Мое пожелание ДИКОМУ ПОЛЮ – не цивилизоваться; в дикости его прелесть и сила (М.Сосницкая, МИЛАН).

Забавно: бесчисленные русские беженцы, которые после войны скрывались в разрушенной Германии от долгой руки советской власти, тоже официально назывались ДП – deplaced persons у американцев, так что получается интересная игра слов, вернее: аббревиатур... ведь все мы, гуманитарии, в принципе deplace persons в этом диком поле, которое является как бы аллегорией всего нынешнего мира (Р.Гольдт, МАЙНЦ).

У журнала – определенно – зарождается свой дух, свой ветер. Этот ветер ни к чему не клонит, только несет по степи бесконечное число лепестков ромашек «любит» и «не любит». Первых, полагаю, больше – как можно не оценить по достоинству такую разношерстную, но дружную творческую встречу на страницах «Дикого Поля».
    Любопытны «Письма и Образы» самых задумчивых, на мой взгляд, поэтов-мыслителей русского языка: Жданова, Эпштейна, Еременко и Парщикова. Очень понравились «Залетные птицы», особенно Владимир Васильев. Не забудьте «окольцевать» всех птиц, а то улетят – и не узнаем, чем живут и что пишут.
    Произвел Впечатление (с большой буквы) сейсмограф. Думаю, «толчки» найдут отклик в следующих номерах. Мне пришлись по душе живые, без академических заносов, наблюдения Анны Вчерашней и Елены Тараненко. Есть, о чем подумать… (и что важно) что додумать.
    Журнал – весь – хорош. От истории Святогорья до рецензий; от оформления, дающего фору многим столичным литературным изданиям (не назойливо и не серенько), до продуманных (в меру непонятных) рубрик… (А.Дегтярев, МАРИУПОЛЬ).

Может быть, журнал, действительно, не пестрый? Просто после академически строгих толстых журналов бросается в глаза его неординарность. А так – привыкаешь, и уже – нра-авится...
    Из стихотворного материала особо отмечу В.Каденко – человечно, сдержанно, с пониманием сути творчества. Отсюда – ритм уверенный, простой и вместе с тем светлый, возвышенный... В.Васильев – ярко, динамично, заинтересованно... Еще – Ю.Каплан, в рецензиях, по цитатам из его «Ночного сторожа» делаю вывод о подлинности поэтических установок личности.
    Критика (культуролитературоедство) – Е.Тараненко, Т.Пахарева... Удовольствие от А.Вчерашней с ее «приколом о приколах».
    А от – Бондар-Терещенко мене налякав. Невже насправді така українська мова? Чи це випендрьож? версія (або перверсія)? Невже такою мовою можна мислити, та більш того – спілкуватися з нормальними людьми? Навіщо так ненавидіти себе і свого читача, і рідну мову? Зважте – автор розбирає літературу (якщо взагалі для цього непотрібу лічить така назва) пітерсько-московської тусівки за допомогою української (!) номенклЯтурно-гениЯльно-соціЯльної etc мови, в яку вводить російськомовні цитати, специфічно-аутентичні терміни англо-американського та інш. походження, ще якісь штючки-дрючки(!!), «гекавки», в результаті чого ми маємо те, що має нас некрофілічний сленг (!!!). Але, велике спасибі І.Б.-Т. за просвіту – буду знати, що то є сміття.
    Взагалі, мат в російській літературі (українську, вибачайте, не знаю) – цікава, але невдячна тема. Без мата «про это» - це еротика, з матом – порнографія, і не в фізичному, а, скоріше, в духовному вимірі. Гвалтування Слова і літературного смаку. Мат заради епатажу – це вже було неодноразово. Це вже не цікаво, тож пішли в хід збочення, а далі – що?.. Річ в тім, що коли мат обертається в повсякденні, його майже не чують, він стирається до рівня вигуку (междометия). «Література» ж, «письменник» повертає мату його «первинну красу». Отож бо й біда, коли матюк стає іменником, дієсловом тощо – частиною мови – починає «глаголом жечь сердца людей». Impression: читаешь, читаешь, и вдруг – бац! – как в г...о вступил: мат, да еще и в некоем извращенном контексте. Берешь книгу двумя пальцами – и брезгливо – в урну. У меня – так. По крайней мере, я точно знаю, что облизываемого «бомондом» Веничку Ерофеева или сравнительно целомудренного В.Пелевина мне перечитать не захочется.
    М.Сосницкая – не хочу копаться, как это у нее получается, но вот впервые за последнее N-е время меня тянет прочесть ее рассказы еще N раз. Это один из признаков произведений, претендующих на звание классики. Люди и явления, люди во взаимодействии с явлениями реальности. Будто бы и ни о чем, а как полновесно. Простым, удивительным языком.
    Отмечу еще эссеистическую публицистику эпистолярных «Окрестностей». Приятно было получить письмо из Иерусалима от А.Хасина. Живые впечатления заинтересованного, умного корреспондента. И совсем скучно читать обывателя перед западным телевизором С.Сидорова. Зачем это?..
    Теперь отдельно – о «Рулетке». Многим захотелось ее покрутить. Крупье больше, чем игроков. Крутану и я. Хотя по-прежнему стою на своем – есть «тема для базара», нет темы для разговора, т.к. отсутствует виновник торжества – Поэзия. Мои убеждения укрепляют и победители – С.Ушкалов и М.Хорт. Можете порезать меня маленькими кусочками и разбросать их широкой весенней воде, - но это НЕ Поэзия. Может быть, для обозначения современного стихотворчества нужно придумать другие термины, более ясно и четко выражающие суть? Придумайте, интеллектуалы, я не могу, потому как к оным себя не причисляю (А.Товберг, КРАСНОАРМЕЙСК).

