Не Украина и не Русь -
Боюсь, Донбасс, тебя - боюсь...
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"
Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика.
Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея.
Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.
* * *
Не об искусстве. Впрочем, и о нем –
Поскольку ни тебе, ни мне ни днем,
Ни ночью от него спасенья нету –
Тем более уместно зубы сжать
И не пытаться впредь изображать
Взывающих: «Ракету мне, ракету!»
Не о любви. Но, впрочем, и о ней.
Легко сказать, что на исходе дней
Нежней мы лю... Куда уже нежней?
Наш вариант покруче: осторожней.
А, может, сударь, двинем по прямой,
Зане пора – и к Богу, и домой –
Легко сказать: единствненный ты мой...
Но следует – единственно возможный.
* * *
В лесу, где нет тебя и нет меня,
Стояла призма нежного огня,
И паутинка на кусте висела.
И бабочка на край сухого пня
Развернутой метафорою села.
Она была волшебно хороша,
И в ней овеществленная душа
Была, должно быть, хороша когда-то...
И, может, что-то сходится, когда ты
Подолгу повторяешь, не спеша
И против склада с ладом не греша,
За мною: «Аты-баты, шли солдаты...»
Без подписи. Без местности. Без даты.
* * *
Анечке с благодарностью
Ах, коготок увяз в смоле янтарной!
Увы, просчет – такой элементарный –
Премногими несчастьями чреват...
Но c’est la vie – никто не виноват.
Сломалась ножка, тонкая, как спичка –
Но писк перекрывает электричка,
А всю картину – пышная листва,
Да сверх того – слова, слова, слова...
Но коготок увяз, и плачет птичка,
Пока она жива. Пока жива...
ФРИДРИХУ ГОРЕНШТЕЙНУ
Нас ждет не смерть, а новая среда... И. Бродский
Мы все когда-нибудь умрем,
Возможно – даже скоро.
И мы с собой не заберем
Преображенный январем
И обнаженный фонарем
Ночной кусок забора.
Но этот рядовой забор
Запомнит чей-то нежный взор
Из верхнего окошка,
И вещества его раствор:
Сучков, зазубринок и пор,
Возможно, с этих самых пор
Изменится немножко.
Бела за окнами метель,
Белым-бела твоя постель,
Лишь скрип заоблачных петель
Идиллии не равен,
Да то, что тем, с того двора
Давно заборам в печь пора
И обнаружится с утра,
Что нет на окнах ставен.
Нас ждет не менее чем рай –
Забор, рябина и сарай,
И в тот переправляясь край,
Пред ними я покаюсь.
Но только ты не умирай,
Не умирай, не умирай,
Не умирай, не умирай,
Не умирай покамест!
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ (Исполняется на мотив «Ехал на ярмарку ухарь-купец»)
Как по ухабистой горной тропе
Едет проезжий по имени П.,
Едет проезжий, встречает арбу –
Г. проезжает в закрытом гробу.
Как от версты к полосатой версте
Едет проезжий по имени Т.,
Едет-спешит, довершает судьбу –
П. уезжает в закрытом гробу.
Спит мелколесье, телега не спит,
Осью немазанной песню скрипит:
«Едет проезжий, встречает арбу...»
Ворон скучает на каждом дубу.
С ПОЗВОЛЕНИЯ СКАЗАТЬ – ГЕКЗАМЕТР
Пульс, непрерывно стучащий в виски, - это просто гекзаметр,
Тот, кто сумеет расслышать гекзаметр, - возможно, поэт.
Боги довольно легко принимают дипломный экзамен,
Ибо работы по этой специальности, в принципе, нет.
Жизнь – это, видимо, некое время и место, откуда
В тщетный за мертвой возлюбленной можно отправиться путь.
Амфоры с их персонажами стройными – просто посуда,
Функции коей бездарно утрачены – в этом и суть.
* * *
Как о самой главной моей поре,
При хорошей мине, плохой игре,
При дурной погоде и лучшем строе
Я была кому дочкой, кому – сестрою,
Кому мамой была, а кому – женой,
А кому и любовницей – бог со мной,
Я была ответчица и истица,
И летели клином ко мне жар-птицы,
А уж как прекрасен жар-птичий клин! –
Как не ставший комом последний блин.
Я пекла блины и варила плов,
И несли рыбаки ко мне свой улов,
И несли охотники мне трофеи,
А сама я была хороша, как фея,
И уж так была позарез нужна,
Всем-то дочкам дочь, женам всем жена,
Я была сочинительница и чтица,
И летели клином ко мне жар-птицы,
И летели жар-птицы со всех сторон,
На лету оборачиваясь в ворон.
* * *
А в тех селеньях, где иных уж нет,
Живет один блондин или брюнет,
А то, пожалуй, что и вовсе рыжий –
Отсюда я в упор его не вижу.
Там у него колодец и забор,
И под забором две заросших грядки,
А за забором – да, еловый бор,
Зубчатый, темный – с этим все в порядке.
Там на дворе трава, а на траве –
Дрова – и подлинней, и покороче,
И у него такое в голове,
Что знали бы – не вспоминали к ночи –
А то иные вспоминать охочи –
Верст за три тыщи, - минимум, - за две.
Он пьян с утра – такая полоса:
Пацан в тюрьме, жена, видать, сбежала.
Но у него в чулане есть коса,
И то: коси коса, пока роса –
Красивое, внушительное жало.
И есть река. В реке плотва и лещ,
И, может, сом – пошуровать у ям бы.
Теперь вот будут ямбы. Тоже вещь.
В таких местах незаменимы ямбы.
И у него, как будто, есть страна.
Она ему не то чтоб не нужна,
И он не то чтоб ей не нужен тоже –
Но в этом они, все-таки, похожи.
Авось еще поладят. Ни хрена.
А что чекисты лезут в главари –
Так там зимой такие снегири,
В кадушке – грузди, в погребе – картошка,
В лесу брусника, клюква и морошка,
А уж черники – и не говори.
КОММЕНТАРИИ
Если Вы добавили коментарий, но он не отобразился, то нажмите F5 (обновить станицу).
ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ
