Легендарный шах, сын владыки солнечной сферы, держал в своих руках модель Вселенной. Он осязал Мир и видел все, и знал обо всем. Он, открывший огонь, ремесла и искусства, научил людей верить в связь всего сущего, а в его волшебной чаше Мир обретал свое совершенство. Мифический персонаж, воспетый великим поэтом, предопределил своим духовным взором миропонимание людей Востока, для которых в Мире столько же различия, сколько и гармонии…
    Сказание о шахе Джемшиде и его удивительной чаше вспомнилось не случайно. Однажды возникшее на ассоциативном уровне, оно вновь вспоминается, как только речь заходит об Акбаре Хурасани. Давнее знакомство с художником, невероятно приятным и скромным человеком, с его творчеством, позволяет вводить столь странное на первый взгляд сравнение. Но в моем восприятии Акбар – волшебник: он – претворяет нашу сложную, прагматичную реальность в полный гармонии и светлых поэтических чувств мир. Картины его, пожалуй, и есть та «чаша», которая несет в себе и дает другим радость красоты, одухотворенность, много света и тепла.

«Окно надежды», 35*110, 1994-99 гг.

    Художник лирико-романтического мироощущения, Акбар, философски и в то же время проникновенно-поэтически интерпретирует мир реальный и мир воображаемый, чувственный, добиваясь гармонии даже в самых незамысловатых сюжетах и постановках (натюрморты «Друзья», «Лотос»; «Странствующий дервиш», «Сирена», «Встреча пророков»).
    Большой интерес он проявляет к темам человеческого бытия, обращаясь к привычным, на первый взгляд, сюжетам. Так, по-юношески непосредственно, он гово-рит о ценностях мира, любви, красоте, мате-ринстве, благородной старости (триптих «Три состояния»; «Мгновение», «Судьба»). Любовно, с сыновним чувством и легкой ностальгической грустью создает серию работ на восточную тематику. Это картины, посвященные родному Афганистану – пейзажи, жанровые сцены из жизни афганской деревни (Сапожник), где сильнее и глубже сохра-нились национальные истоки, яркие образы земляков, отражающие свободолюбивый дух и светлые надежды простых тружеников земли. Многие из этих полотен написаны в порыве вдохновения, по внезапно возникающим видениям и воспоминаниям прошлого («Кочевница», «Восточный базар», «Улочки Кабула, освещенные солнцем», «Старый Кабул» и др.).

«Сапожник», 85*110, 1999 г.

    Чего не встретишь в работах Акбара, так это уныния и тоски. И хотя в ряде работ художник обращается к трагическому прошлому своего народа («Окно надежды», «Три состояния»), идейная направленность их все же оптимистична: все подвластно круговороту жизни, жизнь прекрасна, несмотря ни на что. Идея эта – постоянный лейтмотив живописных исканий Акбара Хурасани.
    Живопись художника отличается не только тонким лиризмом и многообразием тем, сюжетов, жанров, но и восхитительным хроматическим накалом красок, строгой продуманностью композиции и колористического решения, виртуозным техническим мастерством и метафоричностью художественного языка, открывающего мир в его мудрой соразмерности и цельности.
    Привлекают стилистические и технические особенности его живописи. В их совокупности можно усмотреть довольно оригинальный художественный почерк. Своеобразие творческой манеры Акбара, реализовавшееся главным образом в натюрморте, портрете и пейзаже, проявляется прежде всего в виртуозном техническом мастерстве и в самой колористической направленности работ. Удивительный колорист, Акбар, работая исключительно мастихином, создает настоящие красочные феерии. Это и трепетные, импрессионистические по своей манере пейзажи, и экспрессивные, написанные полнокровно-смелым, пастозным мазком «палитры-цветники», и созвучно-спокойные, эмоционально-активные по цвету аллегорические картины. Творчество Акбара трудно вместить в рамки конкретной живописной системы. Он создал свой индивидуальный стиль, в котором органично соединились и импрессионическая манера письма, и ориентальная тематика, и цветовая экспрессия, и декоративное видение мира, наполненное философским, космическим содержанием.
    Понять философию Акбара, не зная его судьбы, его личных качеств, на самом деле непросто. Но нельзя, полагаясь только на насыщенную «причудливыми изломами» биографию, постичь образ его мыслей. Каждый человек несет в жизни свою миссию, миссия же Акбара – доносить людям момент духовного начала. В этом и раскрывается природа его мышления – через живопись.

«Странник», 85*110, 2001 г.

