В кафе у Гефтера это происходило,
на территории творческого объединения «Точка опоры».
Читающая элита Донецка отметила своим присутствием
начало нового журнального проекта –
«Дикое поле».

    B>В.Гефтер. Созидание всегда удивляет, особенно в разрушительное время. Потому что странно: откуда это берется – энтузиазм, желание что-то делать… Разрешите поздравить всех с событием, которое, наверное, можно назвать неординарным – выходом первого номера журнала «Дикое поле».
    А.Кораблев. Естественно, вспоминается древний грек, который сказал: дайте мне точку опоры, и я переверну мир. Естественно, вспоминаются провинциальные гении, которые говорили: дайте нам возможность высказаться, и мы перевернем мир еще сильнее. Место, где мы сегодня собрались, тоже называется «Точка опоры». А еще – это материальная опора, благодаря которой наши авторы могут теперь совершить то, что собирались совершить.
    Когда литературных журналов в нашем краю станет много, тогда они будут соответствовать своему прямому значению и назначению. Но сейчас, когда их почти нет, журнал у нас больше, чем журнал. Это и форма общения, и образ жизни, и способ духовного выживания…
    Н.Хаткина. Название журнала мне кажется очень удачным, и настолько же странным представляется подзаголовок: «Поле духовных поисков и находок». Это все равно что сказать: «Я – духовный человек». Правда, смешно?..
    Второе: обилие писем. Журнал как бы не верит, что он существует и все спрашивает у читателей: есть ли я на самом деле?..
    Далее – рубрикации: «Верхнее небо», «Среднее небо», «Нижнее небо». Кто же будет постоянно определять, на какое небо нужно поместить автора?..
    Один из самых серьезных вопросов – к отделу критики. Вышли две критические статьи под подписями «Цербер» и «Василиска». Цербер, как все знают, это большая страшная собака. Но в «Диком поле» он выступил в роли маленькой шавки, которая тяпнула в подворотне за ногу довольно серьезного автора – Виктора Шепило – и спряталась. Почему в роли шавки? Потому что критик не может выступать с закрытым забралом – он должен отвечать за свои слова. Александр Александрович обещал нам сегодня снятие всяческих масок – я жду этого с нетерпением, и, думаю, не только я одна.
    А.Кораблев. Спасибо за конструктивный тон. Что ж, вопросы прозвучали – надо отвечать.
    Как я понял, нарекание вызвали не сами по себе «духовные поиски и находки», а то, что эти слова вынесены на обложку… Видите ли, мы живем в такое странное, вывернутое время, когда стесняемся высоких слов и не стыдимся слов низких и скверных. И возникает диковатое желание: а почему бы не попробовать вывернуть его обратно?..
    Письма. Это попытка журнала быть диалогичным. Напечататься сейчас не так уж трудно – трудно прочитаться. Услышать, как слово отозвалось, - вот чего хочет автор, и в письмах отчасти воспроизводится это эхо…
    Разделение журнального пространства на три неба – это, конечно, не деление на первый, второй и третий сорта, это условное обозначение точек зрения, с которых мы созерцаем нашу жизнь: «Нижнее небо» - ближе к земле, «Верхнее небо» – дальше…
    А критики в масках – это же игра. Такие рецензии можно назвать ролевыми – критик не спрятался, он пытается соответствовать образу, в который вошел. Такой материал должен восприниматься иначе, чем обычная рецензия, - как театральное представление… Эти авторы не скрывают своих имен, да вы и сами, конечно, уже догадались, кто они.
    О.Орлова. Признаюсь, я читала журнал не так, как Наталья Викторовна. Я просто прочла его не отрываясь, от корочки до корочки. Я не анализировала, хотя сама профессия к этому обязывает. И когда закрыла последнюю страницу, то испытала чувство, хорошо знакомое старшему поколению: когда видишь через какое-то время ребенка самой близкой подруги и отмечаешь, как он вырос, похорошел, поумнел… Что-то в журнале мне ближе, что-то – дальше, но в целом – это организм, живой, красивый – и растущий…
    И.Попова-Бондаренко. Прочерчена единая стилистическая линия и письма, и рисунка. Хорошо это или плохо – не знаю. Сквозная прописанность утомляет, хотя рисунки блистательны. Органика, действительно, есть, чувствуется. А недомолвки и статьи, задевающие чье-то самолюбие – так это нормально, на то и критика, чтобы немножко царапать. В общем, журнал – хороший, сделан профессионально. Это, действительно, событие в читательской жизни нашей страны.
    Е.Тараненко. Журнал я едва успела посмотреть, поэтому скажу только о статье… ролевой, да?.. Цербера. О таких критиках очень хорошо сказал Саша Черный: это такие люди, которые очень завидуют чужой шевелюре и поэтому выдергивают из нее пряди и делают из них себе прическу. Сам же роман, из-за которого разгорелась эта дискуссия, - вещь удивительная и достойная хотя бы уже тем, что это редкий случай, когда в местной литературе появляется самый настоящий роман. Как к нему ни относиться – это пример жанрового соответствия на фоне фрагментарности, мозаичности, осколочности современных стандартов…
    И.Черниченко. Виктор Шепило – интереснейший автор. Его роман я с волнением читала еще до того, как он был напечатан, поэтому была крайне удивлена, когда прочитала рецензию Цербера…
    М.Южелевский. Прежде чем напечататься в этом журнале, я был хорошо выдержан редактором – как бочковый огурец…
    Э.Свенцицкая. Несмотря на то, что я считаюсь специалистом по невысоким и скверным словам, сегодня я постараюсь обойтись без них…

