|
2006-10-12 / Посещение: 11843 / Коментарии: 23
Постоянный адрес заметки
Распечатать страницу
ШКОЛА УКРАИНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ: ЭКЗАМЕН ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ
ШКОЛА УКРАИНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ:
ЭКЗАМЕН ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ
1. Языковая ситуация в Украине рассматривается в основном с трех позиций:
(1) языковой проблемы в стране нет, ее искусственно поднимают политики в период предвыборных кампаний;
(2) языковая проблема есть, и заключается она в существовании двух языков, что не способствует единству и целостности государства;
(3) языковая проблема есть, и заключается она в неравных условиях существования двух языков, что, опять же, не способствует единству и целостности государства.
Очевидно, у каждой из этих позиций есть основания. Попробуем их уточнить и скорректировать.
С одной стороны, языковой проблемы в Украине действительно нет: в обществе установилось реальное двуязычие, говорящие на украинском и русском языках понимают друг друга без перевода. Это фактическое двуязычие не требует специальных доказательств, оно демонстрируется постоянно и повсеместно – в быту, в концертных программах, в телеинтервью и т.д.
С другой же стороны, языковая проблема в Украине все же
существует, потому что вместо того, чтобы узаконить и укреплять исторически сложившееся двуязычие, в стране производятся целенаправленные акции по его устранению: закрываются русские школы; сокращаются программы по изучению русского языка и литературы; регламентируется употребление русского языка в средствах массовой информации; русский язык вытесняется из сферы документации; порицается употребление русского языка официальными лицами и т.д.
Сторонники «украинизации» полагают, что тем самым устраняется историческая несправедливость: преодолеваются последствия «русификации» Украины, восстанавливается авторитет и значение украинского языка.
Противники такой политики утверждают, что «украинизация» - это такая же историческая несправедливость, как и «русификация» (если она действительно была), и ее последствия могут быть только негативные.
Пока ведутся эти споры, процесс идет. Статистика уже сейчас позволяет сделать безрадостное заключение: в государстве Украина, начиная с момента ее независимости и по настоящее время, в течение уже 15 лет, производится планомерная и последовательная акция, аналогичная геноциду, для которой в культурологии и юриспруденции имеется вполне определенное обозначение – лингвоцид.
Можно успокаивать себя тем, что намерение радикальных политиков превратить Украину в однородное, «гомогенное», «унитарное» государство наверное-таки неосуществимо (по крайней мере, в нынешних границах). Но уже сейчас очевидно, что ожидает страну на полпути к унитарности: прямым следствием языковой дискриминации в Украине станет «языковая эмиграция» русскоговорящих граждан, оказывающихся иностранцами в родной стране.
Итак, необходимо признать, что языковая проблема в Украине существует, но ее основания – в государственной политике, а не в общественной жизни. Это проблема государства, а не общества. И серьезность этой проблемы усугубляется даже не тем, что она раскалывает общество (общество всегда было разным, ему не привыкать) – она разделяет общество и государство.
2. Курс на демократию, провозглашенный в Украине, можно сколь угодно приветствовать, но, рассуждая логически, это означает признание, что ни украинское государство, ни украинское общество еще не являются демократическими, а будут ли – зависит от конкретных политических решений и действий.
Демократия – это симбиоз государства и общества. Демократическое государство – выражает интересы общества, демократическое общество – участвует в делах государства.
Президентские выборы 2004 года, что бы о них ни говорить, демократизировали украинское о б щ е с т в о, оно стало политически активным. Политическая реформа и парламентские выборы 2006 года – это акты демократизации г о с у д а р с т в а, оно становится зависимым от общественного мнения.
Противоречивость переходного периода в Украине осложняется тем, что продвижение к демократии затрудняет Конституция, принятая, как мы помним, в недемократическом государстве, к тому же в экстремальных политических обстоятельствах и, как выясняется, без дальней демократической перспективы. И это важно не забывать: Конституция не упала к нам с небес, это не Священное писание, а ее законы – не Божьи заповеди, она писалась и принималась конкретными людьми в конкретной исторической ситуации. Забывая об этом, трудно понять и объяснить, почему при реальном двуязычии, существующем в украинском обществе, узаконен только один государственный язык.
Подобные противоречия, невозможные в демократическом государстве, вполне естественны в государстве тоталитарном. Стремление к унификации – это неизбывное государственное стремление. Государство является тоталитарным, когда оно нивелирует стремления людей, составляющих общество, к самоидентичности и самореализации. Государство является тоталитарным, когда оно решает за своих граждан, как им думать и что говорить. И когда мы слышим с высоких трибун призывы «думать по-украински», «говорить по-украински» и т.п., подкрепляемые указами, утверждающими режим одноязычия и одномыслия, у нас не остается иллюзий. Украинское государство остается в своей сущности тоталитарным. Демократические настроения в стране изменили пока что только терминологию: вместо «тоталитарная» Украина произносится «унитарная».
3. Как знать, возможно, провиденциальный смысл проблемы языка, ставшей одним из главных испытаний молодой демократии, как раз в том и состоит, чтобы стали очевидны некоторые несоответствия Основного закона изменившимся историческим реалиям.
