В Англии мне всегда холодно. Не в смысле погоды, которая позволяет в зимние месяцы ходить в легкой куртке и кроссовках, как, впрочем, и летом, а в смысле внутреннего состояния и душевного комфорта. Чай – с молоком, горячая и холодная вода раздельно (смеситель тут не прижился), машины не по той стороне ездят... Первые дни со всеми держишься на расстоянии, и кроме замечаний, что жизнь прекрасна, разговор не клеится. Вежливые, но замкнутые.
    С проблемой я справился: купил упаковку пива и отправился в парк возле замка, местной достопримечательности. А по дороге набрел еще на букинистический, где отыскал два романа любимой Мюриэл Спарк. И вот, усевшись на скамейку с книгой в одной руке и банкой пива – в другой, я, наконец, почувствовал себя в своей тарелке. Доброжелательные англичане подозрительно косились на банки, здесь не принято пить на улице, но ничего не говорили – еще больше здесь не принято вмешиваться в чужую жизнь.
    В букинистическом я и узнал об этом вечере. На мой вопрос, а есть ли у вас тут поэзия, букинист ответил, что здесь нет, а вот приходите в четверг сюда… и дал мне афишку «Open floor poetry readings».
    Мероприятие имело место быть в одном из пабов. У них все события происходят в пабах, не зря же pub – это public house. Как назывался этот паб, уже не помню, или Черный Бык, или Белая Лошадь – наиболее частые названия пабов и маленьких гостиниц в провинциальной Англии, по крайней мере, в Ланкашире. Названия улиц тоже повторяются, причем названия второстепенных улиц свидетельствуют о когда-то иных масштабах и значении городка – улица Нижнего поля, улица Верхнего поля, улица Принцев…
    Короче, когда стемнело, я пошел. У входа выстроились автомобили – значит, местные литераторы уже здесь. Все оказалось просто: у стойки заказываешь вино или пиво и проходишь в комнату направо. Здесь уютно – вдоль стен диваны, камин, на стенах старые фотографии из истории города (на одной – основатели местного футбольного клуба, 1886 год)… Ближе к камину, на ковре разлегся черный мастиф. Свободного места почти не осталось – сидели на диванах и за столиками. Всего человек двадцать.
    Сразу бросалось в глаза, что большинство из присутствующих – люди старшего поколения, многим было уже за пятьдесят. Как сказала мне одна поэтесса после вечера, молодежь не очень-то интересуется поэзией, потому что есть TВ, есть спорт, есть супермаркеты. Другие интересы.
    Читали по очереди, ведущего как такового не было, каждый читал со своего места. Создавалось впечатление, что все друг друга знают и встречаются не первый раз. Как я потом узнал, собираются уже года три, все местные авторы (то есть из соседних городков), почти никто из них не печатался в широкой прессе. Читали рукописи, написанные от руки или в распечатке.
    Первым начал ухоженный интеллигентный старичок, который прочел два стихотворения. Одно о верном псе по имени Нонсенс, трагическое, хотя детали я не уловил, а второе о горечи воспоминаний о войне – имелась в виду война с бурами, которую ЮАР до сих пор не может простить англичанам».
    Потом выступила женщина, запомнились ее глаза – живые и проницательные, она прочла стихотворение об отце. Вот одна строфа из него:

    В самом углу сидел молодой человек с гитарой. Он пел ирландские баллады и песни собственного сочинения. В слова я не вслушивался, в камине потрескивали дрова, на ковре лежал пес, в кружке еще оставалось полпинты Гинесса… - хорошо было.
    Читал устроитель этого вечера, букинист (в очках и с бородой он был похож на филина). На общем фоне его поэзия звучала концептуально, хотя ларчик открывался просто. Например, одно из стихотворений называлось «Если бы жизнь была так же проста…» и состояло из инструкции по обращению с огнетушителем, всего семь пунктов. Одно его стихотворение приведу целиком:

    Следующий выступающий прочел несколько рифмованных стихотворений, достаточно банальных, как мне показалось (но может, я чего недослышал): много поэтических штампов – рассвет, глаза. Я наблюдал за его женой, сидевшей рядом. Она ужас как переживала за мужа: покраснела, когда он встал читать, опустила голову и на протяжении всего выступления повторяла про себя каждое произнесенное им слово. Вообще, на вечере было несколько пар, причем читали и мужья и жены, но жены и тут оставались женами – помогали запинающимся мужьям, ненавязчиво вынимали их руки из карманов брюк, неудобно же перед публикой, и волновались за своих талантливых.
    Были стихи об оккупации Америкой Ирака. Стихи, написанные под впечатлением проповеди и звучащие как подражание проповеди. Стихи, похожие на детские считалки-дразнилки, сплошь построенные на ритме и звукописи. Согласитесь, неплохой диапазон для городка в шестнадцать тысяч.
    А потом камин догорел, пес уснул, вечер закончился.
    С чувством полного удовлетворения местные поэты разъезжались по своим городкам. Чего-то не хватало – ну там обмена мнениями, выяснения отношений, чья поэзия круче, ссоры, наконец. Ничего такого не было и в принципе не предполагалось, потому что люди пришли сюда получить удовольствие. Каких-либо комплексов и амбиций – не замечают, не ценят – я не разглядел. Может, и существуют какие-то подводные течения и камни, но это не на первом месте. Стихи здесь пишутся прежде всего для себя, и не важно, напечатали их в столичном журнале или нет. Тем более, что после пятидесяти уже меньше думается о славе и признании.
    Д а, наверное, поэзия этих авторов уступает в мастерстве поэзии признанных мэтров, но это все-таки поэзия, и д остаточно профессиональная, и, может быть, важны именно такие посиделки, с вином, гитарой и камином. Теплее становится.

    Кстати, не такие уж они неамбициозные. Как сказал мне букинист, он знаком и переписывается по электронной почте со многими известными поэтами Англии, но только в порядке личного общения, пригласить их почитать стихи в маленький городок нереально – цена за одно выступление несколько тысяч фунтов. Конечно, хотелось бы расширить круг, но… А что до обсуждения и критики, то у нас для этого выделен другой день недели, приходите.