    Родился Акбар осенью 1961 г. в самом сердце Афганистана – в горной провинции Урузган, древнем крае хазаров. Некогда богатый и цветущий край ныне испытал последствия многих лет жестокой войны. Детство было типичным для многих его земляков. Первенец у родителей, он с ранних лет познал «і батькову любов – суху, вимогливу, сувору» й «туге зерно любові молодої мами», как пишет о нем В.Пащенко в поэме «Афганцы»*. Из детских воспоминаний наиболее яркий след оставил образ знахарки-кочевницы, спасшей однажды жизнь мальчику и предрекшей ему добрую судьбу. Он [образ] то и перевоплощается позднее в красках на холсте, станет одной из наиболее любимых работ Акбара («Кочевница»).
    Родной аул, школа, первые самостоятельные «штудии», выполненные углем, затем Кабул, учеба в машиностроительном техникуме, пятилетняя служба в армии. Но Акбара не покидает желание постичь художественное мастерство. В годы армейской службы военный офицер Хурасани, несмотря на опасность со стороны моджахедов, переодевшись в штатское, регулярно посещает студию при информационно-культурном центре Советского Союза. И здесь судьба обернулась неожиданным образом: талант-ливого юношу заметили и пред-ложили пройти систематическое художественное образование в СССР. Таким образом, решение министра обороны, открывшего визу на учебу, изменило ход жизни Акбара.
    Так он приехал в Киев, стал студентом художественной ака-демии. С этого момента Украина – его вторая родина, с ней он свяжет мног ие годы жизни, успеет полюбить ее и понять украинский менталитет. Но, будучи афганцем по крови, Акбар все же мечтает о своей стране Солнца, мирной и процветающей.

***

    За последние год-два имя Акбара появляется в прессе, на устах знатоков и любителей живописи все чаще и чаще. Двери галерей и выставочных залов радушно открываются перед ним. Личность художника, во многом сохраняющего свою индивидуальность, действительно заслуживает особого внимания. И работы его, радующие глаз и дающие живительный душевный заряд, лишний раз подтверждают представление об Акбаре как о художнике, творческое кредо которого «нести людям добро» является не простой формальностью, но отражением его человеческой сути.

    Художник Акбар, странствующий по Восточной Европе, во время войны потерял связь с родителями; война сделала его бездомным. Сейчас он живет в столице Украины Киеве, расположенном на берегах Днепра, но сердце его тесно связано с возвышенностями Западной Азии, с пустынной родиной Афганистан.
    Это все не случайно. Вдали от семейного очага Акбар на своих полотнах разными красками и кистью творит семейный очаг своего духа, сохраняя в памяти пейзаж с улицами городка, высокими снежными горами, мудрыми стариками, убеленными сединой, а также домами, построенными из желтой среднеазиатской глины… Все это под его кистью отражает определенные настроения, чувства, владеющие его душой, ищущий взгляд, устремленный в прошлое, печальное религиозное осознание.

    Очевидно, что Афганистан, небогатый землей, дал художнику «стильные» характеры, и в своих произведениях он перед лицом несчастной судьбы выразил любовь к жизни и заботу о своем очаге, тоску по родным. Поэтому, несмотря на то, что картины Акбара выражают чувства, традицию Афганистана, переполнены романтическим и мистическим духом, мы равно можем испытывать легкую печаль от творимых им кистью и краской образов. Этот узел чувства тоски по родине, которое не проходит, становится частью внутренней конструкции творчества Акбара.
    На творческую манеру художника сильное влияние оказали художественные приемы и концепция европейского абстракционизма и русские передвижники. В то время, когда Акбар наблюдает и испытывает жизнь, он обращает внимание на сложные превращения цветов и красок и их применение в творчестве. Причем в его творческой манере с ними сливаются и изящные арабские элементы, что делает его творчество очень индивидуальным, отчего оно приобретает необычный стиль.

    Арабская культура наделила Акбара, по существу, романтическим мировосприятием, которое от рождения не было ему присуще, а также сильной верой в жизнь, отчего в его творчестве с самого начала обозначились поэтические особенности арабской культуры. Изобразительная суть его стиля, язык конкретного произведения сочетаются с изображаемым на полотне в смене светлых и темных тонов, красок, характерном для арабской эстетики.
    Каждое произведение художника глубоко пережито им, пронизано его чувством и духом. На наш взгляд, для полотен Акбара характерен реализм в отражении территориальных особен-ностей Средней Азии; при этом, его картины воспринимаются всегда сквозь призму гуманитарной заботы и печального настроения.
    Несмотря на то, что Акбар живет в Европе, душа его полна заботой о родине. Современный Акбар - художник, отдаленный от своего очага, и именно это обстоятельство создало его искусство и позволило нам лучше понять его творчество.
    Мы от всей души желаем Акбару достигнуть еще больших успехов и желаем всего наилучшего.