Дикая жизнь «Дикого поля»

    Жили-были скифы вместе с сарматами. Дикие они были, и потому дикие у них были духовные поиски. Готы жили вместе с гуннами, татары, естественно, вместе с монголами, а где жили половцы с князем Игорем, неизвестно, но на верхнем небе их не наблюдали. Они тоже были дикие, и дикие были у них находки. Как найдут что-нибудь дикое, так сразу сядут в кружочек и спрашивают друг у друга: «Откуда мы? Кто мы? Куда идем?» – и молча руками разводят.
    Искали они на поле, а жили на небесах, которых у них было целых три, причем разные. Но ведь и они тоже были разные – птицы, рыбы, звери, львы и куропатки. Залетные птицы – это те, которые уже успели залететь, а нормальные птицы – с ними все в порядке, поэтому они летают, где придется, - и на среднем, и на нижнем. Но увереннее всего чувствуют себя рыбы, у которых никогда никаких за летов нет. Тихо плавают они в небе и спрашивают друг у друга: «Откуда мы? Кто мы? Куда идем?» – и молча разводят плавниками.
    Место обитания зверей – среднее небо. Их целых два – Цербер и Василиска. Цербер охраняет Василиску, потому что охранять ему больше некого. От взгляда Василиски каменеют классики и современники: Достоевский, Толстой, Свенцицкая, Хаткина, Тургенев, Дима Пастернак… Цербер охраняет Василиску, но не смотрит на нее, чтобы не окаменеть, и передает ей привет от Даниила Хармса. А Даниил Хармс над своим приветом плачет и тихо так говорит: «Откуда мы? Кто мы? Куда идем?».
    Но молчат чернорабочие и прочие критики и самокритики, рефлексаторы и рефлекторы. Молчат они потому, что журнал назвали интеллектуально-художественным, но никак не могут разобраться: кто же здесь, собственно, интеллектуал, откуда он и куда идет, и идет ли вообще, если не знает, кто он и откуда? А еще потому, что кроме слов и предложений, ничего у нас не осталось, только скифы и сарматы, и никто не знает, почему есть Великая Скуфь, но нет и никогда не будет Великой Сарматери.

* * *

    Литературная часть вечера была непродолжительной, но презентабельной. Открывая ее, продюсер проекта Вадим Гефтер взял гитару, что, согласимся, нечасто случается в стане продюсеров.
            …Снится желтая дорога, уходящая в песок,
            Бьет коня возница строгий, еле тащится возок…
    О.Орлова представила публике прозаика Людмилу Зембицкую, которая прочитала один из своих последних рассказов. Ярким и артистичным было выступление Юр-Ко Соняча, человека разносторонних возможностей – дирижера и альпиниста, философа и поэта, автора книги «Аннада» (Д., 2000):
                    В долину каленых ладоней
                    подбитою птицей летят
                    крыла двух бровей изумленных
                    висков двух измученных
                    сад…
    Многообещающе предстали молодые, но уже известные в городе авторы, студенты Донецкого университета Иван Ревяков, Маша Хаткина и Дмитрий Косенко. Новые стихи читали Владимир Рафеенко и Наталья Хаткина, которых не было необходимости представлять. Завершил вечер известный музыкант и бард Михаил Барановский, ответив критикам журнала и его авторам песней:

                    Не тверди, что ты благ и духовен,
                    Приведя свой невроз как пример –
                    Если б каждый, кто глух, был Бетховен,
                    Если б каждый, кто слеп, был Гомер.

                    Оставайся простым человеком,
                    Отправляйся-ка лучше домой,
                    Ведь не каждый урод был Лотреком
                    Или Байроном каждый хромой…