Оформление выдержано в одной стиле, что уже плюс; если убрать это дурацкое «поле духовных поисков и находок», обложка смотрится – и дикость и заводики сосуществуют.
    ...Вообще, заметил вашу тягу вписать ДонбассДонецк в какой-то широкий духовный процесс, причем наделить его, Донбасс, не последней ролью в этом процессе – ерунда и пустое томление духа. По-моему, Донецк мало что представляет в культурном отношении, так что лучше не выдумывать красивые мифы, а вперед топать.
    Еще одно общее замечание – стремление быть оригинальным. Журнал (особенно литературный), он как велосипед – ничего кардинально нового уже не выдумаешь, а вы все-таки пытаетесь – Верхнее Поле, Нижнее… - запутано и неубедительно. Зачем накручивать философские и мифологические привязки к традиционным рубрикам Проза, Стихи, Критика – поверьте, это только усложняет ориентацию в пространстве журнала.
    Воспоминания. В принципе, раздел интересен, особе нно донецким людям – все-таки и Зубарев и Парщиков ходили по тем же бульварам и улицам (может, и пили на тех же лавках). Скучное в разделе, на мой взгляд, - письма самих вспоминаемых, такие себе проходные. Что касается романа Зубарева, то он представляет скорее историческую, чем художественную ценность – с точки зрения литературы, устарел, да и на роман это тянет с трудом – медитативная проза...
    Так, добрались до Сосницкой. Ее рассказ «Смерть и Снег» слишком уж литературен и ненастоящ – она так и не сказала основного – не работает метафора, заявленная в заглавии.
    Теперь о литературоведческих статьях. «Прикол как фактор современной культуры»: это что – шутка или это действительно нужно рассматривать как серьезную статью? Человек взял и рассматривает дырку от бублика, выдавая это за новый литературоведческий термин. За уши притянутый бред. Положение спасает «Самоедство культуры» Е.Тараненко – скромно и глубоко, вернее, из глубин на поверхность – от кино и литературы к рекламе.
    Статья Анны Билой – очередная попытка создания обойм имен в современном литературном процессе – занятие неблагодарное и опасное (как не впасть в личные симпатии-антипатии). Не знаю, как чисто ознакомительная (а вдруг услышу новые имена?) статья, может, и хороша, а так – ничего не прибавляет и не убавляет.
    Бондар-Терещенко. Критик с именем, но какой-то, я бы сказал, маргинальный, вечно обиженный. Его статьи очень неровны по качеству. Иногда удается выловить умные вещи, но зачастую – конъюнктура и личные обиды.
    Рулетка. Сама идея вот такого поэтического представления, по мне, все равно что громоздить стопудовый сервант, с тем чтобы поставить две-три малюсенькие рюмочки. Хотя, может, это и хорошо – заставить высказываться о стихах молодых: как видно, немногие могут сказать что-то вразумительное и по существу. Понравился Сашко Ушкалов – он еще наивен и вторичен (под Жадана), но что-то свежее есть.
    О стихах. Все предложенные авторы (Москвы, Харькова, Киева) не выделяются из среднего уровня поэзии, все эти «смутное биенье», «сердечный жар»… Пожалуй, только Михаил Кочетков симпатичен простотой описываемой жизни.
    Понравились Окрестности. О войне в Израиле меньше – как-то не особо трогают ихнии проблемы, а вот Сергей Сидоров – здорово. Без претензий, и под конец начинаешь тоже ждать койота и сочувствовать – хорошая проза.
    (Д.Пастернак, ДОНЕЦК).

