У каждого из нас Дикое поле вызывает свои ассоциации.
    Для Веты Григорян дикое поле – это забытое, потерянное место для неуместной в наше время поэзии… Некая утопия?
    Для Тиграна Хзмаляна – это путь, сужденный перекати-полю.
    Для меня? Без Ахматовой – не представляю, хотя бы потому, что сказала же она о родном языке: «И с любопытством иностранки, Плененной каждой новизной, Глядела я, как мчатся санки И слушала язык родной. И дикой свежестью и силой Мне счастье веяло в лицо…»
    И потому для меня Дикое поле – это символ свободы живой речи. Но, наверное, на слуху и Мандельштам – «Дикая кошка – армянская речь…»
    Место – стихам расти.

Что мы за дикие дети такие?
Розно живем и розно поем,
А у нее – одна ностальгия
О невозвратном доме своем.

То ей не спится, то колет сердце…
Нам ли ее уберечь от судьбы?
С самого детства не отвертеться
От материнской ее правоты.

Красная Горка, в лесу – земляника,
Иньва-река и рядом – Кува…
Женщина-лебедь, замысел дикий,
Что еще прячут твои рукава?

Ва – это воды, вай – это плачи…
Оклики, стоны – нет им конца.
А ведь бывает, брат мой, иначе –
Мальчик без матери, дочь без отца…

Ягодок диких полные горсти,
Лебеди-воды всё унесли…
Только становится горше и горше –
Сын без отчизны, мать без земли.

Что же за дикие птицы такие?
Знаю, на гибель одну привели
Жаркие ягоды ностальгии
Неба хлебнуть у самой петли…

В омут да в реку, в гору да в небо –
Круг очертя, взмыть в высоту!
Кинь свое перышко, женщина-лебедь,
На невозвратном своем лету!

Что же еще ты прощала в детстве?
Что же от слез сыры рукава?
Где – от которых некуда деться –
Иньва твоя, в кувшинках Кува?

Что же за дикие всходы такие?
Где ни посеяны – там и расти! -
Спелые ягоды ностальгии,
Слаще которых нет на пути…


30 ИЮНЯ 1997 ГОДА
                                                                          Мануку
Пока не напишешь число – не поверишь ему.
Лицом отвернешься – не видеть бы белую тьму,
Тьму тьмущую чисел и дат и беспамятных лет,
Куда удаляется твой лосевой силуэт,
В какую-то область непрожитых лет…
                                Говорят,
Поэт был ограблен в дороге, ночной Ленинград,
Где белые ночи собрались в живую гурьбу
Вокруг той последней, июньской, святой Петербург…


                                                                            Т.Х.
– В наш век трагедий нет – всё повторится в фарсе, -
Ты скажешь, замолчишь, я знаю, отчего...
За тридевять земель и в тридесятом царстве
С тобой нам не бывать – и это ничего.

Несчастью просто жить без позы,без бравады,
А если невзначай коснется смерть плечом –
Есть ты – и шаг назад в трагедию и правду,
Чей нежный смех звенит птенцом и бубенцом...