Читаю журнал виртуально – иреагирую тоже «файлово», субъективнои отрывочно.
    В 3 м номере Ольга Бешенковскаяперечисляла возможные роли, ипостасижурнала: «Журнал как театр. Журнал какприкол…» Я бы добавила сейчас: журналкак Некрополь, ведь в каждом номереприходится поминать и провожать.Почему то после 4 го номера этаблизость смерти напугала меня. А сейчас кажется, что, быть может, радиэтого – сохранения слова и образа тех, кто ушел, – его и стоит делать.
    Я, мне кажется, понимаю, почему перед некрологом МарииКаменкович снова поставлено то стихотворение, которое открывалопервый номер журнала. Тут есть соблазн сформулировать рационально,что, мол, в этом стихотворении, как в зерне, заключены всемифологические потенции, которые мы можем извлечь израспахивания нашего дикого поля или которые, наоборот, можем емунавязать и присвоить. Но это нетрудно и как то по научному плоско.А стихотворение, сколько ни читаешь, вызывает иррациональныйозноб, ощущение, что сказано больше, чем мне не страшно вместить.И стихов, от которых возникает мучительное «ни съесть, ни выпить,ни поцеловать» (приручишь, выучив наизусть, а озноб все равноостается) для меня в ДП не много, но важно то, что они – есть.
    Ничего не буду говорить о стихах поэтов из Армении, так как ичтение их, и тем более вдумчивый разговор о них требуютосновательного, не файлового, подхода. А редакторский замысел – датьпрорасти на Диком поле еще одной (наряду, например, смногочисленной и сильной «немецкой») диаспоре – понятен.(Представляется, что понятен.)
    Я еще по выходе 5 го ДП, который тоже читала в эл версии,собиралась сказать, что сейчас уже утвердился костяк рубрик, изоология не вызывает, как в первых номерах, недоумений. Всем, дажезалетным, по идее, понятно: кто – птицы, а кто – звери. Всесориентировались и приняли правила игры. И в 6 м номере, уверенная,что биологически топографические и прочие константы на местах, ядаже не сразу обнаружила пропажу исконной рубрики. Три разавозвращалась, проверяла, как же могла пропустить. «Толков экспертнойкомиссии» откровенно жалко. Хотя отчасти их отсутствие икомпенсируется хулиганским просветительством форума. Интересно,по каким мотивам вы от рулетки отказались. И значит ли это, что идеярейтингов и выстраивания культурных иерархий перестала вассоблазнять.
    «Следы на воде» интересны и ценны, но тут как бы икомментировать нечего.
    «В нетях» 6 го номера хорошо бы перечитать лет через 15, чтобыпосмотреть, кто был дальновиднее.
    О работе Венедиктовой хочу сказать, что, на мой взгляд,замечательной иллюстрацией теории многофокусного реагирования ирефлексирования жизненных событий через привлечениеразнообразных культурных смыслов может служить помещенный рядом текст Монастыренко. Как и прочие его работы, «Физика и лирикасинхронного плавания» полна чарующего интертекстуальногообаяния. Тут я снова подчеркиваю сугубую субъективность своегомнения: мне его ажурные тексты нравятся больше, чем постановочныефотографии. В текстах есть именно не постановочность, ненарочитость, с какой, случается, начинающие писатели изгуманитариев пытаются вместить в свой текст все вчера освоенное, а –та спонтанность, с которой возникают у нас ассоциации. Хотя ипонятно, что для улавливания ассоциаций в такой концентрации нужнане спонтанность потока сознания, а достаточно кропотливая работасо словом.
    Для меня, правда, осталось неясным, каким образомМонастыренко будет не давать «таинственному АК умереть отскромности», но зато ясно, что жанр «редактор ню» впечатлил дажеБондар Терещенка, со скрытой завистью поминающего о «традициибанных чтений». Просто перечисляя, вне всякой динамики и системы,алиментарные мотивы в «укрліті» и не в первый раз указывая назависимость ее от «русліта», ІБТ, по моему, не улавливает одной важнойтенденции, касающейся «дискурсу їжі й питва». Потому что вряд лиможно сейчас сказать, что «більш адекватні «поетичному» дискурсовіоб’єкти: паби винарки, ресторації салуни, шинки каварні». Любой нынездравствующий ерофеев может засвидетельствовать, что «бухло» сегодня– не cool. И трендообразующий Пелевин еще после «Generation» пояснялв интервью: «Большинство моих друзей, да и я сам, давно поняли, чтосамый сильный психоделик – это так называемый чистяк, то естьтрезвый и достаточно дисциплинированный образ жизни». Я вот жду недождусь, когда мода на «чистяк» долетит до середини Кальміюсу.
    «Сюрреалізм як серійність» – познавательно, конечно, но сделанов несколько тяжеловесном формате научного журнала.
    «Коммак» читала с интересом, как всякий хорошим языкомнаписанный нон фикшн.
    К «нижним рыбам», по моему, не помешало бы предисловие. «Viacombusta», на мой взгляд (помимо того, что все мы читали «Кентавра»того писателя, знакомством с которым хвастался Довлатов), грешитизлишней, дотошной описательностью. «Беж на отливе» эксплуатируетжаргон (который вообще то литературе отнюдь не противопоказан иможет достигать высочайшей, жизненной органики, как у того жеДовлатова), эта эксплуатация жаргона приводит к не в лучшем смыслеэстрадности. Название, правда, великолепное.
И, как и прежде, живительна бардовская прививка.