Во-первых, поздравляю с «приобретением» настоящего критика – И.Бондаря-Терещенко.     Критика (литературоведение) и литература – это как ваза и цветок. Какой бы роскошной, изумительной ни была ваза, все-таки взгляд наш сначала упадет на цветок, а потом уже на нее. Да, она нас может поразить искусством, но никогда не затмит живой цветок, даже замухрышку. Но когда читаешь критику, способную доставить эстетическое наслаждение (а именно такова критическая проза И.Б.-Т.), забываешь о функциональной вторичности и несамодостаточности этого жанра.
    Разумеется, интересны и по-человечески очень значимы погружения в прошлое – «светопись» Монастыренко и «Зубареада». Забавен бардовский треп, а вот тексты – не из числа тех, без которых жить не сможешь. Хотя почти все очень милы и симпатичны – особенно «Иголка, наперсток, ножницы», «Осень» Анпилова. Кочетковское «Пока меня не раскусили» давно знаю в песенном варианте – и оно в авторском исполнении производит большее впечатление, чем на холодной бумаге.
    Несомненная удача номера – статья А.Вчерашней о приколе. Действительно, это понятие – кодовое для современной культуры, для всего нашего стиля жизни…
    Очень выразительны работы Марата Магасумова. Мощный мужик
    (М.Красиков, ХАРЬКОВ).

Только давайте изначально договоримся – я не мэтр, не критик, не литературовед, - я случайный читатель случайно попавшего в руки журнала. И вот с этой позиции готов говорить.
    Для начала. Абсолютно солидарен с реминисценциями Наташи Хаткиной, помещенными на стр. 286, вверху. И совершенно не удовлетворен интэллэктуальным отбулькиванием Саши Кораблева.
    Пацаны! Вы не обижайтесь, что я Вас по именам; - захотите – проставьте отчества.
    Далее. Два обидных, взаимосвязанных ощущения – тоскливая провинциальность издания и внутритусовочная зацикленность созидателей. Ну, скажем, на хрена мне, случайному читателю, знать о каких-то противоречиях с нечитанным мной «Уродомыслом»? Впечатление такое, будто внутренняя, известная только членам тусовки коммунальная драма обряжается в новомодную, авангардную литературную форму. Ощущение – стою посреди громадного, обосранного «Дикого поля», а вокруг забор из словесности, кое-где изукрашенной малопонятными надписями, типа: «Не Украина и не Русь – боюсь, Донбасс, боюсь – усрусь…»
    Еще. Сильно недостает самоподначки, самоиронии, нормального пацанячьего веселья. Ведь молодые же все, а сколько серьеза и претензий. Тьфу… А отчет о фестивале? Никаких дискуссий, споров, - сплошные монологи бронзовеющих и поучающих долбоебов. Еще раз тьфу…
    А мухи? Каденки до сих пор думают, что родили дочку, но чернорабочий Кораеблев уже пришил ей яйца… Еще. С большинством бардья я познакомился на фестивале. Многие из них показались мне интересными, серьезными мужиками. А вот узнать о них из журнала не привелось. Все оказались обмазанными каким-то сопливым елеем. Жаль… И вообще, - не многовато ли персоналий для одного номера. Рябит как-то, обезличивается…
    Стилевая претензия. Цитну Куприна: «Княгиня Вера Николавна никогда не читала газет, - во-первых, они ей пачкали руки, а во-вторых, она никак не могла понять того странного языка, которым нынче пишут…» У меня создалось впечатление, что большинство авторов из одного инкубатора. А как же насчет «хороших и разных»?..
    Еще. Мое детство прошло в Киеве. В этом рельефно-горбатом городе на всех подъемах-спусках висели плакаты-предупреждения: «Осторожно – Юзовка!»… Так я и многие мои сверстники узнали о существовании страны Донбасс. А что за высокопарную (от слова «парить») лапшу мне вешают в главке «Верхнее небо»?..
    Наверняка Са-Саныч Кормоуеблев интересный и талантливый пацан, но – и не могу избавиться от этого ощущения – он пашет в одиночку. Нет команды. Собеседников, сотрапезников, собутыльников – хоть жопой жуй, а вот сопахарей не чувствуется…
    И последнее. Чего мне, случайному читателю, утомленному толщиной и мелкошрифтяностью журнала, недостает?! Шаржей, карикатур, эпиграмм… словом, веселого подхода к жизни.
    А еще: ретространичек, познавательных, но не сильно умных вставочек или справочек и, конечно, коллекций, - ведь именно человеческое пристрастие (не важно, к чему ) наиболее интересно.
    Ну, вот, пожалуй, пока хватит, - и не обижайтесь на старого придурка, - я ведь всего лишь случайный читатель…
    Пока. Ваш Б.Владимирский [КИЕВ].

