Сегодня печатаются многие. Даже слишком многие: ситуация подзабытого «джазового века». Так и просится фицджеральдовское: «не хочешь, чтобы шел снег? - Заплати, и снега не будет». У нас - похоже: хочешь, чтоб опубликовали, - плати. Поэтому никого не удивить очередным опусом. Поэтому и печатная продукция - разной пробы и разного достоинства: от откровенно графоманской (автор сам за себя куш отвалит) до талантливой (иногда и спонсоры раскошелятся).
    Но мне хотелось бы сейчас - о талантливой - об очередной книжке Владимира Авцена. Она совсем невелика, чуть за сто страниц, но вместила в себя «Рассказики» и «ПериПетии», мастерские каламбуры («Стишки» - Д.Минаев точно был бы доволен!), бывальщину («Невероятнее истины»), добротную ироническую прозу. Автор щедр на выдумку: кроме жанров вполне устоявшихся (лимерики, парадоксы, трагедия) с его легкой руки произрастают «эротизмы» и «закавыки», «дашизмы» и «хреновости», «недокаламбуры» и «фразочки». И это жанровое разнотравье никому не мешает, а напротив, радует и веселит душу читателя.

    Справедливости ради нужно отметить, что читателя автор не держит за дурака или неисправимого мещанина, снобски над ним не изгаляется и не позволяет своей образованностью в евонную (сиречь читательскую) харю тыкать. Автор - из породы уходящих в даль истории литературы мастодонтов - слегка старомоден, а значит, наивен: читателя он уважает, а жизнь, проистекающую вокруг, и попросту любит. Он почему-то с ней не расплевывается, а, напротив, благодарен ей за те фабулы и сюжеты, которые она ему подбрасывает. Такой вот на сегодня нетрадиционный симбиоз.
    Веет от книжки дымком рыбачьего костра, доносится негромкий дружеский разговор, лепет ребенка. Здесь все без претензий, включая оформление, сделанное как бы детской рукой. Здесь герои не стесняются быть искренними в своих чувствах и проч. О такой книжке можно сказать: зарисовки, заметки, заготовки. А можно - маленькие радости большого мира. Автор не собирается выходить на орбиту крупного жанра - поэмы или романа, например. Его манере свойственна краткость. В его рассказиках важен пуант: психологический, ироничный, неожиданный...
    Книжка мозаична - от эпиграмм до сколков увиденного или случайно подслушанного в ночном троллейбусе, от каламбуров до лирических миниатюр - автор и не думает этой мозаики скрывать, напротив, обнажает прием. Порой в нем что-то отзывается скоморошьими погудками, прибаутками, частушками («Тиффози», «Политикам»). Даже лимерики при всей формальной «английскости» (метр, ритм, лад, склад и др.) тянут на родную, «автохтонную» славянскую фольклористику - от перепева «У попа была собака» до очень «шикарной жисти»:

    Кстати, не только славянская стихия увлекает писателя: раздел «Параллельные миры» вводит еврейскую тематику. И здесь особенно хочется отметить национальную неангажированность книжки, когда автор не оставляет места всяким спекуляциям на тему о чистоте крови или особой отмеченности, что всегда по-человечески правильно: «Друг друга любят те, что смешиваются. Любят - и смешиваются, смешиваются - и любят...» Заметим к слову, что губермановские «гарики» при всей их блистательности весьма даже рискуют стать великой литературой очень маленькой эмиграции, интересной исключительно себе самой. Только не надо думать, будто я хвалю автора за то, что он сознательно вытравливает из своего творчества все еврейское, - я вас умоляю! Под этой рубрикой собралось столько трогательного и смешного, мудрого и лукавого, но главное, что сквозь это «еврейское счастье» просматривается наша общая «нескладуха», житие-бытие на одной земле и под одним небом. Таково уж качество Авценовского таланта, если угодно, его музы - не «кентаврицы», не женщины-вамп, не высохшей суфражистки и не эмансипе Кукшиной. У нее хорошее лицо. Она не корчит брюзгливых гримас, не хихикает в кулак, не отпускает скабрезностей. Она умеет пожалеть и посмеяться. И это - правильно. Смейтесь и вы!

Ирина Карст.