«Судьба», 41*56, 2000 г.



Унесенный
ветром бытия

    Отец, он тоже был хазар, учил быть всегда скромней: «Не вытягивай ты ноги дальше своего ковра».
    «Хорошо ему говорить, - думал Акбар, - у него есть мама, отдельный ковер, а у меня руки-крылья… и Сирены снятся по ночам». Посоветовался он сам с собой и принял мудрое из решений- сидеть сразу на двух коврах! Решил посвятить свой «калам» двум странам: и объединил на полотнах лазурную равнину неба Афганистана, которую оглашает звук чанга, и свое украинское теперь состояние.
    Про таких, как он, хазар арабы всегда говорили, что они осторожны. А Павич пишет, что это одновременно и черная и белая птица, «которая живет в доме надежд, продуваемом ветром бытия». В этом «доме надежд» есть место, где меняется судьба и снятся женщины-птицы. Говорят, что даже будущее хазары представляют себе только в пространстве и никогда во времени. Они могут читать и записывать цвета, как ноты. Это получается не сюжет, но всегда состояние и настроение.
    Способность складывать из цвета образы, настроения и содержание генетически передалась Акбару. А как же иначе? Родиться в стране, где все искусно и живописно записывают то, что поют и, наоборот, - напевают то, что пишут. Никто из хазар не удивляется, что миф превращается в правду жизни, главное только очень этого хотеть. Мир теряет свои грани, свет становится стимулом творчества, цвет вбирает в себя соль земли, глаза становятся продолжением мысли и зеркалом души.
    И только солнечный диск остается один для всех, а - все люди - продолжением друг друга , одним драгоценным камнем.
    Как на картинах у хазара Акбара из Страны солнца.

Жанна САЛЕ, КИЕВ

«Наш человек» Акбар

    И вправду &l aquo;наш»: более 10 лет в Киеве, а художественную жизнь столицы трудно представить без его картин, да и бе з него собственной персоной. Кто не знает Акбара? Только ленивый и нелюбопытный. О нем написаны десятки статей, его имя вошло в энциклопедию. И сегодняшняя выставка не первая, хотя, возможно, наиболее полная из всех предшествующих.
    Парадокс: Мохаммад Акбар Хорасани (таково его полное имя) интересен Украине как автор, в общем-то не изменяющий ориентальной тематике. Однако, при внешнем экзотизме, ему присуща мягкая, сугубо украинская напевность. Живопись Акбара - органическая часть отечественной реалистической школы, ее академического крыла, «удушенного мягким восточным колоритом». Воспоминание о родной миниатюре неотделимо здесь от опыта пейзажного пленэра (иногда с примесью пуантилизма).
    Мало того: обстоятельства «места времени» заявляют о себе в его работах с неожиданной непосредственностью. Так, одна из его картин навеяна стихотворением киевского поэта Дмитрия Бураго, другая - известием о гибели буддийского храма в Бамиане. А в женском портрете, очертания которого увидел во сне, весьма явственна колористическая магия раннего Врубеля, чье присутствие некогда освятило наш город…
    Сон, кольцо-шар, все-возможные воплощения грез - основные лейтмотивы творчества Акбара сегодняшнего. Уже его «Книга Снов», которую он много лет кропотливо ведет, украшая страницы причудливого дневника родной вязью, могла бы стать предметом отдельной выставки. Одна из его картин украшена мозаикой расцветших ландышей, «кульбаб» - традиционного, казалось бы, украинского цветка (признался, что у него дома также можно встретить весной поля ландышей). В то же время это изображения совершенномудрых стариков, словно пребывающих в мареве нирваны. Другая картина заставляет вспомнить фейерверки Шехерезады; на самом деле, она посвящена салюту в День Независимости…
    «Прощай война», - говорит Акбар своей выставкой миру и воспевает мир, хрупкий, как утренний сон, оттого вдвойне драгоценный. Мир, кажущийся несбыточным, как сказка, но ведь и сказки порой случаются в жизни. Еще совсем недавно известный иранский режиссер Мохсен Махмальбаф имел повод сказать (зная о режиме талибов): «Афганистан - страна без образа». Сегодня, не в последнюю очередь благодаря замечательному художнику Акбару, мы познаем его страну (Восток-и-мир) как окно надежды. Кстати, так называется одно из его полотен, которое так хочется считать пророческим.