ЭСКИМО И ХЛЕБ


Мнение о журнале? На первое – десерт. Банальный, как эскимо в шоколаде – лакомство ленинградского детства. Но здесь, в Европе, мое заявление, что именно эмиграция является, к сожалению, провинцией русской культуры, а не деревня Редькино или Батькино, прозвучало скандально. И, до чтения «Дикого поля», безосновательно. Интуитивно. (А интуиция – отмечал Энгельс – побочная дочь знания...)
    «Дикое поле», действительно, культивирует обещанные злаки. Интеллект буйно колосится на страницах журнала. (Парадигма – наверное, самый простой термин из употребляемых авторами, почти фольклор...), но – наши недостатки это всегда продолжение наших достоинств... Произрастающие культуры можно красиво и наукообразно величать по латыни. Но конечная цель поливаемых и удобряемых культур все-таки хлеб... Прошу прощения, если метафора где-то рвется (никогда не была специалисткой в сельском хозяйстве, урбанистка), но хлеба, мне кажется, здесь маловато... Я имею в виду: конечного продукта культуры. Произведений как таковых... Зато – много вина и специй...
    Журнал как прикол. Журнал как театр. Иногда – журнал как газета... (Перестарались, переиграли в искусственный бисер...)
    Но зато – вход только для сумасшедших, как у того же Гессе в «Степном волке»...
    Степь да степь кругом, а какие вершины духа, вернее намеки и полунамеки на них, которые понимают с полувздоха все участники тусовки...
    (Не зря, видно, Маша Каменкович из Петербурга-Регенсбурга написала мне на днях, что настоящие читатели у нее есть только в далекой Горловке... Думаю, что это как раз о «Диком поле», хотя на журнал она не ссылалась. То есть, не думаю, а чувствую. Интуитивно).
    Словом, все это мне достаточно близко и по душе, потому что прежде, чем стать, как теперь обо мне пишут, «известным русским поэтом и эссеистом» и редактором «толстого» журнала русских писателей Германии «Родная речь» (царство ему не столько небесное, сколько СОБЕСное, хотя и много хорошего удалось напечатать), так вот до всего этого, всю жизнь – «дикое поле»: самиздат, альтернатива официальному искусству, вторая литературная действительность. Та среда, в которой знаковые понятия культуры можно называть по номерам, как анекдоты в сумасшедшем доме...
    И радостно, что «дикое поле» не выкорчевано в русскоязычном пространстве...
    И еще несколько слов о внутренних установках редакции, которые всегда отпечатываются – между строк – на страницах журнала. Уважение вызывает тот факт, что журнал не «охотится» на известных и просто хороших авторов, где бы они ни находились и в каком бы русле ни работали, на авторов, не имеющих отношения ни к субкультуре, ни к журналу, в общем, не браконьерствует в чужих «Святых горах». Есть свои Святые горы, есть свои классики, при том, что границ в литературе нет. «Птицы залетные» - тоже добро пожаловать...
    Но Алексей Парщиков – не просто «имя», что называется, напрокат, а одна из местных судеб, те страницы этой судьбы, которым именно на – читай: «в» - «Диком поле» и место.
    Незнакомое для меня имя – Сергей Зубарев. Эта публикация – как венок от друзей и близких. И еще одно свидетельство: скольких потеряли... (Хотя расейской нашей романтикой пьянства, полагаю, читатели уже сыты, слезой не прошибет... Меня – в частности.)
    Знакомое имя – Юрий Каплан. Вот это – не только горчица, но и хлеб. Потому и рецензенту было не только что сказать, но и о чем говорить... Да, достойная книга. И – достойная книги рецензия.
    Что пожелать журналу? В том и счастье, в том и преимущество любого «дикого поля», что ему ничего не надо, кроме неба, а его пока не закрыли, не отменили, не продали... Надеюсь, что на «дикое поле» никогда не придет бульдозер любой цензуры... (Бульдозер – тоже знаковое понятие, помните?..)
    Ольга БЕШЕНКОВСКАЯ, STUTTGART,1.05.03 пополудни...

