* Хазары, независимое и сильное племя, воинственные кочевники, в момент, не известный истории, появились с Востока, гонимые жаркой тишиной, и в период с VII по X век населяли сушу между двумя морями – Каспийским и Черным.

    Обыденное понимание практически любого термина всегда бывает редуцировано и затерто. То же самое – и с понятием «миссии» и «миссионерства». Когда произносятся эти слова, какой образ возникает в голове? У кого какой. При слове «миссия» – «жизненная миссия», «миссия учителя», «английская миссия в Зимбабве». «Миссионерство» – католический священник в рясе среди злобных папуасов, уже готовых развести костер. Незадачливый проповедник из «Записок Ийона Тихого» С.Лема. Американский пастор на стадионе в Донецке, предлагающий собравшимся «поаплодировать Иисусу Христу». У кого что. Предлагается каждому посмотреть на возникший в голове мыслеобраз¹.

    МИССИЯ – ЧТО?
    Содержание миссионерской проповеди

    Протоиерей Владимир Федоров из Петербурга, доцент петербургской Духовной академии (его придется процитировать не раз, поскольку он – один из самых активных участников современного миссионерского движения в России, один из отцов-основателей Православного института миссиологии и экуменизма (ПИМЭНа) – научно-исследовательского и издательского междисциплинарного центра, который опирается в своей деятельности на научные, педагогические и общественные круги Санкт-Петербурга) предлагает присмотреться к этому слову внимательнее:
    «Что такое «миссия» и «миссионерство»? Как далеко ушел от богословского понимания общеупотребительный смысл слова «миссия», и каков его общепринятый смысл в современном русском языке? Согласно толковому словарю, его основные значения следующие:
    - поручение, задание;
    - предназначение к чему-либо важному, высокому, ответственная роль кого- или чего-либо;
    - постоянное дипломатическое представительство;
    - представители одного государства, посылаемые в другое государство со специальной целью;
    - миссионерская организация.
    Таким образом, богословское, церковное понятие вошло в современный литературный язык со значением высокого служения»².
    То есть, сначала «миссия» была делом исключительно христианским – и только впоследствии ее значения разошлись таким вот вполне светским веером. Интересно, что толковый словарь не дает главного, первоначального значения этого слова, в каком оно и сейчас употребляется во внутрицерковных документах: «миссия» как дело проповеди христианства – и в более широком смысле: как исполнение повеления Единого Бога передать знание о Нем не ведающим Его людям.
    «Богословское осмысление понятия «миссия», – продолжает о. Владимир Федоров, – зиждется не только на новозаветном понимании апостольского служения, не только на экзегезе слов Спасителя: «Идите и научите все народы...» (Мк. 16:15). Уже в Ветхом Завете служение пророков (первый из них – Моисей) существенно для понимания того, что такое миссия Израиля, который был призван стать народом-ориентиром для всего человечества. Через него к участию в спасении призваны и другие народы. В богословии Ветхого Завета уже открыта сущность посланничества, миссии. Бог посылает Свое Слово исполнить на земле Его волю (Ис. 55:1; Пс. 106:20; 147:4; Прем. 18:14). Он посылает Свою Премудрость помогать человеку в его трудах (Прем. 9:10); посылает Духа Своего обновить лицо земли (Пс. 103:30) и возвестить Его волю людям (Прем. 9:17)».


    МИССИОНЕРСКАЯ ТЕРРИТОРИЯ

    Христианский публицист Александр Кырлежев³ из Москвы напоминает (в докладе), что возникшее уже очень давно понятие «миссионерская территория» имело раньше значение – «территория, на которой христианство еще отсутствует», но такое понимание устарело.
    Протоиерей Владимир Федоров: «В ХХ в. стало очевидно, что многие страны, считавшиеся прежде христианскими, таковыми в строгом смысле слова не являются, и миссия там наиболее эффективна не столько как прямая проповедь и призыв к обращению, сколько как миссия через культуру, образование, через воздействие на сознание общества личным примером христианского подвига, воплощением в жизнь христианских ценностей».
    А.Кырлежев продолжает: ««Миссионерская территория» сегодня – это прежде всего то культурное пространство в котором мы живем. …эта культурная территория очень противоречива. «Миссионерское пространство» как пространство культурное одновременно и секуляризовано, и содержит в себе мощную религиозность нового типа. …структурно христиане тоже должны в каком-то отношении меняться… потому что обществу в целом, массе людей никакая Церковь не нужна и христианство не нужно, и всякая прямая проповедь воспринимается как давление и дает, прямо скажем, обратный эффект».
    Но «миссионерской территорией» является и внутреннее пространство православных храмов. Как говорит иеромонах Филипп (Симонов): «…сейчас в нашей стране и в церкви ситуация такая, что мы понимаем, что миссия должна быть прежде всего направлена внутрь, в нашу церковную ограду, потому что сколько в наших храмах «захожан»… и с каждым из них нужна индивидуальная работа»⁴.