Олег СИДОР-ГИБЕЛИНДА, КИЕВ

Жаркий день Тамуз
В нашем горном селении.
Иду и вижу: словно мираж-лучи.
Подхожу ближе, а прямо на земле передо мной
Лежит картина в форме прямоугольника.
Сдуваю с нее землю - и тут же она засверкала
Удивительной мозаикой.

На картине был изображен
                                     анималистический сюжет.
Необычная находка тронула мою душу
                                                          своей красотой.

Цвет ее эмали сгорел под воздействием
Жаркого южного солнца, и краски
Настолько мягко перекликались между собой,
Что трудно было различить мерцающие оттенки.

В это время проходил мимо Олег Сидор:
- Что ты делаешь?  спрашивает он.
- Посмотри, что я нашел!

Удивились. Он сел со мной рядом,
Достал из своего портфеля мел
И стал проводить на картине
Снизу вверх диагональную линию.
Я сразу испугался:
- Это же картина!
- Не волнуйся, - сказал он. -
Мел легко можно вытереть.

Так он в расчетах проводил анализ,
Долго рассказывал о своей теории,
И в заключение сказал, что
Это имеет прямую связь с космосом
И другим измерением.

В это время я заметил головы
Двух студентов Академии, которые,
Прячась за дувалом, подслушивали
Наш разговор.
Конец.
      Мы тут же собрались и ушли.

                     Акбар Хорасани
                     Весной 2001 г.

    Акбар рисует с детства. Он родился художником. Для него картина - способ рассказать о мире, гармонии, красоте.
    И он несет свет добра в мир, свет своей удивительно чистой души. У него есть картина, которая написана под впечатлением сна, - «Сирена». Это талисман художника.

    - Она приснилась мне так, как я ее и изобразил. Иногда она ревнует, когда ко мне кто-нибудь приходит… Она явилась прямо из Космоса… Это моя вдохновительница.

    Сюжеты многих картин об Афганистане художнику также явились во сне. Уже почти двадцать лет он не может побывать на родине. Сначала мешала война, потом другие обстоятельства.

    - В моих картинах нет войны. Это не значит, что она меня не трогает. У меня такой принцип: не замечать войны. Я думаю и ощущаю, что, сколько бы я ни проливал крови, сколько бы негативных эмоций ни написал на своих полотнах, она бы не только не прекратилась, но становилась бы сильнее и неотвратимей в будущем. Потому я не программирую ее на будущее посредством своих картин. Лучше я буду писать мир, чтобы он охватил весь мир…

    Его картины обладают сильной положительной энергетикой. Они не предназначены для беглого просмотра, в них нужно вживаться, вглядываться долго и глубоко, делая все новые и новые открытия. Например, если долго смотреть на картину «Золотые ворота», можно увидеть много интересного и необычного в динамической игре красок, света и тени. А натюрморт «Желтые розы» сияет изнутри, и этот живительный свет заполняет душу зрителя, облагораживая ее, делая добрее и чище.

    Это картины, к которым тянется душа, жаждущая чистоты и свободы. В них поражает необыкновенный свет - они удивительно светлы и спокойны. Свет в них - это свет души художника, свет его мыслей, идей, снов.

    От необыкновенно чистой и возвышенной картины «Нирвана», где изображен свет высших миров, до света небесного в картине «Странник» и других его работах на тему горного Афганистана. Акбар, рисуя небо, рисует Бога, который один для всех людей и отражается во всем земном многообразии красок. Его душа открыта созерцанию Вселенной и ее тайн.

    Лето, период полива кукурузы. Это очень трудное для крестьян время. Первые листики кукурузы выходят из земли и их нужно поливать немедленно, иначе они засохнут под жарким солнцем тамуза («тамуз» означает лето на фарси).
    Наша семья жила в Калай-Пичи, крепости, которая осталась в наследство от нашего прадедушки Мохаммада Каримдад. Такие крепости строили в старые времена, чтобы защититься от набегов, так как горные селения были разбросаны и разобщены. От старой крепости остались только полуразрушенные зубчатые стены, поэтому ее и называли Калай-Пичи, что означает на фарси « разрушенная крепость». В этом месте и обосновались пятеро братьев со своими семьями, из них мой отец - самый младший. Обычно летом рано утром все шли в горы на работу, даже дети, у каждого был свой участок работы: кто-то косил траву, кто-то пас овец и коз, а кто-то поливал посевы.
    В этот день все ушли в ущелье по своим делам, в крепости осталась моя мама и дядя Якуб, который должен был поливать кукурузу, а мама - присматривать за домом и детьми, то есть за мной и моими двоюродными братьями двух и трех лет, Мохаммадом и Сафдаром.
    Мы втроем сидели на дороге возле своего дома рядом с кукурузныи полем и играли в хамкаталу. Эта игра состояла в том, что надо было строить домики из высушенной солнцем тамуза почвы.

