Не Украина и не Русь -
Боюсь, Донбасс, тебя - боюсь...
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ "ДИКОЕ ПОЛЕ. ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ"
Поле духовных поисков и находок. Стихи и проза. Критика и метакритика.
Обзоры и погружения. Рефлексии и медитации. Хроника. Архив. Галерея.
Интер-контакты. Поэтическая рулетка. Приколы. Письма. Комментарии. Дневник филолога.
Чем пытаться определить место Сергея Яцуненко в империи авторской песни,
не проще ли записать: бомж – без определенного места? Такой уж у него имидж.
И не только внешний антураж. Философия, поэтика, поступки.
Читать тексты Яцуненко – обрекать себя на непонимание. Потому, наверное,
он их и не печатает. Смысл написанных строк переворачивается от того, как
он их поет: то ерничая, на разные голоса, то иронично, то вкрадчиво, то
цинично, а то вдруг задушевно, не боясь открыться миру и не опасаясь впустить
его в себя.
Друзья помогли записать несколько альбомов, которые нигде не продаются. Продавать песни нельзя, считает автор. Потому что все взаимосвязано. Дар отнимется. «Это же магия».
От разговоров о себе отказывается. Славы – избегает. А она идет за ним по пятам. Тоже магия?
Из несостоявшейся беседы с Сергеем Яцуненко:
- Яцек родился в поезде. И сразу понял, что такое песня: это звукоэмоциональная живопись. И куда он идет? Рисует потихоньку. Всё.
- Всё?
- Это надо делать телесериал. Что было – можно спрашивать только у тех, кто ни разу в жизни ... не получал. Не любил. А у нас все было. Кроме пе-де-рас-тии. Почему выбрал эту тусовку? Потому что здесь минимум сексуальных меньшинств. Всё.
А.К.
* * *
Искрился снег, свет лунный отражая.
Погас огонь у лесника в избушке.
Пришла к избушке ночью волчья стая.
Глаза сверкают на краю опушки.
Молчит собака, лишь дрожит от страху.
Крадутся к хлеву тени вдоль ограды.
И вот уже на крыше – одним махом.
Собака понимает, шо им надо.
И – тявкнула, забывшись, бедолага.
Пропали тени, и собака тоже –
Ее сожрали на краю оврага.
Но этот ужин слишком был ничтожен.
Двенадцать глаз и шесть пустых желудков.
В хлеву корова завздыхала сонно.
Задели миску у собачьей будки.
Опять на крыше разгребли солому.
И – понеслась. Свинья успела взвизгнуть,
Корова захрапела рваной глоткой,
Теленок тоже. Хватит, братцы, дрыхнуть –
Короче сделал волк ваш век короткий.
Нашел лесник живыми лишь ягненка
Да курицу, забившуюся в угол.
Взял на руки ягненка, как ребенка,
Пнул курицу – да, сделали услугу.
Искрился снег, поскрипывали лыжи,
Лесник по следу шел, тащил двустволку.
Смеялось солнышко, как ежик рыжий,
Не находя в погоне этой толку.
А почему? А потому,
шо если б волк был зайцем,
с людьми он жил бы дружно
и ел бы травку, братцы,
но волку, ну извините, мяса нужно...
КОМА
Кома –
Ни живые ни мертвые.
Кома –
И пророк и младенец и прочие.
Кто мы? –
Не зачеркнутые, не стертые
Запятые среди многоточий.
Рявкнула судьба,
Не дрожи, губа,
Играй поход!
Плюнула труба
Песней о гробах
На небосвод.
Вечные слова,
Старые слова:
«Прости-прощай!»
Свистнула коса,
Брызнула роса,
Упал иван-чай.
Шагай, солдат, шагай,
Наконец-то война!
Топчи, мочи, стреляй –
Хочет кушать она.
Давай, братан, давай –
Впереди ордена.
Метет дорогу в рай
Командарм-сатана.
Черные кусты,
Белые кресты –
Родной пейзаж.
Дохлые кроты,
Ржавые бинты –
Войны кураж.
Спрячет под горой
Молодых героев
Тишина.
Будет месяц плыть,
Будет мамка выть,
Ой да не одна.
Кома –
Между адом и раем зависшие.
Кома –
В зоне действия свастик и звездочек.
Кто мы? –
В человечьем ничтожестве высшие.
Масса... Масса нас...
Масса мяса и косточек...
Шагай, солдат, шагай,
Наконец-то война!
Топчи, мочи, стреляй –
Хочет кушать она.
Давай, браток, давай –
Впереди ордена.
Метет дорогу в рай
Комендант-сатана.
* * *
Время – час. Кто-то спал,
Кто-то книгу читал,
Кто-то слухал по радиве новости.
Шла «Диана» во мгле,
Я стоял на руле
И заснул без зазрения совести.
А проснулся в воде –
Судна нету нигде,
А подо мной – Марианская впадина.
Испугаться хотел,
Но чуть-чуть не успел –
Проглотила какая-то гадина.
Проско
чил пищевод,
Попадаю в живот –
Интересная канаклизация!
Тут хоть ори во всю мочь,
Уже не сможет помочь
И прохсоюзная организация.
Стал я в брюхе ходить
И мозгой шевелить.
Жить охота – но нету спасения.
Помирать ни к чему,
Но, видать по всему,
Начинается пищеварение...
Тут стал я брюхо топтать,
Кулаками махать, Матерился – изысканней боцмана.
Тока начал про мать –
Слышу: «Хватит орать!» –
Это кто-то из брюха волок меня.
Стал на палубе я,
Не пойму ни-чего:
Вот акула – брюхо распорото.
Матерщиной плюя,
Долго щупал себя –
Цельный вроде, от пяток до ворота.
А потом понял вдруг,
Что живой, что вокруг
Рыбаки, солнце, небо лазурное...
Цулуваться хотел,
И опять не успел –
Взяли штраф за слова нецельзурные.
Вот такие дела.
Видно, мать родила
Не для горя меня, а для радости.
Все везет мне, друзья,
Но не думаю я,
Что судьба не способна на гадости.
ќћћ≈Ќ“ј–»»
≈сли ¬ы добавили коментарий, но он не отобразилс¤, то нажмите F5 (обновить станицу).
ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ
