Однажды в советское время появилось от разных поэтов два одинаковых посыла… Один написал: «Мне 33, ищу Иуду…», другой: «Мне 37, ищу Дантеса…» Желания забавные уже потому, что оба поэта искренне считали, что в поэзии они уже всего достигли, и не хватает только последнего штришка, чтобы отметиться в вечности.
    Мне эти самопасквили припомнились в связи с выходом книги «Река весеннего завета» поэта Алексея Зараховича. Вот уж от кого таких строчек не дождешься.
    Его один и тот же фотографический портрет, кочующий из книги в книгу, из публикации в публикацию, соответствовал бы фотографии его поэзии, если бы таковую удалось сделать: наклон головы, взгляд искоса, в котором застыл один и тот же вопрос – а нет ли чего-нибудь замечательного в очередной гадости, которую мне Век приготовил!?
    На линейке Зараховича самое малое деление – век, столетие. «Вот тень от стрелки часовой, всех обошла, не обманула». (Рождество) Вы смогли бы расшифровать значение глагола «обошла»? Да еще в сочетании – «не обманула»? Я не смог. У него под каждым словом спрятано два-три смысла. Да еще и оркестрировано следующей строчкой – «Вот комната, где росчерк стула, где стол на ножке костяной». Можно брать строчку, как курган, и снимать слой за слоем.

    Вот вам визитная карточка Зараховича – гранить слово его потайными смыслами и забытыми звуками. Он волхв-ювелир. Он шифровальщик Божьей милостью, шифрует и дешифрует Речь для современников и потомков. Для читателя жадного и алчущего достаточно одной строфы, чтобы составить причудливую мозаику от Зараховича. Составишь, а там угадываются такие знакомые символы и силуэты, что мороз по коже…
    Поскольку я не критик, а читатель, не могу не обратить внимание на необычное разнообразие вод в стихах Зараховича и водяное население. Банальные звезды с луной там тоже есть, но ведут они себя не по основному назначению. «…звезды, что пролетев насквозь высоту и глубину земную обрела в колодце посреди (покой? – Е.К.)» И «…плавает под нами». На уровень поэтической звезды не менее претендуют и рыбы – чехонь, сом, налим в многочисленных реках, протоках, озерах.

    Очень они живые у Зараховича – и чехонь, и утопленник, и душа. Причем, обратите внимание, душа-то ведь может принадлежать не только утопленнику или сому, но и самому Зараховичу: бродит отдельно по тростникам, пока хозяин рыбку удит…
    Звери и рыбы, реки и протоки, луна и звезды – образы куда как заезженные, запаленные в поэзии до пены предшественниками Зараховича. Но этот неоспоримый факт его ничуть не смущает. Они живые, они живут в строфе уже отдельной от творца жизнью. Тот же налим, например, его и в Днепре-то давно нет. Рыба странная, летом спит, оживает зимой. Он только в поэтике Зараховича, как в заповеднике, и остался: «Украина, тебя одну научился любить налим». Зарахович и рыбу любви научил…
    Странные люди поэты, неудобные, непонятные. Живут рядом, душу бередят, покой беспокоят. А без них никак нельзя, без них мир моментально омерзеет.
    Очень мне бы хотелось показать пальцем на сквозные образы в поэзии Зараховича, которые в триптихе «Выбор» встретились в одной строчке:

    Солнечным зайчиком нельзя было удивить и в 19 веке. А вот солнечный волк (а не волчок!) впервые выскочил из дремучего леса поэтических ассоциаций только у Зараховича. А вот почему – это та самая отправная точка, от которой надо отсчитывать путешествие по лабиринту поэзии Зараховича. Я, конечно, мог бы разгадать солнечного (и не только) волка, пользуясь правом талантливого читателя. Или патологоанатомическим методом пушкинского Сальери. По принципу – там, где заяц, там и волк. Опять же, само слово «волк» может вызвать кучу литературно-фольклорных реминисценций. И метафора тоже тут как бы причем…
    Но все проще и сложней: у Зараховича весь этот набор – метафорический, образный, семантический, реминисцентный – конечно же, присутствует. Но все, что можно рассмотреть за словом и понятием «волк», для Зараховича не более чем инструмент его поэтики. Самое что ни на есть «волчье» стихотворение называется «Весна», а после