Пышно цветущая груша – во всё окно.
    Мощный номер журнала, только что принесенный из библиотеки,ДП 6.
    Зрелища есть – остальное приложится.
    Номер – действительно – мощный. Пока только въедливоперелистал. Не оставляет ощущение, что держал в руках… если не кирпич,то многотомник… Знаю: читать буду долго и прилежно. Одно отмечусразу: кажется, самое сильное в номере – душанбинское. Не ужасом, не кровью (———), не попытками (потугами) политологического анализа(откуда уши растут… чей след куда ведет и проч.), а – самой общей,человеческой, интеллигентской, недобитой, недотравленной линией…Вот это и есть для меня – в высшей степени – литература, а не то, чтолитературой считается (признается, выдается, делается – «стихи ипроза»)…
    Чувствую: сильны стихи. Армения… Видите, уже и остановитьсятрудно.
    Нашел и свои «пять копеек» три точки: третью позволил себеприсвоить с обложки. Уж очень я похож (внутренне, да, пожалуй, ивнешне) на этого мужичка, оторопью прохваченного. И есть от чегооторопеть. Божечки мой! Сколько же в поле зрения одного только «ДП»умнейш их, интереснейших, за мы сло ва тых людей! А я о них не знал,не ведал…
    Итак, мощно цветущая груша – во всё окно. Мощно лежащийжурнал… кладезь (скопище. кладбище. просторище.) поисков инаходок… Дай Боже ума и смелости всё в номере охватить и воспринять…

    По сжатому полю родной русской речи
    Не далее Даля, не более Греча
    Пройдешь, колоски подбирая.

    Не пахарь, не плуг и не пчелка златая, -
    Голодный воришка словесного рая,
    Взыскующий каши из гречи.

    На диком поле сорняки, по логике вещей, основная культура, азлаки как раз и следует считать сорняками. Прополка не уместна, аурожай можно собирать и лебедой, и крапивой. Мое словеснокультурное (или, точнее, окультуренное) поле я ощущаю, увы,действительно – в обоих смыслах сжатым, и если делаю поройпопытку расширить его, то лишь приращивая узенькие делянки, учитываю свои слабые силы.
    Титульное название журнала, вкупе с лукавыми интенциямиредактора, может спровоцировать доверчивых сочинителей наэкспансию, на лихой набег в неведомые земли, какие освоить он(сочинитель) не в состоянии, да и целью себе не ставит. Но: погарцеватьна деревянной лошадке, игрушечной саблей над головой покрутить, уже удовольствие. Вдруг и впрямь кто нибудь из мирных земледельцевиспугается. И воспылает жаждой мщения, и примется защищать своинаделы от немытого нечесаного, а значит, опасного и смелогозахватчика…