«Я ХОТЕЛ БЫ ТЕБЯ УДИВИТЬ…»

    Сергею Павельцу это удалось. Удивительно появление в нашей жесткой и скрытной поэзии такого доброго и открытого поэта. Предвижу возмущение, мол, мы не жесткие, мы не скрытные, мы искренние и человечные! Позвольте усомниться. Поколение сегодняшних тридцатилетних не может похвастаться ни простодушием, ни гуманизмом. И удивительного в этом как раз нет ничего. Жизнь такая: умей пинаться, чтоб не затоптали, умей ругаться покрепче, а то и вовсе не услышат. Это в быту, а в литературе и того хуже: умей, ко всему вышеупомянутому, еще и конъюнктуру учитывать, и с душевными порывами сочетать. Если мы и мечтатели, то какие-то агрессивные, милитарные какие-то мечтатели. Но вот, пожил среди нас один мечтатель настоящий, с улыбкой ребенка, со взглядом философа, и не прижился, умер в тридцать три года от сахарного диабета, осложненного чахоткой. Написал много, не напечатал, практически, ничего, студий не посещал, с окололитературным процессом не соприкасался. Может, в этом и есть часть разгадки, как Сергею удалось пронести через все тридцать три такую доброту и нежность к человечеству. Конечно, исходные данные, умение любить и прощать, желание делать - обязательны, но то, что Сергей так и не постиг малоприятных законов как богемы, так и литературы официальной, уберегло его от раннего цинизма и поздних, сильно невеселых прозрений. В стихах он был собой. Ему не мешали.
    Стихи разгораются медленно, как рассвет, сначала едва уловимым синеватым мерцанием, так далеко, что вроде бы и не для тебя, потом все ярче и ярче, до горячего, золотого сияния у тебя на лице и ладонях. Именно такое впечатление произвели на меня стихи Сергея Павельца. «Я хотел бы удивить тебя новой мечтой…» Радостное удивление – одно из самых лучших чувств, может быть, самое лучшее.

    Спорила я как-то с одним литератором, который доказывал, что стихи нужно рассматривать отдельно от личности и судьбы поэта. Интересно, как бы это у него получилось? Это все равно, что рассматривать поступки отдельно от человека. Сергей, с блестящим знанием нескольких языков и гораздо более солидными перспективами, работал в школе, потому что верил: человека можно воспитать хорошим. Он даже верил, что человеку нужно быть хорошим, впечатлительным, ранимым, отзывчивым на чужую боль и радость. Так стоит ли рассматривать стихи Сергея Павельца отдельно от этой веры?

Марина МУЛЯР, КИЕВ