1990-х репатриировавшиеся учителя и бывшие преподаватели вузов основывают систему школ МОФЕТ, где преподавание основных дисциплин поначалу ведется только по-русски, а затем и на иврите, по выбору учащихся.
    Еще один примечательный факт. С 1965 года при Иерусалимском университете существует единственная в Израиле кафедра русского и славянского образования. На двух ее отделениях – историческом и литературно-лингвистическом – ведется серьезная преподавательская и исследовательская работа. Среди курсов, которые там читаются, для нас показательны следующие: «Современный русский язык», «Введение в лингвистику и поэтику», «Лингвистика славянская и общая», «Введение в русскую литературу 19-20 веков». В последнем большое внимание уделяется творчеству Пушкина, Грибоедова, Лермонтова, Герцена, Лескова, Достоевского, Толстого и др.
    И вот вам самый свежий и простой пример. Рядом со мной, на стуле, стоит противогаз (он выдан каждому, на случай химической атаки со стороны Ирака, Ирана, Ливана или Иордании). На его коробке – краткая инструкция, продублированная на четырех языках – иврите, английском, арабском и русском. В последнее время стали также переводить и надписи на некоторых видах товаров, производимых в Израиле. Во многих государственных учреждениях появились надписи, вывески, инструкции на русском языке, появились служащие и чиновники всех рангов, говорящие по-русски.
    Говоря о русском языке, невозможно не затронуть и тему русской литературы в Израиле. Она богата, интересна и многообразна, однако рассмотрим ее вкратце. С 1920-х до 1970-х годов литературное творчество на русском языке носило в стране нерегулярный характер. Отсутствие массового читателя, издательств и периодических изданий приводило к тому, что отдельные авторы, писавшие по-русски, как правило, вынуждены были публиковать свои произведения за рубежом (Нью-Йорк, Берлин, Рига и т.д.). Свою литературную деятельность эти литераторы обычно начинали в стране исхода и после репатриации продолжали пользоваться в своем творчестве русским языком. Практически все они хорошо владели ивритом, писали и печатались на этом языке. Многие из них стали потом видными общественными деятелями, известными публицистами. В этот период в стране практически не существовало особой ветви русской литературы, были лишь отдельные писатели, писавшие по-русски.
    Когда же приподнялся «железный занавес» и в страну прибыла значительная алия, число читателей русских книг и журналов увеличилось, возникла также большая потребность в доставке изданных в Израиле книг и журналов в Советский Союз. А главное, коренным образом изменившаяся ситуация на книжном рынке отразилась на количественном и качественном уровне русскоязычного творчества в Израиле. Наравне с традиционными жанрами лирической поэзии, психологической и документальной прозы в русско-израильской литературе стали появляться и активно развиваться такие жанры как фантастика (всех видов и направлений), блатной роман, детективно-приключенческая и мистическая проза, «библейские» пьесы, юмор. Активно осваивали новую поэтическую реальность и одновременно внедряли новаторские формы в свои стихи поэты А.Волохонский, М.Генделев, Л.Иоффе и другие. В 1971 году возник Союз русскоязычных писателей Израиля, который входит ныне в состав Федерации писательских союзов Израиля.
    В 1970-х из разных республик Советского Союза в страну приехала большая группа профессиональных писателей. Здесь они получили не только поддержку, но и новый посыл творческой энергии, многие из них продолжают свою работу и поныне. В первые годы все они продолжали писать в своей старой манере, лишь постепенно включаясь в новую для них израильскую жизнь и осваивая местный литературный опыт. Нельзя сказать, что процесс усвоения литераторами израильского жизненного и культурного опыта и вхождения в русско-израильскую литературу развивался легко. Некоторые из них покинули страну (З.Зиник, Э.Севела, Ф.Розинер, А.Волохонский, М.Федотов и др.), некоторые вообще бросили писать, и лишь немногие перешли в своем оригинальном творчестве на иврит (например, поэты Рина Левинзон и Александр Воловик).
    Таким образом, этот период литературного творчества на русском языке в Израиле был отмечен и новыми для русской литературы темами, и новым писательским видением, присущим только израильским авторам. Среди них по-прежнему выделяются своим талантом Анатолий Алексин, Дина Рубина, Игорь Губерман, Давид Маркиш, Феликс Кривин, Борис Камянов, Лорина Дымова, Игорь Бяльский, хорошо известные русскоязычному читателю.
    Приобщиться к прекрасному миру книги, сориентироваться в бескрайнем море литературы помогает нам также компания «Русское Слово». Седьмой год она успешно работает на книжном рынке Израиля. Ее каталоги отличаются хорошим вкусом, красотой, полнотой, удобством и изысканностью оформления.

Поля, отмеченные * звёздочкой, необходимо заполнить!

Ваше имя*
Страна
Город*
mailto:
HTTP://
Ваш комментарий* Осталось символов