    Православный богослов Давид Гзгзян из Москвы говорит в своем докладе⁵:
    «На глазах меняющееся лицо мира… требует сегодня особенного и постоянного внимания, чтобы бурный водоворот событий не поглотил никогда не теряющие значимости «последние» вопросы бытия и с ними самого человека, для которого они только и могут иметь значение… именно в наше беспокойное время очень легко дать привычке заслонить исторически отшлифованными формами самое жизнь. Тогда воздушные, но неудалимые покровы экзистенциальной тайны незаметно превращаются в отпугивающую непроницаемую завесу, и то, что совершилось «за жизнь мира», может скрываться от глаз современника, кажется, особенно мучительно тоскующего о первозданной чистоте и ясности. Потребительство и технологизм – два кита уходящего века… откровенно противостоящие и даже враждебные духу служения и творчества… делают мир агрессивно индифферентным к подвигу Христову… к подлинным ценностям человечества. Равнодушие вкупе с теплохладностью – вот две гримасы, жестоко уродующие лицо мира; отчаяние и тоска – их оборотные стороны…».
    «В нынешнем мире, уже даже перешедшем от апатии к новым, хотя и не насильственным, гонениям на Живую Истину, необходимо… возобновлять и утверждать миссию Церкви Господней. И здесь… очевидна специфика времени. Миссия… как возвещение еще неведомого уже состоялась. Парадокс же состоит в том, что мир почти не знает Христа. Поэтому сегодня главной миссионерской задачей, очевидно, следовало бы считать воспоминание и реанимацию живого опыта Церкви… Миссионерская территория сегодня – это души людей. Стоит только прерваться в самой экзистенциальной сердцевине человека вопрошанию о смысле бытия, а значит, и о личном пути творческого преодоления будничности мира сего, как сама жизнь в первооснове своей начинает ускользать, взывающий к Небесам голос «окультуривается» и гасится в густоте повседневной… хотя бы и христианской по виду, хлопотливости».


    МИССИЯ – КАК?
    Пути и методы миссионерской проповеди

    Цитата из доклада А.Кырлежева:
    «Христос говорит о себе: «Я есмь Путь, и Истина, и Жизнь». То, что Христос есть истина… с этого начинают в миссионерской проповеди… Жизнь – это другой аспект, и многие делают на этом акцент: на том, что Он именно источник жизни, энергии, преображения. Но самое первое имя Христа – Путь – практически игнорируется… этот символ пути даже не отрефлектирован внутри христианского сознания… а ведь это тот символ (скажем, Дао), который так привлекает современных людей… еще не превратившихся… в буржуа американского типа, которые делят время между работой, домом, семьей, развлечениями и т. д. … Речь идет о пути реального изменения сознания, о возможности нового опыта».
    «Чтобы открыть людям доступ к церкви и помочь им понять ее сообщение, современное миссионерство должно вникнуть в их повседневную жизнь и не требовать от них восприятия православной аскетики, способа духовной жизни, предназначенного сразу для святых, очень специфического. Не охвачены люди середины, живущие в миру. Им, как правило, предлагается совершить прыжок через пропасть и сразу воспринять высшие достижения христианской духовности. На этом пути одни перепрыгивают, другие срываются в пропасть. Главная задача миссионера – «вскрыть в людях возможность внутреннего изменения». Поэтому миссионерская территория сегодня – это наше внутреннее пространство, это сама наша душа и наше сознание».
    «Не прав тот миссионер, который говорит – «у нас нечто есть… и мы вам, лишенным этого, это проповедуем, и вам будет хорошо». Такая проповедь сегодня не воспринимается... Но если вскрыть в церковном опыте потенцию динамики, показать христианство не просто как духовный опыт, но как методологию духовного пути, тогда и сама миссия должна быть другой… и тогда можно говорить с людьми, которые приглашаются не туда, где знают истину, а – тоже встать на этот Путь, который открыт всем и рискован…»

    О. Владимир Федоров: «Не обличение и поучение привлекают людей к вере, не противопоставление православных неправославным, но готовность помочь нуждающимся, сострадание и молитва за них»… «И, наконец, еще раз следует подчеркнуть, что для миссионера… самое главное – видеть реальность и чувствовать дух времени, «вникать в обстоятельства времени», по слову св. Поликарпа Смирнского».