    - финальная строчка: «Где тут взяться любви?» Любовь-волк, всепрощающая и нуждающаяся в прощении, теплый щенок и кровожадный зверь.
    Читать надо Зараховича, запоминать, думать. Это поэзия, что душу бередит. Если душа есть, конечно…
    Главный же вопрос – где читателя такого отыскать? («Вот бы волка поймать, вот бы волка понять») А для другого и писать нет смысла – тот, другой вообще только этикетки читает.
    В этой связи (и в прямой связи с Алексеем Зараховичем) у меня есть скромное гениальное предложение. Вместо Союза Писателей создать Союз Читателей. С членскими билетами, дающими кучу привилегий. С гонорарами за каждую прочитанную книгу. Самый высокий гонорар – за поэзию, самый низкий – за детектив. За чтение фэнтези – штраф и порка на площади. За компьютерные игры – клеймение путем вырывания ноздрей, за просмотр сериалов – каторжные работы. И народ ломанется в читатели. Причем первыми это сделают наши писатели. В литературе останутся только увечные графоманы и гении. И наступит Ренессанс.
    А пока – по моим очень точным подсчетам – до Ренессанса далековато. Поэтому самое время вспомнить «откуда есть язык пошел». Это для мазохистов из племени «синей птицы с подбитым крылом» (в такой слезливой поэтике некто охарактеризовал украинский язык) – большая тайна. Но другие эту тайну знают: сначала язык, потом великая литература и только потом – великий народ. А в самом начале такого процесса обязательно стоит Поэт. Вспомним Данте, вспомним Пушкина. До Пушкина о русском литературном языке и речи не было. Равно как и о великой литературе. От Пушкина в народ пошла Речь. А не наоборот.
    Новое государство Украина очень странно решает свои языковые проблемы, проти вопоставляя украинский язык русскому, искусственно выращивая внутри его гомонкулуса неполноценности. На самом-то деле задача у ревнителей, почитателей, читателей и разговаривателей украинского языка очень простая: поддерживать отечественного издателя и отечественного поэта, причем вне зависимости от того языка, на котором оный пишется или издается. Поэт всегда решает более глобальные проблемы Родины, простирающиеся куда как дальше в историческую перспективу, нежели самый мудрый и ревностный государственный деятель.

    Одно такое четверостишие для любой «отчизны» значит больше, чем экономические реформы или истерические припадки патриотов.
    Будь я Президентом страны, я бы издал указ: «Поэтов всячески оберегать, холить, кормить и лелеять в виду их огромной ценности для Государства Украинского».
    А пока Алексей Зарахович, наивный, как все поэты, уверен, что

    Наивность его простирается и над делами. Он тут носился по столице с безумным проектом издать забытых украинских поэтов 20-х годов прошлого столетия как полноправных представителей славного «серебряного века», читал их стихи по внерейтинговому телевидению и т.д. Не корысти ради, а токмо очеловечивания современников для. В результате издательские генералы, генерал-аншефы от культуры и штабс-капитаны телевидения стали относится к нему как к юродивому. Да их можно понять: разве нормальный человек может быть не грантоедом, не писать детективов или не ковырять из носа хуторские «исследования секса» или, в конце концов, не клянчить деньги на грандиозный и непременно национальный «проект» с пшиковым результатом!?

    Внимательный читатель, рекомендую обратить внимание на триптих «Выбор». Утверждение, что поэты, по тесному общению с одной из самых мощных стихий – стихией Речи, обязательно пророки, вполне банально.

    Ощущение куда как современное. Не публицистика, конечно, но песочком по нерву продирает. Особенно, когда, дождавшись «врагов», мы опять вышагиваем у мира за оградой. В окно посмотрите…