    Мы носили из ручья во рту воду, поливали кучки земли, и многократно приго-варивали: «Хам каталу муй бурку», что означает: «Мой круглый дом, когда у тебя вырастут волосы?» Так мы водили руками, придавая домику круглую форму. Мы работали до тех пор, пока политая нами земля не затвердевала на солнце, образуя твердую корочку, и показывались стебли травы, коренья растений, а также шерсть овец и прочего скота, проходящего через эту дорогу каждый день во множестве. Эти волокна помогали земле затвердевать, не разрушаясь. Затем мы вырезали в домике оконца и двери и вытаскивали через дверь лишнюю землю, так что домик получался полым, как настоящий. Мы рисовали на них орнаменты и затем сравнивали, чей домик лучше. Когда домиков было много, каждый разной высоты и величины - получался настоящий сказочный аул. Особенно красиво было, когда лучи солнца попадали через окошки домиков.

    И вот я пошел за своим последним глотком воды для полива своего домика. Воду я набирал из ручья, над которым была закреплена колода, лежащая на двух рогатках. Почва была смягчена водой настолько, что превратилась в глину. Внезапно рогатки под весом тяжелой колоды осели в землю, и я оказался под весом тяжеленной колоды, которая, оседая, вжала меня в почву, так что на поверхности остались только мои ноги. Когда мои братья увидели это, они испустили крик ужаса, который услышала моя мама. Она сразу почувствовала, что со мной что-то случилось, и немедля выскочила из дома. Она увидела только мои ноги, которые судорожно шевелились, торча из-под колоды. А надо сказать, что колода эта была такая тяжелая, что ее сюда притащили с помощью двух быков. Как маленькая хрупкая женщина могла сдвинуть ее? Обращаясь к духу святого, она крикнула: «Яа, АЛИ!», в одно мгновение отбросила колоду и вытащила меня из глинистой почвы. Вот такое чудо свершилось.

    Мама отчистила меня от глины. Я оставался без сознания, и у меня изо рта , из ушей и глаз шла кровь, и череп мой от огромного давления приоткрылся по швам. Шансов на жизнь практически не было. Но моя мать решила, что если свершилось чудо, то у чуда должно быть продолжение.
    Когда собрались люди, они были поражены происшедшему, они плакали и молились за меня. Став свидетелями произошедшего, души людей открылись. Для моего исцеления позвали знахарку, которая жила рядом с нашим селением.
    Знахарка эта была родом из кочевых племен. В молодости она полюбила хазарина, который похитил ее, это породило на долгое время вражду между кочевыми племенами и хазарами. Со временем вражда утихла. А кочевница стала оседлой, у нее было много детей от мужа-хазарина, и жили они на хазарской территории.

    Эта женщина владела искусством исцеления людей и принялась лечить меня. Она забрала меня в свою семью, дала мне новое имя Худай-Берды, что означает «заново рожденный». Она обмотала мой череп верблюжьими нитками, давала мне целебные снадобья, дезинфицировала мои раны какой-то особой солью. Лечение продолжалось около двух лет. Я стал для этой женщины приемным сыном и полюбил ее, как свою мать, так что и домой возвращаться не хотелось. Она тоже с болью возвратила меня обратно моим родным, и вскоре после этого ее не стало. Я всегда буду помнить эту женщину. Она была очень красивая, светлая, с распущенными длин-ными, волнистыми, посеребренными сединой волосами. В последнее время мне все чаще вспоминаются картины моего детства и образ этой светлой женщины.

    Все мое творчество пронизано тоской по родине. Афганистан для многих людей связан с ужасами войны, но они ничего не знают о красоте этой земли. Я хочу открыть людям свой Афганистан, который для меня остается источником вдохновения, я хочу показать богатство красок и оттенков гор, освещенных солнцем, гор, скрывающих от глаз горизонт и ослепляющих своим величием. Нигде и никогда я не видел таких красот. По-прежнему напряженная обстановка в Афганистане мешает мне вернуться на родину, мешает людям любоваться красотой природы и развивать культуру и искусство.