    Один из основных вопросов, связанных с проблемой миссии именно православной Церкви для русских – проблема непонятности церковной службы на церковнославянском языке. Церковнославянский и отталкивает «внешних» людей, и привлекает. Эта проблема еще не имеет решения внутри Церкви. Одни священники идут по пути частичного перевода, другие со страстью восстают против таких попыток. Но эта борьба за русский язык на богослужениях велась с девятнадцатого века с самого начала (св. Филарет Московский, например, был за перевод и сам переводил части службы на русский язык, а Аракчеев, например, был категорически против). Поддерживали идею перевода св. Игнатий Брянчанинов и св. Феофан Затворник⁶. В семидесятые и восьмидесятые годы в Петербургской (тогда Ленинградской) Духовной Академии часть канонов читалась по-русски. Практиковал частичный перевод службы и особенно чтение Евангелий по-русски свящ. Георгий Кочетков, бывший воспитанник ПДА, откуда его, правда, исключили по требованию КГБ – именно за активную миссионерскую деятельность (в приходе Кочеткова состоял С.С.Аверинцев – до своего отъезда в Австрию). Но пока этот вопрос не решится на высшем и самом высшем уровне – одиночкам тут делать нечего и в задачу православного миссионера по-прежнему будет входить объяснение и разъяснение православной службы – тем, кто этим заинтересуется.
    Но миссия осуществляется не в стенах храма, а по большей части за его стенами. О. Владимир пишет: «Миссионерская проповедь – это не только и не столько проповедь с амвона, сколько проповедь вне храма словом и поступком, реализация подлинно христианского понимания насущных проблем: от хозяйственных и социальных до индивидуально-нравственных… Как говорил архим. Макарий (Глухарев): «Если не можешь быть ловцом человеков, то лови рыбу для питания ловцов человеков»».

    Высокопреосв. Георгий (Ходр), митрополит Гор Ливанских, в 70-е годы писал о деле миссии:
    «…никакие поползновения с христианской стороны ни к чему не приведут, пока не будет устранена всякая конфессиональная гордыня, всякое чувство культурного превосходства. Смирение требует, чтобы мы усовершались во Христе через другого. Христианское общество, очищенное пламенем Духа, святое в Господе, нищее ради Господа, может дерзнуть, во всей евангельской незащищенности, брать и давать с одинаковой простотой. Для него речь идет о том, чтобы принять вызов как братскую укоризну и выявить, даже в неверии, мужественный отказ от фальши, которую не сумела или не захотела обличить христианская история. При таком подходе взаимопонимание станет возможно. Христос предстанет в своем уничижении, в своей исторической реальности, в своем слове. Тут меньше всего речь идет о том, чтобы присоединить всех к Церкви. Если люди увидят в ней Дом Отчий, то придут сами. Речь идет прежде всего о том, чтобы выявить христианские ценности в других религиях, чтобы показать, что Христос объединяет их все, продолжает их в своей любви. Истинная миссия выше миссионерской активности. Единственная наша задача состоит в том, чтобы искать путь Христов и в туманностях религий. Свидетельствующий среди нехристиан должен назвать того, кто будет признан ими Возлюбленным. Когда они станут друзьями Жениха, сделать это будет нетрудно. Вся миссионерская деятельность Церкви будет состоять в том, чтобы явить Христа, сокрытого в ночи религий. Одному Господу известно, смогут ли люди соединиться в истинной радости до явления Небесного Иерусалима. Одно мы знаем – знаменующийся на нас свет лица Его есть залог нашего конечного примирения»⁷.

    Свящ. Павел Поволяев из Харькова в своем докладе на той же конференции⁸ говорит, что дело не в количестве отремонтированных и вновь построенных церквей – миссионерский дух в другом, в творчестве церковной жизни: «…возродить Христов дух в народе и иметь большое количество церквей – это как небо от земли, как Правда Божия и наши частные маленькие правды…».

    Мирянин-богослов, психолог Федор Василюк из Москвы⁹: «…люди должны, как на Пятидесятницу [когда апостолов, вышедшим навстречу иерусалимской толпе, смогли понять все, независимо от того, на каком языке они говорили], услышать <от миссионера> не нечто грандиозное, а родное свое…»
    О. Владимир Федоров¹⁰: «Предание Церкви, церковная традиция и опыт Церкви – это не… собрание правил и рецептов, но личный опыт… которым церковь живет. Наш народ сегодня искушаем т. н. «лжеименным знанием» и в значительной мере впал в неоязычество… Для миссионера важен не столько язык, на котором люди говорят, сколько язык, на котором они думают».

    МИССИЯ – ЗАЧЕМ?