Правда, эти реалии сейчас таковы, что любое радикальное действие, даже радикально справедливое, может вызвать в стране неоднозначную реакцию. Чтобы мыслить государственно, общество должно успокоиться. Но для того, чтобы общество успокоилось, нужны такие политические решения, которые были бы адекватны состоянию переходности и нестабильности.
Существуют, по-видимому, только две причины, препятствующие принятию в Украине закона о двух государственных языках.
Первая – украинский национал-тоталитаризм, который проявляется в распространении своей идеологии, своей ментальности, своего языка на всю страну и в ограничении прав на идентичность других наций, имеющих иную идеологию, иную ментальность, иной язык.
Вторая – сам украинский язык, который, как утверждают его защитники, может не выдержать конституционного равенства с русским языком.
Эти причины не являются фатальными. Ослабление тоталитаризма и укрепление украинского языка – это вопрос времени, если только государство будет не только на словах, но и на деле осуществлять демократический выбор.
Предложение Е.Кушнарева и В.Елецкого придать русскому языку статус «миноритарного» воспринимается именно как законопроект переходного состояния, отвечающий реальным запросам общества, предлагающий формулу социального компромисса и намечающий перспективу дальнейшей демократизации.
Некоторые сомнения вызывает разве что термин «миноритарный», что может оказаться помехой при юридическом оформлении этого понятия и его последующем толковании.
Во-первых, понятие «миноритарный», даже взятое как временное и условное, не обладает такой же внятностью для широких слоев населения, как понятие «государственный язык».
Во-вторых, понятие «миноритарный» не является логической корреляцией понятию «государственный» - тогда украинский язык следовало бы именовать «мажоритарным».
В-третьих, действительно ли русский язык в Украине является «миноритарным», т.е. языком «меньшинств»? Можно с полной уверенностью сказать, что таковым он не является в Крыму и в юго-восточных регионах. Да и в масштабах всей Украины, если судить не по сомнительным соцопросам, а, например, по тиражам раскупаемых газет и книг, рейтингам телеканалов и т.д., русский язык выглядит не менее востребованным, чем украинский.
Принимая во внимание эти сомнения, было бы целесообразно заменить понятие «миноритарный», во-первых, более понятным и укорененным в общественном сознании, во-вторых, логически сопоставимым с понятием «государственный» и, в-третьих, являющимся не количественной, а качественной, функциональной характеристикой. Таким понятием, отвечающим перечисленным соображениям, могло бы стать понятие социальный.
Если мы согласны, что в языке выражается и дух нации, и жизнь общества, и сила государства, то эти функции языка - национальная, социальная и государственная – должны быть гармонизированы и защищены законодательно.
Но мы хорошо знаем, как соотносятся в государстве Украина функции украинского и русского языков.
Украинский язык, являясь, прежде всего, «национальным», т.е. хранителем и генератором национальной самобытности, является также «социальным», оформляя межличностные и внутриличностные отношения, и «государственным», оформляя межгосударственные и внутригосударственные отношения.
Русский язык, являясь, как и украинский, таким же «национальным» и таким же «социальным», практически лишен «государственных» функций, что и становится источником социальной напряженности.
Итак, при подготовке законопроекта о языках, очевидно, должны быть учтены и обоснованы следующие языковые ранги:
(а) статус родного (национального) языка – нуждающийся в государственной защите и поддержке, независимо от его распространенности; одна из форм государственной защиты малочисленных («миноритарных») языков – присвоение им статуса региональных в местах компактного проживания его носителей;
(б) статус социального языка – требующий законодательного подтверждения относительно языков, выполняющих функции социального общения на территории всего государства; в Украине такими языками являются украинский и русский;
(в) статус государственного языка – требующий юридического обеспечения государственных полномочий.
Сознавая, что при нынешней политической ситуации в Украине закон о двух государственных языках, сняв напряженность в одной части страны, может спровоцировать волнения в другой, по-видимому, было бы целесообразно временно ограничиться законодательной защитой «социальных языков» - украинского и русского, гарантировав им равные возможности функционирования (дошкольное, школьное и вузовское изучение, нерегламентированное использование в средствах массовой коммуникации, в бытовом и официальном общении и т.д. – в зависимости от социальной востребованности), оставив украинскому языку дополнительные полномочия государственного.
Два постскриптума.
P.S.
Сама по себе демократия ничего не гарантирует. Мнение большинства – не всегда лучшее. Но от кухарки и не требуется управлять государством. От демоса не приходится ожидать государственного ума – но от него ждут житейской мудрости, которая помогла бы избрать для управления государством действительно «лучших» - национальную «аристократию».
P.P.S.
В свете происходящих в стране политических событий обретает новые трактовки эмблема национальной государственности – трезубец: это и три ветви власти, это и три части Украины – различные, но все-таки единые. Если же с развитием и усилением украинской демократии понадобится видоизменение государственного герба, то замечательным дополнением к нему мог бы стать еще один древний символ – змея, символ мудрости. А у змеи, как известно, двойной язык.
Круглый стол "Языковая политика в Украине: модели демократического развития",
Киев, 28 сентября 2006 г.
|
ДОНЕЦКИЙ ПРОЕКТ