Мой одноклассник, а ныне знаменитый поэт Алексей Парщиков, недавно прислал мне адрес вашего журнала, и теперь я с удовольствием читаю «Дикое поле». Поскольку все больше всего любят читать о себе и том, что тебе близко, с особым интересом я читаю воспоминания о С.Зубареве (особенно, если они написаны Гришей Брайниным), о Монастыренко, о Васе Чубаре, который, оказывается, уехал в Японию и растворился в местном населении. Большое спасибо, Донецк приблизился, молодость моя на страницах Вашего журнала.
Уже много лет я живу в Дании, в Донецке бываю очень редко, но Донецк и вторую школу не забываю, поддерживаю отношения с одноклассниками, многие из которых люди творческие. Я на литературные лавры не претендую, выступаю только в эпистолярном жанре – веду довольно обширную переписку – и посылаю Вам кусочек из моего письма под названием «Донецк – колыбель цивилизации». Надеюсь он вас развлечет и наполнит гордостью за односельчан. Ведь не из последних молодцов.


КАК МЫ ПРАЗДНОВАЛИ
ДЕНЬ НЕЗАЛЕЖНОСТИ УКРАИНЫ

    10 лет, из октябрят переходим в пионеры. Меня пригласили на прием (я же щира украинка, из Донецка). Тетя Р. меня повезла на корабль, едем и хихикаем, а как же мы догадаемся, который корабль украинский? Узнали его не только по внешнему виду (отталкивающему), но и по Наталке-Полтавке в венке и парубкам в шароварах у трапа. Трап был опасный для жизни и туфель.
    Обстановка в салоне – как в кафе «Арктика» моей молодости, только столики прикручены к полу. По стенам платки с узорами для интерьера. На корабле этом какие-то деклассированные немцы катаются в круиз. Бассейн вызвал ужас и содрогание, но водяной и русалки там не водятся, слишком антисанитарно.
    Присутствовали: дипкорпус (3-й мир и Румыния), пара датских бизнесменов, а также Алексей (крутой, большой бизнес, кормит чиновников) из Донецка. Витя – костюм в тонкую полоску, туфли черные с белым, волосы зачесаны назад. Двоюродный брат Алексея, подкладывает в кормушку. Тоже из Донецка. Супруги – обе – тоже из Донецка. Таня – я то есть, ясное дело, из Донецка. Больше цивильных не было.
    Вначале был концерт, играл квартет Запольского, ведущий струнный ансамбль Дании. Саша Запольский – первая скрипка в симфоническом оркестре Копенгагена. Наш, из Донецка. У него новый альт – унылый нос нависает над инструментом (как говорит Лала – которая в Мотреальске, но из Донецка: а где вы видели жизнерадостного еврея?) Зовут Гриша, мало того, что он из Донецка, он даже учился со мной в одной школе №2, т.е. человек таки нашего круга. Исполняли музыку Прокофьева – он, по непроверенным слухам, родился в Донецке. Но мы любим его не только за это.
    После концерта Саша с Гришей влились в нашу компашку, подошел Игорек, консул, конечно, из Донецка, 14-я школа, жена его – из 2-й школы, но я ее не знаю, молодая. Супруга посла подошла, дама видная, статная. Нужно ли упоминать, что и она из Донецка? Девчата в венках принесли ужасной еды и хорошей водки, и донецкие гуляли. Ну как вам такое нравится? Просто-таки Донецк – колыбель цивилизации.
    Вспоминали минувшие дни, друзей, вышло довольно славно, пребывание на украинской территории было ограничено во времени, напомнило об утраченной родине. И гордость за Донецк, минувшие дни и друзей.
    От такие от пироги, как говорят дончане. А что у вас?
    Татьяна МИХАЕЛЬСЕН (ПАНОВА), КОПЕНГАГЕН