    О. Владимир Федоров:
    «Основная задача православной миссии – раскрыть верующим людям в полной мере, а стоящим вне ограды Церкви, но ищущим Истины, хотя бы отчасти, смысл и значение Священного Предания, смысл Церкви… богословие не должно быть для нецерковного человека экзотикой, чем-то из мира «космических пришельцев». Оно должно стать реальностью, живущей рядом с этим человеком и просто пока по тем или иным причинам ему недоступной».


    МИССИОНЕРЫ – КТО?

    Свящ. Павел Поволяев: «…любой честный… христианин… не только является миссионером, он просто не может не быть миссионером. Этим путем шли и будут идти все, кто со Христом».

    О. Владимир Федоров:
    «Суть миссионерской деятельности… сегодня сводится к тому, чтобы самим нам быть достойными нашего имени христиан и оправдывать звание православных, которое не все мы носим по праву». Поэтому необходимо «…расширение системы богословского образования и изучение корней этики, и координация деятельности христиан в науке и культуре, и открытость православия диалогу с другими христианскими конфессиями, и объяснение по-разному трактуемых основных понятий – обновление, экуменизм, каноническая территория и т.д. … <необходим> духовно-аскетический подход к межконфессиональным отношениям».

    Д.Гзгзян:
    «…Христианство прозрачно и открыто всякому. Оно не предписывает первостепенной необходимости осваивать определенный стиль поведения, а дает возможность всякому… самому искать свой стиль, личный образ следования за Учителем. Учение Христово способно собрать множество исторических и психологических форм своего осуществления, оно не терпит… одного – глухоты одного уровня к другому, десятого века к первому, ума к воле, плоти к духу, образа к смыслу, оно исключает барьеры и заслонки внутри себя, признавая только один вид преград – те, что заграждают дорогу злу»…
    «Христос не жил за других. Он умер за всех на Кресте и воскрес ради того, чтобы отныне всякое подлинно живое усилие не пропадало… «Кто не сбирает со мной, тот расточает». Сегодня это собирание могло бы и должно было бы означать выход Церкви за собственную ограду… самой дойти до каждого жаждущего…»


    ОШИБКИ И КОНСЕРВАТИЗМ

    Говорить о христианской миссии можно или не будучи христианином – и анализируя, таким образом, внешнее осуществление этой миссии в мире, или будучи христианином – и тогда этот разговор сам неизбежно будет миссионерствованием, рассказом о христианстве и о подделках под него, об удачах, неудачах и препятствиях на пути христианской миссии. И одним из главных препятствий здесь служит православный фундаментализм, явление сложного происхождения, неоднозначное и к христианской миссии, как это ни парадоксально, скорее равнодушное, поскольку на первый план оно выдвигает не проповедь христианства, а вербовку в определенный замкнутый круг людей с определенным жестким и не подлежащим пересмотру или «обновлению» мнением по поводу некоторых второстепенных по отношению к проповеди вопросов.

    Свящ. Георгий Кочетков в заключительном слове¹¹ сказал, что в настоящее время слишком часто от лица Церкви пытаются говорить давно известные и разоблаченные ереси церковного фундаментализма, интегризма и филетизма (народопоклонства) и слишком часто необходимое и чаемое обновление Православной Церкви путают с опасной болезнью – «обновленчеством». Миссионерскому движению в Русской православной Церкви особенно мешает сегодня то, что «люди стали бояться самих себя, голоса своей совести, стали подстраиваться под мнение тех, кто привык считать православными только себя и крикливо обвинять в неправославии других, используя часто недозволенные приемы».

    О. Владимир Федоров: «…легко… оступиться и из охраняющего Предание, из передающего его следующему поколению невольно стать предающим его. Именно такого рода опасность подстерегает тех, кому повсюду мерещится ересь «обновленчества» и «неообновленчества»». «Нет смысла останавливаться на хорошо нам известных новозаветных наставлениях: «служить Богу в обновлении духа» (Рим. 7:6), преобразовываться «обновлением ума» нашего (Рим. 12:2). «Обновление Святым Духом» (Тит. 3:5) – одно из важнейших христианских богословских понятий. «Если внешний наш человек тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4:16)».
    «Фундаменталистам… всех времен близко видение Православия пребывающим в полной и непримиримой враждебности к современности. Современность в этом понимании представляется погруженною целиком во зло, соединением всех греховных мерзостей сынов века сего: неверия, материализма, разврата, эгоизма и т.д. Православное творчество, напротив, предполагает внимательное отношение к «секулярной», светской культуре, которая с религиозной точки зрения никак не может быть безразличной и тем более враждебной православному человеку. Такое понимание свойственно православному религиозно-философскому возрождению ХХ в.».
    «Внутри Православия на фоне исторически сложившегося творческого, открытого, свободного от псевдосхоластики и идеологических схем богословия имеет место ярко выраженный «буквалистский» подход к Священному тексту. Приверженцы такого подхода, среди которых есть люди с богословским образованием, как уже было сказано, недооценивают экзегетику и герменевтику, необходимость переводов Священного Писания на современные языки. Эта, казалось бы, чисто богословская установка практически всегда сопровождается строгим соблюдением правил – норм, декларированием бескомпромиссности (в византийско-богословском контексте утверждением «акривии» в противовес «икономии»). В аскетическом плане она оборачивается максимализмом, подчеркнуто националистической позицией (ультра-патриотической, или, точнее сказать, демагогическо-патриотической, а порой и с ярко выраженным, но обычно скрываемым, антисемитизмом), а также закрытостью, антиэкуменизмом и триумфализмом. В отношении культуры ее проявления, как правило, нельзя охарактеризовать иначе, чем обскурантизм, вплоть до мракобесия, а в социально-политическом плане наблюдается явная связь с монархизмом. Парадоксально, но лишь на первый взгляд, что не редки в этих кругах и симпатии к советско-коммунистической демагогии. С православной точки зрения, самым слабым местом в этой позиции является отсутствие любви, о которой говорит Сам Спаситель, той самой любви, которую Он заповедал ученикам, утвердил как новую заповедь (Ин. 13:34)».
    «…Самыми характерными проявлениями православного фундаментализма являются: стремление найти и обезвредить врагов (в частности, главный враг для них – «обновленчество, неообновленчество»); желание занять позицию государственной Церкви (это чаще всего не декларируется, скрывается); попытки оборвать все контакты с внешним миром, ввести цензуру на церковную публицистику, полностью игнорировать светскую культуру и т.д., и т.п. Даже если этот «фундаменталистский комплекс» целиком не всегда присутствует у тех или иных личностей, общая тенденция все же просматривается, и это позволяет говорить о социально-психологическом феномене фундаментализма».
    «…Названное противопоставление «фундаментализм – творчество» не является плодом именно нашей эпохи, реакцией на «экуменизм» или «обновленческое движение». Такое же по своей сути противостояние было в 60-е годы прошлого века. На страницах российской периодики имела место жесткая и бурная дискуссия об отношении Православия к современности».
    «Успех в деле миссии возможен лишь при условии преодоления фундаментализма – в России он является главным препятствием для творческой проповеди православия. На первый взгляд, именно фундаменталисты активны в проповеди, сохраняют традиционное благочестие, но, если присмотреться повнимательнее, станет очевидным, что вне творчества и личного выбора благочестие поверхностно и не затрагивает личность. Как правило, именно фундаментализм препятствует людям, находящимся за оградой Церкви, относиться с интересом и доверием к церковной проповеди, прислушиваться к принципиально другим идеям, вырабатывать толерантное отношение к непривычным ценностям. Само же христианство имеет открытый характер. Оно не навязывает своих убеждений, но призывает «имеющих очи – видеть»».


    МИССИЯ – КТО?

    А.Кырлежев: «Спесь на лице миссионера – главное препятствие. Если миссионер считает, что Христос у него за пазухой – с таким миссионером нормальный человек говорить не будет».
    О. Владимир Федоров: «Сегодня главная задача миссионера – быть самим собой, быть христианином, быть подлинным свидетелем того, что христианское отношение к жизни помогает преодолевать кризисы и наполняет жизнь смыслом».
    «Всякий голос, призывающий к ослаблению межхристианских связей – это голос, ослабляющий христианство… мы живем не в обществе материалистов, но в обществе людей, глубоко суеверных и подверженных самым экзотическим влияниям… а мы тем временем выясняем, какой из нынешних православных проповедников… более православный, а какой менее».


    МИССИЯ И МИР

    Блаженнейший Игнатий IV, Патриарх Антиохийский, говорит о «риске современности»:
    «Православные часто испытывают перед современностью страх. Она представляется им навязанной извне – грубым и жестоким вмешательством Запада, искаженного ересью. Не без отчаяния они видят, как культуры, в той или иной мере вдохновленные их верой, и вообще все искусство жизни рушится под натиском ничем не ограниченного техницизма, индивидуализма, деструктивного для традиционных сообществ, а также гедонизма, порой столь неистового и грубого, что, кажется, он должен заставить человека забыть о своем вечном предназначении». Но современность эта нам не чужда, и наша задача, по слову Блаженнейшего Игнатия, «переориентировать ее изнутри».