…и в частности:

    [О стихах В.Каденко]:
    Хоть и отдает интонациями Святого Иосифа Нобелевского, а все же читаю с вниманием, сочувствием, всерьез. Возможно, это лучшие стихи номера.
    [О стихах В.Завгороднего]:
    Здорово и неожиданно – органика двух языков, слитая в один абсолютно поэтический текст. Спасибо поэту и за «Дерево» и за такой щемящий «Донецк»!
    [О стихах Ю.Веретенниковой]:
    Как естественно, живо написаны эти стихи. Тепло, живо, невыморочно, а и умно! Спасибо!
    [О стихах И.Борисова]:
    Нравится, потому что есть дыхание – свободное, ненатужное. Мысль не мешает дыханию-стиху, а стих «не измучен» псевдоглубокомыслием. Спасибо!
    [О стихах М.Хаткиной]:
    Да просто хорошие стихи, от которых печально и светло.
    Даниил Чкония, КЁЛЬН

    [Об эссе Е.Тараненко «»Самоедство» культуры»]:
    «Ты – то, что ты ешь», - говорили древние. По-моему, сам поиск в еде моральных или этических смыслов – грех. Таким путем мы придем либо к строжайшему посту и голоду, либо, как китайские коммунисты, будем есть своих врагов. Еда – это процесс сугубо физиологический и гедонистический. Кушайте на здоровье.
    Дмитрий Вишняков, ФРАНКФУРТ-НА-ОДЕРЕ.

    [Об эссе А.Вчерашней «Прикол как фактор современной культуры»]:
    Прикол, по-моему, это продукт развития эргономичности передачи информации. Отсюда его многогранность, большое количество оттенков (как смысловых, так и настроения). Подобных слов будет возникать всё больше и больше. Каждому в отдельности уделять внимание – это от частного к общему. А хотелось бы от общего к частному!
    Stepler, DONETSK

    [О репортаже «32 мая»]:
    Великолепная идея – вести подобный дневник фестиваля! Отдельное спасибо!
    Andrey, MURFREESBORO

    [О материале Цербера]:
    Мнение мое, которое, ессесно, никому не навязываю - плохо структурированный бред, эклектика из кусков консистенции кала. Автору бы лучше в домино играть как заслуженному инвалиду псевдоинтеллектуального труда, а он туда же - «гранитный характер старой закалки». Как гранит можно закалить?!
    DreadLord, madguy, Хрюколаевск



…а также об электронной версии «ДП»:

    Хотелось бы поблагодарить создателей данного ресурса за ощущение свежего ветра после долгого передвижения в Сети. Успехов!
    Сильно вумный мужик, КИЕВ

    Очень колоритно, по-нашенски... Птицы высоки, рыбы глубоки, звери рыкающи. Только что это они в масках?
    Юлия Сиромолот, ЯСИНОВАТАЯ

    Во-первых, почему дизайн сайта выдержан в голубых тонах? Ведь это лицо нашего региона, а наши цвета – золотой и оранжевый. Во-вторых, почему «Дикое поле»? Ведь мы культурный интеллигентный регион. А употребление нецензурной лексики – это что, норма? Ведь сайт могут читать дети. И почему ни слова не сказано о нашем Союзе писателей, нет ни одного хорошо зарекомендовавшего себя на протяжении десятилетий автора? А упомянуть о титанической работе облгосадминистрации по воссозданию культурного облика Донбасса – это что, недостойно? Стыдно, товарищи, заявлять себя как дончан и так предавать свой родной город.
    Патриот Донбасса, ДОНЕЦК